Жизнь не баловала Екатерину Медичи.
Когда она после множества лишений и унижений, наконец, достигла финала игры и стала королевой-матерью... во Франции разразились религиозные войны. Не будет преувеличением сказать, что вряд ли итальянка за всю жизнь могла хоть на минутку почувствовать себя в безопасности и абсолютно счастливой.
Среди множества внутренних врагов, с которыми она вынуждена была вести себя осмотрительно, выделялся однако враг внешний - наглый, противный и раздражающий, но на ком можно было вымещать свое раздражение. Речь о после короля Испании Филиппа II.
Часть 1 - как Гизы принюхивались к испанцам
Мы остановились на том, что посол Испании Тома де Шантонне (кстати сам не испанец, а бургундец) развел при дворе Екатерины бурную подпольную деятельность по сплочению всех здоровых католических элементов перед лицом гугенотской угрозы.
Разумеется, деятельность посла совсем не устраивала Екатерину Медичи, которая вовсе не хотела надежного сплочения каких-либо элементов при дворе (ей хватило весьма дружных Гизов в царствование ее малолетнего сына Франциска II), и предпочитала разделять и властвовать. Поэтому она решила добавить грузик на другую чашу весов - гугенотскую, предложив стать генерал-лейтентом королевства - Антуану де Бурбону, королю Наварры.
Знатоки эпохи и так знают, ЧТО это за фигура - муж Жанны д'Альбре, отец Генриха IV, старший брат принца Конде. Один из тузов гугенотской колоды.
Впрочем современники отзывались о нем без особого почтения
Королю Наварры около 45 лет, и его борода уже седеет. Его манера держать себя очень важная, и он выглядит более импозантно, чем братья, которые маленького роста и неуклюжи. Король меж тем высок, крепок и хорошо сложен. Он храбр, но считается более хорошим солдатом, чем умелым генералом. - из донесений венецианского посланника
Тем временем Шантонне и папскому нунцию Санта-Кроче ход Екатерины Медичи по возвеличиванию Бурбона показался очень выгодным (для них).
Ведь муж Жанны д'Альбре был слаб. И слабостью Бурбона являлось тщеславие - любимый грех всех политических интриганов.
И католические пройдохи стали усердно окучивать скудного духом (и умом ) Бурбона. Больной мозолью короля Наварры было то, что королем он являлся только на бумаге. Во-первых, титул принесла ему жена, а во-вторых, еще давным давно испанцы оставили от королевства рожки да ножки со столицей в Беарне, и фактически территория Наварры была оккупирована Филиппом II.
Шантонне, как опытный политик, увидел в этой конфликтной ситуации не проблему, а возможность.
Господин де Вандом (испанцы не признавали его королем Наварры) кажется расположенным к католической религии. Если король только даст ему надежду, мы привлечем его на свою сторону - из письма Шантонне
И король Филипп готов был дать ему надежду. Но, разумеется, только в обмен на некие достославные поступки в защиту истинной веры.
Когда Бурбон поделился этими, вилами по воде писаными, обещаниями с супругой - фанатичной гугеноткой Жанной д'Альбре, та устроила ему грандиозный скандал. Мадам Жанна яростно заявила следующее: никакие территориальные приобретения не стоят того, чтобы потерять свою бессмертную душу.
Их сын Генрих, в отношении падкости на территориальные приобретения в обмен на душу - больше похожий на отца, в то время стал свидетелем отвратительных сцен: Бурбон пытался затащить жену на мессу чуть ли не силой, а сам Генрих за попытку защитить мать, был выдран отцом за уши.
Так потихоньку Бурбон пришел к мысли, что Жанна д'Альбре лишняя на его пути к успеху. Шантонне и Санта-Кроче активно поддерживали в нем эти мысли: когда Бурбон робко высказал сомнения, как же он станет королем возвращенной испанцами Наварры, если числится таковым благодаря ей - Жанне, Санта- Кроче авторитетно заявил, что его шеф, Папа Римский, способен на многое. В его власти даже формально низложить королеву, потому что она закоренелая еретичка. И с этим было трудно поспорить.
Так Бурбон витал в облаках, пока из Мадрида не пришло разъяснение короля Филиппа, что Наварра - земля испанская, и даже в качестве морковки для ослика Бурбона использоваться не может. Впрочем на языке Шантонне тут же оказалась другая " богатая компенсация", которую якобы обещает испанский король. В голове Шантонне бурлили идеи - то будущий брак Бурбона с Марией Стюарт, то Тунис, то остров Сардиния в качестве независимого бурбонского королевства.
В-общем, вскоре Бурбон публично явился на мессу вместе с Гизами, тем самым присоединившись к "католическому триумвирату" из Монморанси, Гиза и Сент Андре. В какой-то момент король Наварры согласился даже на арест своей супруги и заточение пламенной Жанны в какую-нибудь крепость. Однако гугенотская королева успела сбежать из Парижа.
Так Бурбон всадил нож в сердце и Жанны д'Альбре, и самое главное - Екатерины Медичи. Тщательно выстраиваемая ею политика политического и религиозного равновесия рассыпалась, как карточный домик. Католики чрезмерно усилились и начали наглеть.
"Если еретики получат то, чего требуют, с помощью английской королевы, то католики в ответ восстанут"- Шантонне на аудиенции у Екатерины Медичи
Далее случилось то, что случилось - резня гугенотов в Васси, устроенная Франсуа де Гизом, послужила формальным началом Религиозных войн.
Жертвами первой вспышки гражданских столкновений в течение каких-то двух лет стали и Бурбон, и Франсуа де Гиз, и Сент-Андре.
