⇦ предыдущая часть
Я ехал по Дону на пароходе. После вечернего чая пассажиры первого и второго классов вышли из душных и тесных кают и стали располагаться кто на палубе, а кто на трапе.
Погода стояла прекрасная. В зеркальных водах реки, облитой красноватым светом заходящего солнца, отражались облака-барашки и крутой глинистый берег. Причудливо извиваясь среди редких перелесков, зелёных лугов и песчаных кос, река постепенно суживающейся полоской сверкала вдали и где то терялась. Я сидел на трапе и смотрел на окрестности. Скучны и однообразны берега ″тихого″ Дона. Взору положительно не на чем остановиться, нечем полюбоваться.
Около меня сел пожилой и почтенный священник. Увидев вдали церковь, он снял шляпу и набожно перекрестился.
- Откуда изволите ехать? – обратился он ко мне.
- Из Новочеркасска, - отвечал я.
- Теперь там, говорят, работа кипит, оживление, комиссия какая то образовывается…
- Особенного оживления не замечается, а толков всякого рода много.
- Пора, пора взяться за ум: ведь, если дело ещё так протянется, то, пожалуй, и поздно будет. – Вы всегда в Новочеркасске живёте?
- Да, я служу там.
- Живя в городе, вы и наполовину не знаете, что творится тут у нас – по станицам и хуторам. Я, в сущности, не понимаю хорошо, в чём должна выражаться деятельность этой комиссии?
- В выяснении причины обеднения казаков.
- Да что же тут выяснять, когда это и без того ясно, как Божий день?
Священник подобрал полы своей ризы и подсел ко мне ближе.
- Это вам каждый казак скажет, - продолжил он. – Оскудение казаков произошло на моих глазах. Ведь я 35 лет живу в станице и хорошо знаю казачий быт.
- Какие же, по-вашему, причины экономического расстройства казаков?
- Если хотите, я вам скажу. Первая причина – это та, что начальство, проводя некоторые реформы в жизни казаков, не обращает внимания на указания истории, не справляется с запросами и потребностями жизни. Помилуйте! На казака до сих пор продолжают смотреть так же, как смотрели на него 300 лет тому назад. Условия жизни казака за это время сильно изменились, а следовательно и сам он не мог не остаться тем, чем был когда-то. Казака создала война; без неё он в прежнее время не мог жить, как не может жить рыба без воды. В войне он находил себе и средства к жизни, в войне же он почерпал и нарабатывал силы своего духа. Послушайте ка, о чём пели и рассказывали прежние казаки и о чём поют и рассказывают нынешние. Бывало, придёт он со службы героем, отовсюду видит к себе почёт и уважение; а это благотворно действовало на его нравственную сторону; и в семье, и в обществе прежний казак старался не уронить себя, поддержать своё достоинство. Теперь какая его служба? В чём он может проявить свои военные способности и поддержать честь и славу своих доблестных предков? Если уж заставить теперь сражаться казака, то не с мнимым и воображаемым врагом, а с настоящим, действительным, который посильнее будет какого-нибудь турецкого башибузука. И этот действительный враг – невежество со всеми его ужасающими последствиями. Вот, с чем нужно теперь сражаться, вот, против чего необходимо вооружаться всеми силами духа и тела. Шашкой и пикой этого врага не одолеешь, - тут нужно другое оружие.
- Так как же вы, батюшка, хотите, чтобы казаки совсем не служили? Ведь, этого нельзя, - возразил я.
- Нет, я не этого хочу; я хочу только сказать, что казак, как и всякий гражданин нашего отечества, имеет полное право на всестороннее развитие своих сил и способностей. Если лишить казака такого права, то это значит обречь его на какое то полудикое состояние. Разве для воина не нужно образование? Разве воин и семья его могут обходиться без хлеба и воды?
- Намётку! (шест для измерения глубины) – крикнул капитан.
Дежурный матрос, очевидно, замешкался, потому что капитан не замедлил пустить по его адресу крепкое словцо.
И ругатели же! Тут и детишки и дамы, а им ничего.
Пароход стал идти тише. Огромные круглые валы, догоняя друг друга, разбегались в обе стороны от парохода и, достигнув берега, бросались на него с каким то ожесточением.
Перекат мы прошли благополучно. Выбравшись на глубокую плесу, пароход опять учащённо заколотил лопастями колёс и пошёл быстрее.
