Сны Винни-Пуха или как это было на самом деле

Разморенный палящим не по сезону жарким утренним солнцем, шофёр заснул и Шоколадный автобус под громкий смех чавкающих детей, оставляя сладкий цвет густого какао, выехал на встречную полосу. Рено Лагуна с ярко-красной сколопендрой на лиловом боку на полном ходу врезалась в автобус, даже не пытаясь затормозить. Автобус перевернулся и из него стали гурьбой высыпаться раненные дети, измазанные в шоколаде, смешанным с кровью, краской, бензином и кусочками стекла. Асфальт расплавился и превратившись в загадочный трюфель новогоднего торта, начал по одному засасывать кричащих детей. Сколопендра спрыгнула с дверцы разбитого Рено, посмотрела на своё отражение в образовавшемся болоте, поправила причёску и пошла прочь, чтобы не дай Бог не опоздать на последний в этом сезоне вечер в Folie Bergere.
Винни Пух открыл глаза. Горшок, который он держал в руках был пуст, как бывает пуст только горшок, в котором когда-то был мёд. И это был не просто мёд, который можно приобрести на ближайшем блошином рынке за два су. Отнюдь. Это был особый психоделический мёд, привезённый из далёких нижних земель самим дядюшкой Джо для её Величества Королевы в честь её 50-ти летия и переподаренный его покойной матушке за неделю до её кончины. Теперь от этого подарка осталось лишь воспоминание и великолепный чугунный горшочек, отделанный малахитом. Тяжело вздохнув, Винни протянул le cadeau имениннику, который величественно восседал на своём огромном золотом троне, отделанным золотом и бриллиантами, обернувшись в красную бархатную мантию.
- Qu’est-ce que c’est que ca? – спросил ослик Иа, презрительно оглядывая протянутую ему вещь.
- C’est un pot, le pot du miel.
- C’est un pot POUR miel et il est vide, l’ours bete! – вскричал ослик раздражённо и ударом копыта выбил горшок так, что тот улетел в другой угол комнаты, звонко ударившись о стену. Впрочем, кролик, что стоял неподалёку, живо принёс его обратно.
- Ou est le miel? – безнадежно спросил именинник.
- Pardon, je l’ai mange. – извинился Пух.
Ослик вздохнул и обратился к пяточку: «Давай сюда свою тряпку, глупая неуклюжая свинья». Пятачок, не сразу поняв, что обращаются к нему, протянул то, что осталось от воздушного шарика.
- Bon anniversaire, mon cher ami.
Презрительно фыркнув, ослик Иа положил лопнувший шарик в малахитовый горшок.
- Крышки не хватает – заметил он. Все одобрительно кивнули.
- А так хорошо. – подытожил кролик.
Иа пробурчал что-то себе под нос, оглядел присутствующих, будто вспоминая что-то и тут его лицо озарилось:
- Tiens! – вскрикнул он. – Где эта долбанная Сова и мой новый хвост? Мне обещали новый хвост.
- Я позвоню ей на мобильный, сказал кролик и набрал номер.
«Аллё, Сова? Ca va, ca va, ты где, дорогая?»
В трубке послышался треск, потом голос Совы.
«Стою в пробке на третьем транспортном. Что-нибудь случилось?» - поинтересовалась она.
«Ничего особенного, просто Иа нервничает относительно своего подарка.»
«Скажи ему, что всё в ажуре, купила замечательный двухметровый хвост, пушистый, по слухам лисий, после того, запретили охоту на лис, теперь такой на вес золота. Здесь и рюшечки и стразы по бокам, короче сплошные понты.
«Сова? Тебя плохо слышно, по каналу передаётся какой-то бред. Ты когда будешь-то?»
«Часа через полтора, можете начинать без меня. Я на абсент не претендую.»
«Торопись, милая, иначе в этом жестоком мире станет на пару сендвичей с крольчатиной больше.». Кролик повесил трубку.
