Лейла Непесова: Всем привет! Это текстовая версия подкаста Правозащитного центра «Мемориал». У нас в гостях Саша Алексеев — пресс-секретарь программы поддержки политзаключённых Правозащитного центра «Мемориал». И поговорим мы с ним сегодня о «санитарном деле» и списках политзаключённых.
Саша Алексеев: Всем привет!
Лейла: Привет, Саша! Я думаю, сначала надо дать краткую справку о том, что такое вообще «санитарное дело». «Санитарное дело» — это серия уголовных дел, заведённых за нарушение санитарно-эпидемиологических норм в ходе протестов в Москве 23 января 2021 года. Фигурантами дела стали сотрудники ФБК (признана Минюстом иностранным агентом) Любовь Соболь, Олег Степанов и Кира Ярмыш, мундепы Люся Штейн, Константин Янкаускас и Дмитрий Барановский, участница Pussy Riot Мария Алёхина, брат Алексея Навального Олег Навальный, глава профсоюза врачей Анастасия Васильева и бывший сотрудник ФБК Николай Ляскин. Все они признаны ПЦ «Мемориал» политзаключёнными. Буквально вчера стало известно, что дело против Любови Соболь выделили в отдельное производство. Саша, есть ли тебе что добавить?
Саша: Да. Я хотел бы рассказать слушателям, в каком контексте стоит рассматривать «санитарное дело» и кто его фигуранты. «Санитарное дело» — дело о нарушении санитарно-эпидемиологических правил, точнее — о призывах к их нарушению — завели на следующий день после всероссийской акции 23 января. В тот день пришли к десяткам активистов. В постановлениях об обыске значились имена десятков, если не сотен известных людей, которые призывали выйти на акцию солидарности с Алексеем Навальным. Незадолго до этого российский оппозиционер вернулся из Германии в Россию, где он был незамедлительно арестован. После его ареста Правозащитный центр «Мемориал» выпустил заявление, осудил политически мотивированное преследование российской оппозиции и Алексея Навального в частности. 23 января десятки тысяч людей по всей России вышли выразить солидарность с Навальным. А многие известные люди призывали прийти на эти акции. Некоторые ретвитили призывы об акциях. Это и стало подоплёкой для начала уголовного преследования в связи с призывами к нарушению санитарно-эпидемиологических правил.
В чём смысл этого дела? По версии следствия, самим фактом проведения несогласованного публичного мероприятия неустановленные лица ставят под угрозу жизнь и здоровье граждан, которые могли участвовать в этих акциях.
Почему ПЦ «Мемориал» признал политзаключёнными десять фигурантов «санитарного дела»? Во-первых, борьба против коронавирусной инфекции стала одним из поводов для начала политически мотивированных преследований. У нас уже есть кейсы других оппозиционеров, которые пострадали в связи с этим. Например, левого политика Николая Платошкина обвиняют в распространении ложной информации о коронавирусной инфекции. Или московская муниципальная депутатка Юлия Галямина. Одна из акций, которая прошла на Пушкинской площади во время пандемии, как раз, с точки зрения полиции, и несла угрозу для жизни и здоровья россиян.
При этом на момент, когда проходили акции в поддержку Навального, были запрещено проведение только публичных акций — шествий, пикетов, митингов. А на проведение спортивных мероприятий, концертов, цирковых представлений, выставок никаких запретов уже не было, они были сняты. В чём здесь противоречие? Мне это кажется абсурдным: можно всё, кроме выражения гражданской позиции. Ещё это абсурдно, потому что ответственность за решение людей, которые, возможно, заражены коронавирусом и решили пойти или не пойти на акцию, возлагается на людей, которые информируют о том, что эта акция состоится. Эти люди не несут ответственность за действия инфицированных людей.
Лейла: Прописано ли на законодательном уровне, что за призыв к акции, за ретвит, за любое слово, сказанное в публичном пространстве, ты несёшь ответственность?