- Теперь хотят, - заговорил опять батюшка, - чтобы казак и службу царскую нёс, и земледелием занимался. Что же, прикажете ему завести интенсивное хозяйство, фосфоритами удобрять свою землю? Когда же это он будет делать? А земля то казачья ни к чему извелась? Вот и неурожаи пошли, вот откуда и хищническое истребление лесов, обкрадывание рек, озёр и всех угодий. Нужно же чем-нибудь питаться! Почему бы не прирезать казакам земли? Другое дело, если бы её не было, а то, ведь, она есть и принадлежит им по праву. Говорят же, что когда в 1793 году депутаты войска донского получили из собственных рук Императрицы Екатерины грамоту и план на землю, то Императрица, вручив им хлеб-соль, повелела разделить её на мелкие части и раздать по всем станицам и хуторам, причём высказала своё желание, чтобы всецело принадлежащая войску земля, подобно хлебу-соли, была дружелюбно разделена между всеми донцами.
- Свободная земля, батюшка, нужна для образования войскового капитала, который, как вы знаете, служит для многих потребностей войска и, главным образом на случай каких-либо народных бедствий или продолжительной войны. Без капитала войску нельзя быть.
- Ну, что ж из того, что образовался капитал в 5-6 миллионов? А казаки разорились на десятки миллионов! Как же вы этим капиталом заткнёте все дыры? Это немыслимо. Я помню ещё, что в прежние времена в каждой станице были свои табуны лошадей. Рассчитано было так, что 4 или 5 маток в состоянии дать приплоду на 10 малолетков-казаков. В каждой станице была отведена особая земля для содержания этих лошадей. Кроме того, при большом паевом наделе земли, казаки сами имели возможность разводить свои косяки. Тогда казаку вовсе нетрудно было приобрести себе коня для службы. А возьмите ка теперь: заплатил он за него 120-150 рублей, да и сам ночей с ним не спит до тех пор, пока не уйдёт на службу. Теперь достать сносного строевого коня очень трудно. Прежде, бывало, если казак не мог по бедности справиться на службу, то его справляли из особенного войскового капитала, а ныне его справляет станица. Вы знаете, как у нас иногда в таких случаях поступают станичные правители? Продают всё имущество казака, а пай его отдают в аренду, пока не погасится весь долг. Ведь это для земледельца полное разорение. Чем казаку заниматься, когда он возвратится со службы? Естественно, что он начинает воровать и пьянствовать. У нас, по станицам и хуторам, уже образовалось много таких бобылей. Воровство между казаками теперь страшно развито. Недавно рассказывали мне, что казаки одного хутора, находящегося по соседству с калмыцкими степями, решили на своём хуторском сборе сослать в Сибирь одного своего хуторянина, как человека неблагонадёжного и вредного. Состоялся по этому поводу приговор, который и был представлен начальству. По наведённым же справкам оказалось, что приговорённый к ссылке был чуть ли не единственным в хуторе человеком, который не занимался конокрадством и был вполне добропорядочный человек. Как вам это понравится? Да, что иногда творится на наших станичных сборах, - уму непостижимо!
- А как, батюшка, казаки в религиозном отношении? – спросил я.
- Да и тут похвастаться не могу. С каждым годом замечается упадок веры.
- Теперь же открыты церковно-приходские школы, главная цель которых поддержать в народе дух христианской религии.
Батюшка вздохнул и покачал головой.
В это время капитан дал свисток.
- Вот и станица моя, - сказал мой собеседник, - пора идти и укладываться. До приятного свидания!
Мы распрощались. Я остался на трапе, а батюшка пошёл в каюту. Пароход подошёл к яру. Матросы положили доску, высадили пассажиров, и мы опять тронулись в путь.
Я смотрел вдаль. Передо мной развернулась широкая степь. На огромном её пространстве не было видно ни души. ″И неужели ещё долго будет царить здесь эта мёртвая тишина? ″ - думал я. Солнце багровым полукругом опускалось за горизонт; длинные лучи его веером разбегались во все стороны по небесной лазури. Вот они начали бледнеть, бледнеть и, наконец, погасли. Загорелась первая звёздочка на небе, - и у меня почему то на душе стало легче.
Донец.
Газета ″Приазовский край″ № 196 от 26 июля 1898 года.
⇦ предыдущая часть | продолжение ⇨
- К вопросу о приобретении строевой лошади на Дону
Навигатор ← Из истории области войска Донского
