Приходят к королю республиканцы. Что-то бухтят про парламент. Тут всё ясно: люди хотят в лорды. Можно их в палату №6, а можно в нижнюю. Всё зависит от соотношения сил.
А, допустим, приходят монархисты. Монарх мнётся. По идее, они его сторонники. Но – его ли? Или его сына? Или брата-дяди? Или вообще, сторонники узурпатора Вильгельма-Наполеона?
Ведь главный враг монарха всегда совсем рядом, и этих персон устранить трудно или вовсе невозможно. Проблема Петра и Алексея не надумана. В пользу прямого участия Александра в устранении отца Павла нет ни единого доказательства. Но рассуждения о выгоде заменяют их с лихвой.
Единственный честный монархист – правящий монарх. Остальные – «прожектёры, искатели мест...» С червоточинкой, кто меньше, а кто уже прогрыз плод насквозь.
Поэтому наличие монархических партий в монархиях странно и вызывает вопросы. Прежде всего, у монарха. Ведь монарх – самая рискованная профессия. Монархи очень неустойчивы, при том, что монархии стабильны как сушёные скальпы. По идее, монархическую партию – одну-единственную – должен возглавлять сам монарх, и эта партия должна бороться не с республиканцами, а с другими проявлениями монархизма.
Устранить монарха может и баба, а для устранения монархии требуется сложный суп из интриг, заговоров, революций, войн, интервенций и – английский повар. Всё это складывается воедино очень тяжело, а рассыпается в прах от одного пинка. В «Титанике» нужно пробить четыре первых отсека одновременно.
Люди были в недоумении от союза монархической России и республиканской Франции: долгого, прочного и реально работавшего. Как так? Республика – вроде бы априорный враг монархии. Но на самом деле, злейший враг монархии – монархия по-соседству. А монархии с республикой делить особенно нечего: государства пасутся на разных полянах.
У многих вызывают изумление действия монархистов накануне Февральской революции. Некий монархист Шульгин примчал к царю принимать отречение. Примчал не один, а в компании монархиста Гучкова. Монархистом обзывался, например, Милюков. И Родзянко. Николай II членов шайки знал в лицо и глубоко презирал.
Развитая система монархических партий существовала до поры во Франции, ещё более развитая (но другая) в Англии. Члены монархической партии – высшие аристократы, это нормально. Русские монархисты – «всесословный» сброд. И это ставилось в пример, как некое достижение! Можно себе представить, как ухохатывались франкенштейны.
Монархических организаций в России было тоже множество, однако все без исключения носили провокационный, глумливый и подставной характер, возглавлялись людьми лично глупыми и общественно никчёмными. Разумеется, в конечном счёте монархизм имел антирусские и антигосударственные ложноножки.
Они начали расти с бешеной скоростью в революцию 1905 года. Вроде бы есть объяснение: защита политического строя, контрреволюция, антитеррор. На самом деле – DDoS атака, нацеленная на перегруз системы управления, и приходится удивляться, что государство как-то с этим нашествием справлялось (а ведь обе руки были заняты терроризмом) довольно успешно много лет. Но дело было сделано: червь подточил устои. В средний и даже высший эшелон национальной администрации просочилась ядовитая мыслишка: если ЭТИ – монархисты, то мы тогда – КТО? Верой и правдой служившие монархическому государству десятки лет?
В суматохе первой революции правительство пыталось взять досужие толпы монархистов-лайт под фельдшерскую опеку, но времени банально не хватало. Отсюда чехарда неоконченных, никчёмных, непременно Всероссийских и непременно Съездов: «монархических...», «...русских людей», «...людей (не смейтесь!) земли русской», «объединённого русского народа» и тому подобная белиберда для монархистов в онучах. Словно прямо с этих съездов съехали и почесали в поездах Красного Креста Гучков и Пуришкевич: вредных шпионов и полезных идиотов как могли распихивали по третьестепенным направлениям, заваливали «общественно-значимыми» делами, лишь бы чуть угомонить.
