К осени 1962 года отношения США И СССР достигли апогея напряженности. В середине октября разгорелся памятный конфликт, известный у нас, как "Карибский кризис", который поставил под угрозу безопасность всего мира. На фоне этого две страны затеяли обмен балетными визитами: в августе труппа Большого театра отправилась в США; в свою очередь, набравшая мощь труппа Джорджа Баланчина "Нью Йорк Сити Балле" отправилась в Союз. Хотя понятно, что когда этот обмен планировался, никто ни о каком кризисе не мог знать.
Надо сказать, что к тому моменту балет в США, опять же благодаря стараниям Баланчина и импресарио Кирстейна, уже стал элитным искусством. Вкус искушенного зрителя мог быть удовлетворен, как представляется, лишь двумя путями: либо демонстрацией того, что советский балет является прямым наследником русского императорского балета (о чем и писали критики во время гастролей Кировского балета чуть раньше), либо соответствием стандартам труппы Баланчина, задававшей тренды. Понятно, что ни того, ни другого Большой балет предоставить не мог. Что же из этого вышло?
Труппа Большого прибыла в США 1 сентября, а открыла программу шестого числа в Метрополитен Опера. При этом, география городов, в которых предстояло выступить, значительно расширилась по сравнению с 1959 годом. По порядку увидеть советских артистов должны были жители Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Кливленда, Сан-Франциско, Вашингтона, Детройта, Филадельфии, Чикаго, Бостона, а затем еще и канадцы.
Вашингтон, возможно, был среди городов не случайно. На премьере "Лебединого озера" 14 ноября в Театре Капитолий были президент Джон Кеннеди с супругой Жаклин. В символическом жесте они разместились напротив подковообразной залы, где сидели советский посол Анатолий Добрынин с женой и группой советников. Затем был прием труппы в Белом Доме, где Майя Плисецкая посетовала, что выступление было не очень удачным (для себя она объясняла это тем, что "театр тогда в Вашингтоне был тесный, никудышный, со скользкой неудобной сценой"). На что миста Президент ответил, что был сражен наповал (по крайней мере, так передал его слова переводчик). В дальнейшем, в Бостоне, мать Кеннеди, Роза Элизабет, приглашала нескольких танцовщиков на ужин по случаю Дня благодарения.
Не только Майя Плисецкая в своих мемуарах, но и западные исследователи считают, что после пика обострения американско-советских отношений в октябре это был некий акт доброй воли, шаг по примирению. Кое-кто считает, что визит Кеннеди на спектакль был неким ответом на посещение Никитой Хрущевым оперы "Борис Годунов" с американским баритоном в качестве исполнителя главной партии 23 октября в Большом театре. В любом случае, все это было неспроста, ведь до событий октября 1962-го никаких встреч Кеннеди с артистами или каких-то других шевелений с его стороны не анонсировалось, хотя труппа уже 1,5 месяца была в Америке.
Политическая ситуация не особо сказывалась на труппе, ибо все время посвящалось работе. Правда, существует версия, что именно для того, чтобы голова артистов не отвлекалась на посторонние мысли, их и загрузили до предела, а когда свободное время все же выдавалось, труппа была занята в экскурсионных мероприятиях, посетив, к примеру, выступление труппы Алвина Эйли в Нью-Йорке, здания ООН, Национальную Галлерею в Вашингтоне, музей Форда в Детройте, репетицию знаменитого симфонического оркестра в Бостоне, и т.д.
Напряженность была связана скорее с другим: с побегом Рудольфа Нуреева, имевшим место в прошлом году. Сам Нуреев был в Нью-Йорке одновременно с труппой БТ. Он послал Майе Плисецкой букет оранжево-фиолетовых роз с запиской, где поздравил с успехом и выразил надежду когда-нибудь станцевать вместе. Тут же наблюдение КГБ за Плисецкой усилилось.
Кроме того, случилось еще несколько неприятных инцидентов. Один из агентов Сола Юрока хотел собрать небольшую группу артистов БТ и встретиться с Нуреевым. По слухам, такая возможность обговаривалась с Леонидом Якобсоном и Марисом Лиепой. Руководство БТ не было в восторге от таких поползновений и попросило Юрока убрать провокатора.
