22 июня 1941 года Bермахт был уверен, что немецкие солдаты разобьют Красную армию за 2-3 месяца, но с первых дней боев немцы поняли, что эта война будет отличаться от предыдущих. Уже в разгар битвы за Крым Йозеф Геббельс писал:
"Упорство, с которым большевики оборонялись в дотах в Севастополе, сродни некоему животному инстинкту, и было бы глубокой ошибкой считать его результатом большевистских убеждений или воспитания. Русскиe всегда были такими и, вероятно, всегда такими останутся".
В июле 1941 года фельдмаршал Браухич записал o русских:
"Это наш первый серьёзный противник".
Генерал-полковник Гальдер, начальник штаба сухопутных войск вермахта, в своем дневнике отметил, что в летних боях 1941 года советские солдаты сражались ожесточенно и часто взрывали себя в дотах.
Через неделю после начала войны начальник штаба люфтваффе генерал-майор Гофман фон Вальдау записал в своем дневнике:
"Качественный уровень советских летчиков выше, чем ожидалось... Яростное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям". Особенно немцев потрясли тараны и огромные потери.
Только за 22 июня 1941 года, Люфтваффе потеряли 300 самолетов, что стало рекордом суточных потерь немецкой армии на тот момент.
В своей книге "1941 год глазами немцев" британский историк Роберт Кершоу собрал воспоминания солдат вермахта о первом годе войны. Исследователь утверждает, что в это время в вермахте существовала поговорка: "Лучше три французских похода, чем один русский".
Фельдмаршал Клейст писал:
"Русские с самого начала показали себя как классные воины, и наш успех в первые месяцы войны был обусловлен только лучшей подготовкой. Получив начальный опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством и обладали удивительной выносливостью...".
Cолдаты Красной Армии поразили и фельдмаршала Манштейна. В своих мемуарах он удивлялся:
"советские солдаты поднимали руки в знак того, что сдаются в плен, а после того, как к ним подходила наша пехота, снова брались за оружиe; или раненые симулировали смерть, а потом с тыла стреляли в наших солдат".
В книге "Утраченные победы" Манштейн описал показательный эпизод битвы за Крым, когда 5000 советских солдат вырвались из каменоломен.
"Плотной массой, держась за руки, чтобы никто не остался позади, они бросились на наши линии. Нередко в первых рядах все были женщины или комсомолки, которые, с оружием в руках, воодушевляли мужчин".
Размышления о красной армии оставил начальник штаба 4-й армии вермахта генерал Гюнтер Блюментритт. В своих дневниках военачальник пришел к выводу, что сила противника в его тесном контакте с родной землёй. Именно поэтому Kрасная Aрмия свободно передвигается ночью и в тумане и не боится морозов. Генерал писал:
"Русский солдат предпочитает рукопашный бой. Его способность переносить трудности вызывает искреннее удивление. Таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением четверть века назад".
Блюментритт также сравнил русских с предыдущими противниками Германии:
"Поведение русских войск даже в первом сражении разительно контрастировало с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже окруженные русские продолжали тяжелые бои. Там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались неуловимыми. Они всегда старались прорваться на восток..."
После войны генерал-полковник танковых войск и военный теоретик Гейнц Гудериан написал статью "Опыт войны с Россией". В этой работе проанализировав попытки иностранцев завоевать Россию пришел к выводу, что "русские солдаты всегда отличались особой стойкостью, силой характера и большим простодушием". Во время второй мировой войны стало очевидно, что советское высшее командование обладает высокими способностями в области стратегии".
Также основатель бронетанковых войск вермахта отмечал, при планировании войны с Россией следует учитывать, что ее солдаты и генералы склонны к послушанию, стойкости и упорству. Русские не теряли присутствия духа в самой сложной военной ситуации, и пренебрежение такими чертами "может привести к тяжелым последствиям".
