В начале 18 века часть донских казаков после Булавинского бунта переселились на Кубань, имея своим вождём Игната Некрасова. Здесь они несли сторожевую службу у ногайского хана, а затем, по завоеванию Россией берегов Азовского моря и Крыма, они с Дона перекочевали в Турцию и добрались до Синопа. Отсюда, эти выходцы переправились к устьям Дуная и образовали там общину казаков-некрасовцев. С Дуная, впрочем, большая часть из них переселилась вглубь Турции: сначала в окрестности Эпоса, а потом на азиатский берег, к озеру Маниос, где и основали селение Биневеле (в других источниках Бен-Эоле). В сороковых годах текущего столетия (1898) казаков этих посетил известный польский эмигрант Михаил Чайковский (Мехмет-Садык паша), в воспоминаниях которого и рисуется очень любопытная картина жизни русских казаков в центре Турции.
Казачья станица состояла из довольно порядочных хат, но неприятно поражала отсутствием зелени: нигде не было видно ни сада, ни деревца. Дело в том, что некрасовцы, как военная община, в Турции не могли заниматься хлебопашеством, садоводством и вообще сельским хозяйством. Хлеб, мясо, овощи и другие сельские продукты покупались казаками в соседних греческих деревнях, где они арендовали виноградники для приготовления вина и водки, но только для собственного потребления. Главный промысел их заключался в рыбной ловле. Казакам предоставлено было в собственность несколько озёр и, кроме того, они арендовали и на стороне рыбные промыслы. Чайковский застал в Биневеле четыре церкви, но ни одного священника. Священника привозили из соседней деревни в экстренных случаях, когда надо было справлять свадьбы, крестины, похороны. Он доставлялся под конвоем, который неотлучно сопровождал его во всё время пребывания в станице, ревниво наблюдая, чтобы священник не вступил с кем-либо в беседу и тем не учинил пропаганды идей, противных их войсковому уставу. Церкви имели назначение арсеналов и музеев. В одной из них хранились пушки, знамёна, хоругви, сабли, пики, пистолеты и вообще оружие; в другой – находился войсковой архив, в котором, между прочим, сохранялись турецкие фирманы (указы) с благодарностью султанов за службу казаков, книга привилегий и вольностей, дарованных султаном некрасовцам. В силу этих привилегий, последние пользовались полной свободой, были освобождены от всяких податей и пошлин на товары и продукты, нужные для потребления войска, имели право выбора атаманов, но за это обязаны были, в случае войны, доставлять султану за свой собственный счёт определённое число конницы.
В третьей церкви хранились булава и печать Игната Некрасова и другие золотые и серебряные булавы, пожалованные казакам султанами. Тут же хранились печати всех местных и войсковых атаманов и большая войсковая печать с надписью: ″Казацкое войско Игната Некрасова″. В церкви же помещалась школа, которая находилась в ведении причетника и посещение которой для казаков было обязательно. Четвёртая церковь предназначалась для богослужения.
В мирное время некрасовцы имели всего два должностных лица, ими же избранных: атамана и есаула. Жили они, по свидетельству Чайковского, мирно и без нужды. Среди них, по его словам, не было ни зависти, ни интриг, а наоборот, царила редкая солидарность. Главная отрасль их хозяйства – рыбный промысел производился на общинных началах. Возвращаясь с промысла, казак сдавал вместе с отчётом все вырученные деньги в войсковую казну. Из общих войсковых денег сначала выплачивались арендные суммы, долги и вообще все расходы: жалованье бывшим на промысле, награды им и прочее. Затем, чистый доход делился на три части: одна шла в общую кассу на расходы по вооружению, другая – на школу и содержание церкви, а третья делилась между вдовами, сиротами, больными и неспособными к труду. Будучи сплочённой единицей в экономическом отношении, казаки проявляли свою солидарность и в других случаях. Один из таких характерных случаев приводит Чайковский. Незадолго до его приезда в Биневеле, одну девушку-казачку, возвращавшуюся из соседнего селения в свою станицу без провожатых, обесчестил бей, владелец поместья, лежавшего близ дороги. Как только факт насилия стал известен казакам, атаман и 40 стариков сели на коней и отправились к бею. После очной ставки бея с девушкой, установив его виновность, казаки немедленно застрелили его, причём каждый из них всадил в бея пулю. После этого они заявили ближайшему начальству, что ими убита ″свинья″, причём прибавили, что убили его они все, - в его трупе могут найти 41 пулю, - и что ежели очищение страны и общества от таких ″свиней″ считается преступлением, то они отдают себя в распоряжение султана. Но так как казаки пользовались большой популярностью, и султан дорожил ими, то дело осталось без последствий.