- Ou est-elle? – ослик вопросительно смотрел на своего друга.
- Она не приедет, у неё месячные. – мрачно ответил кролик.
- Вот шлюха. – в сердцах воскликнул Иа.
- ****ит. – уверил пятачок, - только вчера видел её со своим новым хахалем.
- Одно другому не мешает – подал голос Пух, но тут же пожалел об этом, потому что Иа грознро посмотрел на него и сказал:
- Молчи, толстобрюхое создание, неспособное ни на что другое, как переводить бесценный мёд в экскременты. Что ты знаешь о женской физиологии?
- Когда-то у меня была девушка… - начал было Пух, но замолчал.
- Les sornettes! – отрезал Иа и погрузился в свои мрачные мысли.
- А давайте принесём Сову в жертву нашему новому Богу Ун Перро. – после недолгого молчания предложил Пятачок.
- Ун Перро? А кто это? – спросил Кролик, так как не знал, кто это.
- Я видел его по Fernseher, он живёт на большом зелёном яблоке, курит Richmond, и слушает Бена Вебстера, а в свободное время ухаживает за муравьями. Он клёвый.
- Если он такой клёвый, зачем ему Сова?
- Что за дурацкий вопрос. – фыркнул ослик Иа, - чтобы сделать этот мир лучше конечно, избавляя нас от таких бесполезных, как она и превращая их в трудолюбивых муравьёв, заботящихся не только о себе, но и о других.
- Не думаю, что этот мир станет много лучше без Совы.
- Запомни, этот мир станет намного лучше без каждого из нас, ибо как известно, хорошо там, где нас нет.
Спорить никто не стал. Повисла пауза, растянувшаяся в несколько минут полного молчания. Каждый погрузился в свои мысли.
- Давайте выпьем. – предложил Кролик, неожиданно прервав процесс всеобщей рефлексии.
- Отличная идея. – поддержал Пух. – Ничто так не скрашивает ожидание, как умеренная порция алкоголя.
- Да, идея и впрямь неплохая, - согласился Иа, - тем более у меня всё уже подготовлено, в гостиной накрыт стол. Voila, allons-y!
Несмотря на то, что Иа по природе своей был скромен, прямо скажем не богат, а потому бережлив, причем бережливость эта порой доходила до патологической жадности, в этот раз на своё тридцатилетие он не стал экономить на выпивке и разжился превосходным чешским абсентом, что потребовало от него проявить некоторые способности в сфере дипломатии, общаясь с не лучшими представителями прекрасного мира, в простонародье именуемые los contrabandistas. И хотя, зная Иа, все присутствующие рассчитывали в лучшем случае на дешёвый портвейн (как обычно и бывало), узнав о подмене они не только ничуть не расстроились, но наоборот, не стали прилагать никаких усилий дабы скрыть радость, их обуревавшую. Потерявший всякую робость и стыд Кролик увидев шикарно накрытый стол с изысканными блюдами, из которых стоит отметить: креветки по-бургундски, утка по-шотландски, неимоверное количество греческих салатов, а также столь обожаемые Кроликом les champingon de Paris как в сыром виде, так и в виде жульенов, аккуратно разложенных по серебряным кокотницам, всё это привело Кролика в такой гастрономический восторг, что он впервые за многие годы подошёл к Иа и дружески похлопал его по плечу, дескать, молодец, старина, уважаю.
Fairant touts des rites necessaries, они опрокинули по стопке зелёного напитка из полыни.
- Сдаётся мне, палёный абсент нам попался – скривился пятачок, занюхивая лимоном.
- Обманули суки, уверяли, что чешский, гады. – в сердцах оправдывался Иа.
- В наше время никому доверять нельзя, абсолютно никому. Кризис, все так и норовят урвать свой кусок нахаляву.
- Это точно, кризис, только не экономический, а социальный, кризис межличностных отношений. Люди разучились доверять друг другу – анализировал Кролик.