Не сложно догадаться, что следующей жертвой оказался посол Шантонне. Тщательно выстраиваемые им связи потеряли свою актуальность по причине преждевременной смерти большей части триумвиров, а сам Шантонне вызывал у Екатерины Медичи приступы неконтролируемой ярости... и король решил пожертвовать своим верным псом. На самом деле данный выход предложил сам старший брат посла - кардинал Гранвелль. Филиппу II и Екатерине Медичи срочно нужна была перезагрузка в отношениях.
Ради перезагрузки во Франции Екатерина с детьми совершила длительное и дорогостоящее путешествие по стране, ради перезагрузки с Испанией - согласилась на печально известную конференцию в Байонне.
Екатерина (возможно справедливо) считала себя ловкой в политике женщиной, однако ее зятя Филиппа II не легко было обвести вокруг пальца. Испанский король был прекрасно осведомлен о встрече с турецким послом, которая прошла в Париже. Одобрение, которое королева-мать дала Колиньи, отправившему в испанскую Флориду французских колонистов из числа гугенотов, тоже не было для Филиппа секретом. Зная все это, он просто не захотел встречаться с этой двуличной женщиной, "мадам-змеей" - как он ее называл. Сопровождать свою жену, королеву Елизавету Валуа, на встречу с матерью Филипп отправил герцога Альбу.
Екатерина Медичи для пускания пыли в глаза испанцам заняла у банкиров много денег, однако без толку - главный зритель просто не явился на спектакль.
С дочерью разговор не клеился - Елизавета была предана мужу, став "слишком испанкой" в глазах разочарованной матери. Альба просто отказывался говорить о том, чего хотела бы добиться Екатерина - о браке ее дочери Маргариты с инфантом доном Карлосом, например. В глазах старого солдафона Альбы все было просто... утром - стулья (окончательное искоренение ереси), вечером - деньги и брачные контракты.
На конференции в Байонне Екатерина Медичи получила только одну хорошую новость - с ней навсегда распрощался зловредный Шантонне. Кстати в про-гугенотской пропаганде частенько обвиняли Медичи в том, что именно в Байонне она совместно с Альбой задумала "Варфоломеевскую ночь"... так что для этой королевы путь в пиар-ад действительно был усыпан благими намерениями.
На этом мы скажем до свидания Екатерине Медичи, и проследим дальнейшую судьбу интригана Шантонне.
Филипп II отправил его своим послом в Вену, ко двору императора Максимилиана II, своего кузена и шурина.
Посол и император были давними знакомыми - но отнюдь не бросились в объятия при встрече. (Когда-то давно молодой Шантонне был поставлен "присматривать" за беспечным гулякой Максом - о чем у обоих остались неприятные воспоминания)
Однако старое вскоре оказалось забыто, Шантонне освоился и в Вене и продолжил то, что у него получалось лучше всего - строить козни против Франции.
На этот раз деятельность посла развернулась вокруг трех имперских городов - Метца, Туля и Вердена, захваченных еще Генрихом II. Там все еще оставались элементы, лояльные Габсбургам, и поощряемый Филиппом II и Шантонне, император Максимилиан вскоре ввязался в заговор по возврату городов под юрисдикцию Империи.
Сразу скажу - у Макса ничего не получилось. Однако неожиданной жертвой данной интриги стала весьма крупная птица - кардинал Лотарингский (Гиз). Он также был замешан в авантюру вокруг Метца. Оставшийся без поддержки брата Франциска, и скомпромитировав себя тем, что можно было при желании трактовать как предательство национальных интересов Франции, кардинал оказался в ловушке. Екатерина Медичи его терпеть не могла. Коннетабль Монморанси ненавидел. Гугеноты винили во всех грехах.
Раньше Испания искала его дружбы. Теперь кардинал в панике отправил своего агента к Гранвеллю, и сам предложил сотрудничество.
Начало "Католической лиги" было положено.
О дальнейших проделках испанских послов читайте в следующих сериях)
В завершение маленькая биографическая справка про Тома де Шантонне.
Посол был вторым сыном в обширной семье первого министра императора Карла V, Николя Перенно де Гранвелля.
Первый сын - Антуан, пошел по духовной линии.
А вот на Тома были возложены надежды и ответственность за продолжение фамилии Гранвеллей в веках. Папочка нашел своему сокровищу весьма ценную невесту - Хелену Бредероде, фрейлину Марии Венгерской. Как уж знатная фамилия Бредероде согласилась на мезальянс с внуком кузнеца - трудно сказать. Но в принципе можно догадаться - учитывая, что и сам император, и Мария Венгерская, и Филипп II были гостями на свадьбе.
Брак оказался бомбой замедленного действия по нескольким причинам. Во-первых, Гранвелли стали заклятыми врагами оскорбленных аристократов Бредероде. И забавно, но факт - человек, выживший кардинала Гранвелля из Нидерландов, ярый гугенот и тот, что придумал сам термин "гезы" - Генрих Бредероде, был родным братом Хелены Бредероде. И в отчаянной вражде свободолюбивого "великого геза" к кардиналу Гранвеллю примешивалось немало личного.
Второе... Бредероде были известны своим разгульным и безответственным поведением. И гены алкоголиков-аристократов оказались сильнее, чем гены простонародных карьеристов-умниц. Оба сына Шантонне от Хелены Бредероде получились - из породы оторви и выбрось... один сгинул в рядах Непобедимой армады, второй прославился в схватке с Лопе де Вега за благосклонность мадридских актрис.
А фамилия Гранвеллей вскоре пресеклась, не оправдав надежды основателей.
Еще по теме
Нам нужны внуки!- говорила Екатерина Медичи. А король Филипп лишь смеялся