Саша: Особенностью российского законодательства является его крайняя размытость и избирательность применения. Как мы видим, митинг с участием Владимира Путина в «Лужниках» вполне себе может проходить. А публичные акции на Пушкинской площади проходить не могут. Более того, они будут разгоняться силами ОМОНа и Росгвардии. В чём разница? Очевидно, в том, кто участвует в мероприятии, каких взглядов придерживаются его участники, а значит, какую общественно-политическую позицию они занимают. С нашей точки зрения, это и есть дефиниция политически мотивированного преследования участников оппозиционных акций.
Лейла: Вернёмся к тому, что ПЦ «Мемориал» признал всех фигурантов «санитарного дела» политзаключёнными. 30 марта «Медиазона» и «ОВД-Инфо» представили инфографику. Там показан масштаб преследований по итогам зимних митингов и количество возбуждённых дел. Всех, кто попал в этот список, авторы назвали политзаключёнными. Корректна ли такая формулировка? ПЦ «Мемориал» ведёт свой список политзаключённых. Можешь ли ты объяснить разницу между этими списками и рассказать, кого считают политзаключёнными в современной России?
Саша: Отличный вопрос! Но хорошего ответа на него у меня нет. Точнее, есть, но я не знаю, устроит ли он тех людей, которые привыкли получать короткие простые ответы на сложные вопросы. Это один из тех сложных вопросов.
Да, действительно, «Мемориал» ведёт списки политзаключённых. Сейчас у нас два таких списка. В первый включаются люди, преследуемые в связи со свободой вероисповедания. В нём сейчас 303 человека. Во второй список попадают все остальные. В нём 74 человека. Именно во втором списке и можно найти имена фигурантов «санитарного дела».
Строго говоря, сейчас «санитарное дело» разделилось на несколько под-дел. Как ты уже упомянула, дело Любови Соболь было выделено в отдельное производство. Мы ожидаем, что всё «санитарное дело» распадётся на множество отдельных дел. Кроме того, можно ожидать, что будут привлечены новые подозреваемые и обвиняемые: на обыски силовики приходили с постановлениями, в которых были указаны имена десятков российских публичных людей. Они призывали выходить на акции солидарности с Алексеем Навальным, а значит, могут стать фигурантами уголовных дел.
Мы считаем политзаключёнными людей, лишённых свободы. То есть тех, в отношении кого избрана мера пресечения, не подразумевающая лишения свободы (запрет определённых действий, подписка о невыезде, запрет пользоваться интернетом и другими средствами связи), мы политзаключёнными не признаём, потому что они, строго говоря, заключёнными не являются.
Что отсюда вытекает? Фигуранты «санитарного дела» разделились на две категории. После апелляции части из них меру пресечения изменили на запрет определённых действий — на них наложено некоторое ограничение, но они находятся на свободе, могут перемещаться по городу. А часть оставили под домашним арестом, и они остаются в списках политзаключённых.
Лейла: Значит ли те, кому изменили меру пресечения на не связанную с лишением свободы, лишаются статуса политзаключённых?
Саша: Мы переводим их в список людей, преследуемых без лишения свободы. Это ещё бóльший список, в котором сегодня 406 человек — это самые разные люди, которых преследуют по политическим мотивам, но которые остаются на свободе.
Лейла: Правильно ли я понимаю, что, если меня не держат в тюрьме и не ограничивают мои свободу в плане передвижений, но постоянно штрафуют, приходят с обысками и т.п., то я могу попасть в этот список преследуемых по политическим мотивам?
Саша: Из-за того, что по всей России таких людей, наверное, десятки тысяч, мы не можем оперативно отслеживать информацию по всем делам. Но, безусловно, самые известные кейсы попадают в этот список.
Например, в связи с акциями в поддержку Алексея Навального мы признали преследуемым по политическим мотивам Глеба Марьясова. Он является фигурантом дела о перекрытиях дорог в Москве, получившего большой резонанс. Марьясов из Красноярска, но из-за того, что следствию удобнее работать с ним в Москве, Глебу не позволили вернуться домой. Человек вынужден против своей воли оставаться в чужом городе. При этом он может перемещаться по Москве, то есть де-факто он не лишён свободы, поэтому мы признаём его не политзеком, а преследуемым по политическим мотивам.