Метод борьбы был избран проверенный и, вероятно, в конце концов имевший бы успех. Так Александр I в опасном лавировании полуцарствия лихорадочно создавал Негласные комитеты и Непременные советы, нейтрализуя в них отцеубийц и англоманов и стравливая друг с другом (точнее, врагов с врагами) бесконечной чередой ничтожных «государственных» дел. Так в переворотах наполеоновских коалиций он боролся с нашествием «общехристиан», то есть, агентов, выгрызавших в государственной машине потайную червоточину мистицизма. Он создал специальное «сугубое» министерство духовных дел и народного просвещения, поставил на руководство А. Н. Голицына.
Горе-историками не понимается сама сущность голицынского министерства: где духовные дела и где народное просвещение? Зачем такой компот? А дело-то простое. Официально шпионы приезжали в Россию развращать просвещать. Людьми они были неглупыми, образованными, подготовленными, небесталанными и в хороших градусах. Под просветительской вывеской масоны-проповедники должны были готовить агентуру на местах, пропагандировать среди сектантов, то есть, выстраивать скелет оппозиции. Напрямую вербовать гражданскую администрацию и тем более офицеров было опасно, поэтому объявлялся маскарад с благотворительностью и религиозными посиделками.
Именно в Англии изобрели неопределённое христианство и продвигали его по всему миру под своей эгидой. Не обладая возможностями сразу дать пинка провокаторам и агентам, Александр повёл дело в своём стиле «реформ», «все флаги в гости к нам» и через Голицына зацеловал шпионов прямо у себя дома: объявил о крайней, даже маргинальной веротерпимости (сама Англия выдавливала своих сектантов в Америку). Голицын же был нужен для того, чтобы возглавить движение поверх иностранного управления. Он и повёл его, вернее, помчал, закусив удила, проводил молебствия полухристианского толка, изобретал издевательские обряды, – то есть вывернул наизнанку и ударными темпами довёл их дела до крайнего, ультрафиолетового абсурда.
Голицын сумел объединить разнородные и противоречивые структуры, оставив им единственно возможный просветительский вектор и зафиксировав все остальные щупальца (пришлось, конечно, лечь на амбразуру).
Шпионы почитали за счастье сбегать в провинции (Фесслер прямо написал заявление «в глушь, в Саратов») на незначительные должности, где уже под приглядом обычных местных городовых бывали успешно утилизированы реальной работой на ниве народного просвещения. Мелкий в Германии, а в России – крупный скот давал навоз. Что в столице дерьмо, в деревне удобрение.
За время существования департамента и министерства под видом окультуривания оккультистов и иностранных исповеданий исполнительный атеист последовательно уработал всех – с методической упёртостью «общехристианина». Тех, кто выдержал конкуренцию с государством акцепцией прямых зарубежных субсидий (вернули то, что умыкнули раньше), Александр закрыл гласным указом в 1822 году. В 1824 году в целом вредное министерство было расформировано, т. к. ему стало нечего делать: для надзора над «родными» исповеданиями и сектантами хватало уже одного только Синода.
Монархические («общественные») организации времён Николая II поддерживали монархию, то есть, всю целиком, но никого конкретно. Действительно, поддерживать правящего монарха – много партий не нужно. Много их нужно, когда кандидатов на престол тоже много, но никакой персонификации лидеров в России не предлагалось. Хотя лидеры, конечно, были. Иные даже были о возможном царстве уведомлены. А некоторых даже не поставили в известность.
Это отличает русский монархизм от английского или французского. Действительно, партии в Англии имели своих кандидатов в короли, в истории это обычно проходит, как борьба протестантов и католиков, но это, конечно, ширма. Сменить вывеску ради трона было совершенно допустимо, и делалось. Во Франции родился мем о том, что Париж стоит мессы. В Англии в католицизм перешёл Яков II, ради союза с Людовиком. Так что дело не в религиях и даже не в регалиях, а в реалиях.
А русский монархизм был какой угодно, только не русский. Да и не монархизм. Милюков топил за конституционную монархию. Вроде бы как в Англии. Только в Англии главным словом было «монархия» (а где там вообще конституция??) а в России – «конституционная». В названии кадетов никакой монархии нет, – как раз наоборот, заявлено народовластие. Что такое народовластие – тоже понятно. К народу оно отношения имеет гораздо меньшее, чем монархия. Из президентских дворцов новоначальных демократий всегда торчат исключительно уши прощелыг и демагогов.
По теме: Как церковная верхушка съела царя
По теме: Национальный проект 19 века
По теме: Король-коммунист