... но помните, что "и они пройдут", - так можно описать послание этой картины.
Успешно сочетая аллюзии на живопись ренессанса с эстетикой прерафаэлитов Фрэнка Кадогана Коупер создало полотно, которое воспевает земные красоту и роскошь и, вместе с тем, предостерегает от чрезмерного упоения и тем и другим.
Как и все картины прерафаэлитов "Тщеславие" Фрэнка Кэдогана Коупера похоже не столько на живопись, которой можно просто наслаждаться, сколько на книгу в картинках, где каждый штрих наполнен смыслом, который нужно увидеть и прочитать.
Знак скрыт уже в самом названии картины. Английское "Vanity" - тщеславие, восходит к латинскому "Vanitas" - бесцельность. Это слово в Европе на грани XV - XVI веков было очень распространено и популярно. Настолько, что породило целый живописный жанр. Картины vanitas были направлены на то, чтобы напомнить зрителям об их смертности и мимолетности земного бытия.
Картины этого жанра представляли собой по большей части натюрморты, где цветы и плоды перемежались с творениями рук человеческих, но главным и неизменным элементом этих произведений был череп, как раз и призванный напоминать зрителям о том, что все это пышное великолепие с течением времени обратиться в прах.
От этого, некогда очень популярного жанра, на картине Коупера остались только виноградные гроздья и название, но, безусловно, художник ждал, что просвещенному зрителю этих намеков будет достаточно.
"Тщеславие" Коупера - это портрет юной и прекрасной девушки в роскошных одеждах. Для того же, чтобы напомнить красавице о мимолетности ее красоты художник вручил ей зеркало.
Седины ваши зеркало покажет,
Часы - потерю золотых минут ...,- писал Уильям Шекспир
Викторианцы же считали, что для того, чтобы продемонстрировать всесилие времени не нужно часов - достаточно и зеркала. Оно прекрасно отразит как красоту сегодняшнего дня, так и разруху дня грядущего. Помещая зеркало в руки своей гордой красавицы, художник напоминает зрителю, что ни эта красивая женщина в роскошных одеждах, ни виноградные гроздья за ее спиной не смогут цвести вечно – со временем и то, и другое увянет и умрет.
Даже одежда красавицы на картине подобрана не случайно - она демонстрирует смесь исторических эпох. Серебряное ручное зеркало, нитка жемчуга и орнамент полотна, на котором лежат руки девушки отражают моду начала XX-го века. Но преобладающее влияние оказывает Италия эпохи Возрождения. Женщина носит на голове ферроньерку (украшенную драгоценными камнями повязку) в стиле, который восходит к XV веку. Изысканное платье со змеевидным узором похоже на то, что изображено на портрете Маргариты Монферратской итальянского художника эпохи Возрождения Джулио Романо. Интересно, что тот же узор использовал еще один прерафаэлит на портрете другой гордой и тщеславной красавицы - Эдвард Коули Берн-Джонс в своей акварели "Сидония фон Борк".
Таким образом, даже костюм красавицы собран из элементов разных эпох, что напоминает зрителям о том, что тщеславие, несмотря на его негативные черты, вечно - оно существовало вчера и, скорее всего, будет существовать завтра, во всяком случае, до той поры, пока существует род человеческий.
Редкий портрет обходится без вопроса о личности модели, для него позировавшей. К сожалению, мы ничего не знаем о девушке с этой картины Коупера. Ее длинные рыжие навевают мысли об Элизабет Сиддал - музе прерафаэлитов первой волны, но писать с нее свою картину Кэдоган Коупер никак не мог - к моменту создания "Тщеславия" Лиззи уже около полувека покоилась на Хайгетском кладбище Лондона.
В 1990-х годах поэтесса Фрэнсис Сакетт написала о картине Коупера стихотворение, в котором "давала слово" неизвестной модели с картины:
Меня он окрестил Тщеславной
Заставив несть сей крест бесславный
За наблюдения его ...
Следует отметить, что сам художник очень любил эту картину и не раз заявлял, что она вышла "в точности такой, как была задумана". Картина сразу же приобрела популярность и Королевская академия купила ее для своей коллекции сразу же после презентации, произошедшей в 1907 году. Однако, пятнадцать лет спустя художник выкупил картину назад, чтобы иметь возможность повседневно любоваться ею лично.
Правда, еще парой десятилетий позже художник сдался на уговоры поклонников и продал полотно Королевской академии вновь. В коллекцию этого заведения картина входит до сих пор.