Некрасовцы были раскольники, но как мы уже сказали, попов своего толка не имели у себя, считая по своей мнительности каждого попа шпионом или агентом турецкого правительства. Как староверы, они не пили кофе и табаку, чай же не пили потому, что его любила русская императрица Екатерина II, преследовавшая староверов. Нравы некрасовцев отличались строгостью, даже суровостью; телесные наказания имели среди них широкое применение, между прочим, безнравственных женщин привязывали одной ногой к колоде и били палками. Костюм некрасовцы сохранили почти без изменений, вынесенный ими с Дона и вообще во внутреннем своём быту они, живя в центре Турции, не изменили дедовских обычаев и нравов донских степей.
На войну казаки выступали под начальством своего военного атамана, которого избирали старшины за заслуги и личную храбрость. Кроме атамана, при каждом отряде некрасовцев было ещё по три старика, ведавших хозяйственной стороной отряда и наблюдавших за точным исполнением войскового устава. Эти старики в тоже время были и судьями, приговоры которых исполнялись беспрекословно. Очень любопытны сами сборы на войну.
Когда казаки должны были идти на войну, то фирманом султана определялось количество сотен, которые они должны были выставить. По получении фирмана некрасовцы созывали молодёжь в круг перед арсеналом, атаман со стариками садился на лавках и перед ними дефилировали казаки: каждый из последних, после поклонов атаману, клал к ногам свою шапку с приколотой записочкой с его фамилией. Когда все шапки были собраны, старики их смешивали в одну кучу и из неё отсчитывали столько шапок, сколько требовалось казаков в поход. На отобранных шапках читались записки с фамилиями их владельцев, и таким образом составлялся список, который и вручался военному атаману. Атаман вызывал каждого казака по очереди и отдавал ему шапку, а тот с поклоном уходил, уже зарегистрированный в отряд. Несколько дней спустя, казаки выезжали на ту же площадь уже в полном вооружении. Проводы их сопровождались особыми церемониями. Каждый из отправлявшихся в поход казаков обращался к старикам с такой речью:
- Не найдётся ли сострадательного человека, который взял бы мою грешную душу под свою защиту перед Богом?
И если это был казак хорошего поведения, то кто-либо из стариков отвечал:
- Я (называл он своё имя и фамилию) беру твою душу перед Богом, буду молиться, чтобы Господь сохранил её и отпустил тебе грехи, а ты вернись ко мне с военной славой и с добрым казацким именем.
Если же молодой казак был дурного поведения, то все молчали и вопрошавший отъезжал сконфуженный и опечаленный, причём все были убеждены, что ему уже не вернуться из похода, так как у него не будет старика, заступника и молитвенника перед Богом.
По окончании это церемонии, военный атаман вскакивал на лошадь, раздавалась музыка и звон колоколов, разворачивались знамёна, атаман махал булавой и отряд выступал в поход. Его провожали все обитатели станицы до самой границы войсковых владений. Здесь отряд дефилировал перед станичным атаманом и стариками, а потом уже шёл в поход.
На войне казаки храбро бились и нередко даже со своими сородичами-донцами, как это было в русско-турецкую войну 1827-29 годов.
В 50 годах эта цветущая казацкая обитель в Турции сделалась жертвой эпидемий – чумы и оспы. Другая часть некрасовцев, оставшаяся на Дунае, и до настоящего времени живёт там. Теперь некрасовцы состоят подданными Румынии и, кажется, до сих пор сохранили в неприкосновенности все свои нравы и религию.
Газета ″Приазовский край″ № 132 от 21 мая 1898 года
Навигатор ← Из истории области войска Донского