Все закивали в знак согласия. Иа пошёл наливать по второму кругу.
- Вот раньше, всё было совсем иначе. На первое место мы ставили ответственность за всё, что мы делаем. Реноме, которым тот или иной индивидуум обладал в нашем Лесу ставилось превыше всего и не дай Бог было его потерять или подпортить какой-либо мелкой промашкой, как например воровство, мошенничество или хулиганство. Пусть даже тебе и сошло это с рук, Лес-то всё равно знает об этом. Лес всё видит, а молва, как известно разносится быстро, почти как свет. Так что сделал промах и всеобщее осуждение тебе гарантировано. А Лес стихия такая, он не терпит изгоев. Вот и скитайся потом по свету, ежегодно меняя место жительства, ибо один раз напачкал и вот уже tout le monde знает, что ты такое есть на самом деле. И пойди потом докажи обратное, что ты можешь и хочешь быть достопочтенным гражданином как все.
А сейчас? – продолжал Кролик. – Времена изменились. Кому какое дело какой ты – белый и пушистый и по воскресеньям ходишь в церковь или вор и преступник в обличии подонка. Всем наплевать, business – вот слово, которое точно определяет наши взаимоотношения. У тебя есть лавэ – и ты в шоколаде, нет – тогда, простите друзья мои грубое выражение, которое мне приходится вставить в свой монолог, ты в г..не. C’est facile.
- Да, всё так. – вздохнул Пух, - И я поправде говоря скучаю по старым добрым временам, когда суть любого представителя рода млекопитающих идентифицировалась его поступками, а не маркой его машины или цены его загородного дома.
- Друзья мои! – подал вдруг голос Пятачок, которому абсент уже ударил в голову и глаза его заблестели. – Зачем нам снова перемалывать одно и тоже, скатываясь на известную тему «как плох этот мир». Наша жизнь прекрасна и нет ничего лучше того, что мы здесь собрались сегодня вместе, чтобы отпраздновать день рождения нашего лучшего друга Иа. Давайте пожелаем ему всего самого лучшего, чего можно пожелать ослу: здоровья и удачи, а главное – что бы сбылись все его мечты, ведь разве не ради этого мы живём на этом свете?
- Отличный тост. – похвалил Кролик, поднимая рюмку. – Бредовый, но отличный, жизнеутверждающий, как принято говорить в наши дни.
- Немного двусмысленный, хотя мечта у меня одна – не быть ослом.
- Ну, друзья, выпьем же за то, чтобы не быть ослами или если и будет один, то пусть в лице нашего уважаемого нами друга Иа. Vivat!
Все подняли рюмки, чокнулись и отправили божественный согревающий напиток в свой всепоглощающий мир, на треть заполненный соляной кислотой и ферментами.
- Ну а теперь можно приниматься за Цезаря. – провозгласил Иа не столь голосом Брута, сколь голосом полководца, врывающегося в винный погреба Константинополя. Гости выполнили приказ без промедления и перешли к жратве. Так удалось скоротать ещё несколько часов, обсудив за едой все свежие новости окраин, политические события в мире, скандальные слухи из жизни знаменитостей, о которых Пятачок был осведомлён  лучше, чем кто-либо другой в Лесу, и прочие мало содержательные и малополезные в практическом отношении темы, обсуждение которых впрочем доставляет массу удовольствия и которые составляют основу основ взаимодействия индивидуумов во множестве биомассы, называемым красивым словом социум.

-Пух! – негромко позвал Иа, аккуратно положив копыто на мохнатое плечо Пуха. Аккуратность была вызвана не только бесконечным доверием, подкреплённым изрядной долей алкоголя в крови ослика, но и тем фактом, что не так давно Пух серьезно травмировал правую лопатку, катаясь по Лесу на самодельном мотобайке, который он случайно откопал у себя в подвале, пытаясь нарыть хоть какие-то остатки мёда из старых запасов.
- Да? – отозвался Пух.