В тур 1962 года поехала и Галина Уланова, но не в качестве танцовщицы, карьеру которой она завершила в конце 1960-го года, а в качестве педагога. Тур БТ совпал по времени с выходом в США книги американского фотожурналиста А. Ю. Кана "Дни с Улановой" о профессиональной и личной жизни балерины. Уланова была приглашена на торжественное мероприятие в Нью-Йоркскую Публичную Библиотеку. Сол Юрок всерьез был озабочен тем, что это событие - выход книги - может отвлечь внимание (или перетянуть какую-то его часть) от собственно соли всего тура - выступлений Майи Плисецкой, ее персоны. При этом, Улановой предлагали также исполнить несколько кортоких номеров в штате Калифорния, однако она сразу же отказалась. Несмотря на все опасения Юрока, главным хэдлайнером тура, его главной звездой, безоговорочно стала Плисецкая.
Именно к этим гастролям относятся воспоминания Плисецкой (а также и ее брата Азария) о том, как артисты, желая сэкономить на подарки родным (т.к. суточные были ничтожными), питались консервами (в т.ч. собачьими), которые разогревали на утюгах, а также обесточивали весь отель, подключая одновременно десятки кипятильников, чтобы разогреть воду.
Кнечно же, было время и на прогулки. Несмотря на плотный график репетиций и спектаклей, мы все-таки успевали днем заглядывать в картинные галереи, музеи и, конечно же, в магазины, которые производили впечатление тех же музеев. Разглядывая невиданные доселе технические новинки, мы, что называется, носом протирали витрины. - вспоминал Азарий Плисецкий. Один из орекстрантов чуть ли не сошел с ума при виде изобилия, которое творилось в американских магазинах, и попросил отправить его обратно в Союз (что и было сделано; история подтверждается и Майей Плисецкой).
Леонид Лавровский скучал по родине и писал жене "Говоря в общем, все трудно, в действительности же скучно. Поскорей бы уже домой". Домой преждевременно, кроме оркестранта отправился Леонид Якобсон, но то случай отдельный. В ходе тура проблемы со здоровьем испытывал дирижер Юрий Файер. Сходя с трапа самолета, он встретился со своим братом, которого считал умершим. Брата поселили вместе с ним в гостинице, чтобы он ухаживал за Юрием Федоровичем, а Сол Юрок был вынужден оплачивать эти ухаживания.
Встретился со своей теткой Владимир Василёв. Произошла путаница, когда его тетка спросила, где найти племянника. Позвали Владимира Васильева. Тот перепугался: какие последствия могут быть, если есть родственник за границей? Начал отнекиваться, и тогда сообразили, что речь о его почти однофамильце Василёве.
Надо сказать, что на тот момент оттепели в отношении наличия родственников заграницей были некоторые послабления, и неспроста некоторым артистам было разрешено с ними увидеться. Сопровождавший труппу генерал Калинкин, ответственный за безопасность, благосклонно относился к контактам артистов с американскими родственниками.
"Лебединое озеро", "Спартак" Леонида Якобсона и "Жизель" - вот три основных балета, на которые была сделана ставка, и которые должны были обеспечить успех. Первые два уже были, так сказать, проверенными бойцами, "Спартак" же по мнению наших руководителей должен был прям-таки сразить американцев. Сол Юрок анонсировал его американцам как "грандиозный", "чувственный", и даже как "один из величайших балетов мира".
Помимо них в репертуаре были также исполнявшиеся на многочисленных гала-концертах "Класс-концерт" Асафа Мессерера, шедший в США под названием "Школа балета" (Ballet school), "Паганини" Леонида Лавровского, "Вальпургиевая ночь", "Шопениана", третий акт "Баядерки", четвертый акт "Гаяне", и разные концертные номера.
Как мы знаем, случалось и ранее, что постановки БТ критиковались. В Лондоне более всех досталось "Бахчисарайскому фонтану", не шибко восторженно принимались в 1959 г. в США "Ромео и Джульетта" с "Каменным цветком". Однако в этот раз случилось нечто совсем другого порядка: "Спартак" Якобсона провалился, не только не найдя поддержки не то, что у критики, но и будучи неоднозначно встреченный публикой. Как это было, и почему могло так получиться - в следующей статье.
На этом все, спасибо за внимание! Если понравилась статья, подписывайся, ставь лайк, делись с друзьями!