Лейла: То есть если резюмировать, чем наш список политзаключённых отличается от представленного на инфографике «Медиазоны» и «ОВД-Инфо»? Тем, что журналисты включили всех людей, которые выходили на митинг и были каким-то образом приобщены к уголовным делам или попадали в автозаки. Мы же подробно разбираем дело каждого и включаем в списки по ряду критериев. Можешь рассказать про эти критерии?
Саша: Если мы возьмём инфографику «Медиазоны», там мы найдём самых разных людей. В целом, это фигуранты уголовных дел, заведённых в связи с зимними протестами. Поскольку они участвовали в зимних протестах, журналисты «Медиазоны» считают, что их преследуют именно как участников протестов, преследование происходит по политическим мотивам. Наша позиция здесь более обгрунтованная, более фундированная. Мы изучаем документы. Наверное, это звучит очень скучно.
Мы признаём людей политзаключёнными на основе международных критериев. С точки зрения Парламентской Ассамблеи Совета Европы, политзаключённый — это человек, который лишён свободы исключительно из-за его политических, религиозных или других убеждений, который осуществлял свои законные права, закреплённые в Конституции, гарантированные Международным пактом о гражданских и политических правах или Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Кроме того, мы признаём политзаключёнными тех людей, кто был лишён свободы исключительно из-за ненасильственной деятельности, направленной на защиту прав человека и основных свобод. Или тех, кто был лишён свободы по дискриминационному признаку — пола, расы, цвета кожи, языка или религии. А также тех, чьё преследование носит в целом выборочный характер.
Мы изучаем дело и только после этого выносим суждение, может ли человек был назван политическим заключённым.
В чём здесь загвоздка? В первую очередь, в том, кто этот человек и что он делал.
Если человек применял насилие, тем более по дискриминирующему принципу, типа языка, цвета кожи, расы и т.д., он не будет признан политзаключённым, потому что он выбивается из критериев.
Ещё один блок критериев, который является не менее важным, — то, как был лишён свободы человек относительно других людей, привлекавшихся по той же статье. Если человек был лишён свободы избирательно, с нарушением права на справедливое судебное разбирательство либо продолжительность лишения свободы явно непропорциональна деянию, которое ему вменяется, этот человек тоже может быть признан политзаключённым.
Один из наиболее ярких последних примеров — дело Валерия Евсина, участника зимних протестов, которого обвинили в том, что он толкнул металлическое ограждение в сторону сотрудника полиции. Силовик, бывший в полной боевой экипировке, заявил, что он почувствовал боль от толчка. Никаких физических повреждений он не получил. За этот толчок металлическим барьером, только на основании утверждений силовика, Евсин получил два года.
Его осудили по статье 318 УК РФ о применении насилия к представителю власти. По сопоставимым обвинениям другие люди, которые не участвовали в политических акциях, получали меньше, чем Евсин. Его преследование, очевидно, носит избирательный характер.
Проанализировав дело Евсина, мы пришли к выводу, что применение насилия карается непропорционально полученному вреду. Кроме того, такая судебная кара непроворциональна и избирательна относительно других дел. Поэтому мы и признали его политзаключённым.
Лейла: Это был подкаст Правозащитного центра «Мемориал», сегодня его вела я, Лейла Непесова. Рядом со мной был Саша Алексеев — пресс-секретарь нашей программы поддержки политзаключённых. Мы поговорили про «санитарное дело» и о том, как составляются списки политзаключённых и кого в России принято ими называть. Спасибо, Саша, что пришёл.
Саша: Спасибо, Лейла. Надеюсь, было интересно. Всем пока!
21 июля 2014 года Министерство юстиции РФ включило Правозащитный центр «Мемориал» в «реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента».
