Альберт Шпеер по воле судьбы и Гитлера не только сделал головокружительную карьеру в Третьем рейхе. Он был, возможно, единственным человеком, к которому Гитлер испытывал теплые чувства. Одаренный и проницательный интеллектуал, Шпеер создал имперский стиль Третьего рейха. А затем сосредоточил в своих руках всю военную промышленность Германии. История Шпеера — это классический случай проблемы “гений и злодейство”. Вряд ли Шпеер был гением, но талантов ему хватало. Он талантливо строил, талантливо руководил и талантливо ушел от смертного приговора Нюрнбергского трибунала.
О ценности развалин
Позже в “Воспоминаниях” (второе название – “Третий рейх изнутри”) Шпеер не без иронии отметит: “Можно только удивляться опрометчивости и легкомыслию, с которыми Гитлер назначил меня на столь важный государственный пост. Я был совершенно посторонним человеком и для армии, и для партии, и для промышленности. Ни разу за всю свою жизнь я не имел дела с оружием, поскольку не служил в армии и даже никогда не охотился с ружьем. Хотя этот шаг вполне соответствовал обычаю Гитлера выбирать в сотрудники непрофессионалов. В конце концов, он уже назначил виноторговца (Иоахима фон Риббентропа – Авт.) министром иностранных дел, партийного идеолога (Альфреда Розенберга – Авт.) – министром по делам оккупированных восточных территорий, а бывшего пилота-истребителя (Германа Геринга – Авт.) – министром экономики. А теперь на пост министра вооружений он выбрал архитектора”.
Между тем, Шпеер вовсе не был «совершенно посторонним человеком для партии» — членом НСДАП он стал в 1931 году, впечатленный однажды услышанным выступлением Гитлера. Более того, он немало сил отдал строительству нацизма – в буквальном и в переносном смысле. В марте 1933 года перестроил здание министерства пропаганды, участвовал в оформлении демонстраций, съездов и конгрессов НСДАП, где впервые использовал огромные красные полотнища высотой с десятиэтажный дом и изображение орла с размахом крыльев в 30 метров. Грандиозное шествие на открытии V “Съезда победы”, названного так в честь прихода нацистов к власти, запечатлела Лени Рифеншталь в документально-постановочной ленте “Победа веры”. Мегаорел и мегазнамена играли в концепции фильма не последнюю роль. В том же 1933-м Шпееру поручили реконструкцию штаб-квартиры НСДАП в Мюнхене. А к 1935-му он разработал проекты новой рейхсканцелярии и территории съездов НСДАП в Нюрнберге – целого городка, куда в течение последующих пяти лет ежегодно съезжались несметные тысячи партийцев.
Именно тогда Шпеер очаровал Гитлера придуманной им “Теорией ценности развалин”: руины монументов прошлого должны вдохновлять новых героев, и всему, что строится в великом рейхе, надлежит, даже обветшав в будущем, поражать потомков. Свои шедевры Шпеер амбициозно уподоблял античным, а себя – великим зодчим Древнего Рима. Фюрер едва не прослезился над несколькими романтичными набросками, где еще не построенные помпезные здания показаны уже заброшенными спустя века, увитыми плющом, но по-прежнему хранящими дух былого могущества.
Попытки ревнивых соратников заклеймить богохульством идею будущего упадка только что созданного Тысячелетнего рейха не сработали: Гитлер счел ее логичной и поучительной и немедленно распорядился отныне подходить к любому строительству с учетом “ценности руин”. А Шпеер опробовал новый подход, построив на территории съездов трибуну Цеппелина – главную трибуну Третьего рейха, гигантское сооружение по образу и подобию знаменитого Пергамского алтаря.
Единственный законченный проект запланированного комплекса залов, дворцов, храмов, стадионов и площадей на территории съездов поражал воображение: из скрытого в трибуне Золотого зала вождь поднимался на центральную Кафедру фюрера под музыку и барабанный бой, в причудливой игре света, как верховный жрец древнего культа. Гитлер пришел в восторг и назвал сооружение Храмом Света: световая завеса от мощных прожекторов по периметру имитировала неприступную стену.