- Тебе снятся сны?
Пух вздрогнул.
- Нет. – соврал он. – Никогда. Я не вижу снов. А почему ты спрашиваешь?
- А мне постоянно. Как правило в цвете. Будто смотрю роскошный голливудский фильм в «Стар-синема».
- Это хорошо. Ты наверное интересно проводишь ночь, Иа. И деньги экономишь, в кино ходить не надо.
- Это совсем не смешно, мой друг. Ведь они повторяются. Раз за разом. И знаешь что мне сниться чаще всего? – Пух отрицательно помотал головой и Кролик продолжил. - Я сам. Мне снится, как я прихожу вечером домой, ужинаю, принимаю вечернюю ванну, ты же знаешь, как важно это для меня, вечерняя ванна, эта традиция восходит ещё к моим предкам. Потом раздеваюсь и ложусь спать. Засыпаю. А на утро не могу проснуться. Представляешь? Я умер, душа моя распрощалась с телом и мои 21 грамм витают где-то по ту сторону небесной рампы. Ты только представь себе, Пух! Утро, только что высохла выпавшая роса, птички поют, весь лет оживает, весна, деревья радуются солнцу, твои браться медведи просыпаются после долгой спячки, кролики совокупляются со своими жёнами и любовницами, свиньи завтракают свежими желудями, весеннее настроение приходит в каждый дом и никто, совсем никто не вспоминает про бедного Иа, тело которого лежит в его никчемной каморке, и кажется будто он спит, да он и вправду спит, только сном не ночным, но вечным. Я умер, а никому нет никакого дела до того, что я не вижу этой новой весны. Ты никогда не думал над этим, Пух, что когда-нибудь этот день придёт?
Пух почувствовал, как неприятный холодок пробежал по его спине, от того места, где лежало копыто ослика, до самого копчика.
- Нет, Иа, знаешь, никогда не задумывался. Предпочитаю думать о чём-нибудь более приятном, например, о мёде. Опилки в моей голове не позволяют мне думать о столь глубокомысленных вещах.
- Всё-таки ты никчёмное создание, Пух, - вздохнул Кролик, убирая копыто с медвежьего плеча. - Но всё-таки ты хороший друг, за то тебя и люблю. Выпьем же за это!
- Выпьем. – кивнул Пух и они снова выпили.

Так, необычно длинный день подошёл к концу. Салаты были съедены, алкоголь употреблён, посуда странным образом разбита (что несомненно должно привести к счастью всех приглашённых), подходило время потихонечку расходиться. Сова так и не удостоила сей сейшн своим присутствием, правда как потом выяснилось, Кролик получил на свой телефон объяснительную СМС, но был слишком пьян, чтобы осознать сей факт и донести его до остальных. Расчувствовавшийся под конец Иа, крепко жал всем присутствующим лапы, благодарил за ценные подарки и звал в гости ещё. Остальные в свою очередь обещали придти, но резонно замечали, что до следующего дня рождения Иа будет ещё немало поводов для встречи. Если бы кто-нибудь когда-нибудь взялся бы составить толковый словарь терминов, наиболее часто используемых жителями означенного Леса и озадачился определением слова «цивильный», то описание данного мероприятия идеально подходило бы в качестве примера сего понятия.
Солнце клонилось к Западу, заливая горизонт палитрой алых красок. Закончив изнурительный ритуал прощания и вырвавшись наконец из цепких объятий пьяного Иа, друзья разбрелись по своим домам. Пух медленно и задумчиво брёл по истоптанной тропинке к своему дому и размышлял, не попала ли Сова в ту самую пробку, что образовалась из-за падения на дороге шоколадного автобуса с детьми, и что рассказывала в ответ сколопендра, когда у неё спрашивали, откуда у неё сзади появился такой роскошный, огненно-рыжий, как пламя раскалённой мартеновской печи, лисий хвост. Ведь известно, что охота на лис в Лесу уж месяц, как запрещена.