В России столь много говорится о тайных обществах начала XIX века только из-за государственной легенды о «декабристах», которые через полвека якобы расцвели организациями террористов-социалистов. На деле, это была, в общем, рутина.
Не опаснее других, всё же угроза от них была.
Нигде и никем достоверно не описан механизм происхождения в России александровских «тайных» обществ. Считается, что военные ложи организовывались спонтанно. Вернулись два офицера из Европы, поахали, как там складно, рассказали третьему. И пошло-поехало. Вот бы нам революцию а-ля франс. В итоге собралось несколько тысяч человек. Армия. А царь-дурак и не знал. А все знали. А он хлопал ушами, прямо не Благословенный, а какой-то Блаженный. А Константин подозревал и боялся: «Не желаю царствовать, задушат, как папашу». Такие вот малохольные цари: Александр (как бы Македонский) и Константин (с понтом, Великий). А Николай и Михаил вообще не цари: ничего-ничего не знали и полезли сдуру на рожон: «Самое странное, что нас в заварушке не убили».
Меж тем, механизм создания екатерининских «тайных» обществ известен, там шныряют Шварцы, приезжающие из-за границы и туда же отбывающие. Ставившие дело Шотландского устава. Происхождения люди были самого неизвестного. То есть тщательно скрытого. Поняв, с кем она имеет дело (Екатерина вообще хорошо разбиралась в настоящем устройстве мира), императрица общества запретила. Указ был негласным. Аналогично Екатерине рассматривал деятельность тайных обществ император Иосиф II. Как только он убедился, что за масонами скрываются не просветители, а обыкновенные иностранные (там, в основном, французские) агенты влияния, исповедавшие банальный сепаратизм, он сразу подверг их запрету.
Вот несколько фигур. Например, Карл Фридрих Бардт вступил в одну из лондонских лож в 1777, получил там «лицензию» на создание «Немецкого Союза», то есть перенёс деятельность в Германию уже в 1788.
А получивший от «Союза» эстафетный мастерок Игнатий Фесслер был принят сначала в английскую ложу «Феникс» (1783), перешёл (1786) в английскую берлинскую ложу «Royal-York». Прибыл в Россию в длительную командировку уже во времена Александра.
Или совсем хорошо известный Госснер. Христианин общего плана. Был католиком, перешёл в протестантизм, работал в православной России, возглавлял систему миссий в Индии, сотрудничая с англиканами, то есть, англичанами. «Экуменист». (Экуменистов придумали в Англии.) Голицын сразу по прибытию попытался перевербовать агента все по принципу «врагов – ближе», предложив ему пост директора Библейского Общества.
Это были никто иные, как агенты влияния, замаскированные под разных христиан, филантропов, проповедников и искателей высшей истины, – шпионы, замаскированные под мелких шпионов. У них много имён: библейское общество, иезуиты, иллюминаты, мартинисты, масоны, розенкрейцеры и пр. и др. Со всеми, хочешь-не-хочешь, Александру нужно было как-то уживаться. Сущность всех обществ была понятна ещё Екатерине, но на её власть они не покушались и не могли. Тут на руку сыграло отставание России: все эти общества были изобретены против более продвинутых государственных машин. А если у вас всё деревянное, то ржавчина вам не страшна.
Таким образом, самодержавие, в его чистом, рафинированном смысле, было защитным механизмом для государства. Кроме того, покушаться на единоличную власть конкретного монарха – это стрелять из пушки по воробьям (иногда надо, но тут справятся и официальные шпионы из МИДа). Тем не менее, бурно растущая и богатая Россия, не входившая ещё в клуб великих держав, представляла собой прекрасную кормовую базу. Ей отводили роль провинции, дойной коровой она и была.
Разумеется, как любая искусственная структура, она недолго живёт, как завещано. Уже в середине XVIII века масоны превратились в довольно замкнутую касту и перестали быть простыми исполнителями верховной воли. Это стало похоже на МИДы, то есть официальные шпионские организации при дворах европейских монархов, влиявшие на самый ближний круг. Не секрет, что дипломаты всех стран (а не один Талейран) представляли собой клуб «решал» с перекрёстными этническими, семейными и дружескими связями, нередко меняли службу при одном дворе на другой. У России с дипломатами вообще наблюдался дефицит, в корпус нанимали и французов и греков и итальянцев (а поляки и немцы – это свои). Учитывая то, что главные ложи возглавляли представители монаршей семьи, имевшие при благоприятных обстоятельствах права на престол, то очевидно, что вопрос о создании этих обстоятельств – определяется лишь временем.
Англичане гордятся тем, что их ложа была первой в мире. Так-то оно так, но это была французская инспирация герцогов Орлеанских в пользу якобитов и Якова (Джеймса) Стюарта. Герцог был в то время регентом при Людовике XV, то есть царствовал по полной и мог позволить себе не бороться за власть внутри Франции. Не должно вводить в заблуждение, что Великую ложу Франции создал герцог Филипп Уортон, бывший великий мастер лондонской ложи. Филипп всегда действовал в пользу свергнутых Стюартов, опираясь на Священную Римскую Империю и Францию. В какой-то момент его разорили и выпихнули с острова с долгами и волчьим билетом.
Интересно, что когда Людовик XVI отдалил Орлеанскую ветвь от привычной уже власти (и очень удобной, со вторых позиций), то Великая ложа была переформатирована Орлеанскими в Великий Восток, начавший бороться не только с Англией, но и за власть внутри Франции. Филипп Эгалите – один из главных организаторов ВФР, довольно долго вёл подкоп под Людовика, то вступая с ним в союз, то организуя целую разрозненную группу обеспеченных горожан в подобие политической армии. Он и создал новый класс, сформулировав их интересы и став их предводителем, а целый район Пале-Рояль, превращённый им в рассадник модных вещей, модного поведения и модных идей, вскоре взорвался политическими клубами, включая клуб Кордельеров, которые похоронили и его конкурента и его самого и Великий Восток.
Ошибкой было распространить новую политическую культуру на горожан необеспеченных и не имевших культуры базовой. Те вступили в игру с того, что перевернули шулерам стол. Наполеон не повторил ошибки ни в России, ни во Франции, твёрдо зная, чем кончится: освобождённые Освободителя освободят от головы.
Запрет Екатериной тайных обществ был вызван недовольством её администрации в существовании параллельной элиты, имевшей собственную иерархию управления. Её доверенное лицо ещё с переворота (и даже раньше) Елагин потерпел неудачу в деле объединения русских лож.
Павел не сумел взять под контроль все эти организации, став во главе лишь некоторых. При этом, его главенство имело номинальный характер, и доступа к системным программам он не получил, так же, как не получил контроля над «Великим Востоком Франции» номинально возглавивший его брат Наполеона Жозеф.
Александр взялся за дело со всей серьёзностью псевдореформатора. Но до окончания войны он не чувствовал в себе сил противостоять спруту. После войны руки дошли и до существ иного порядка разумения.
В рамках большой игры Александр пригласил в Россию (через английскую партию, рупором которой был Сперанский) Фесслера. Объяснялось это всё тем же тезисом «при мне, как при бабушке». Паре Сперанский – Фесслер назначено было стать вторым Елагиным. Они должны были объединить всех масонов под одной национальной крышей. Разумеется, английской, хотя декларировалась русская. Но у русских ничего национального ещё не было, а уж с масонов тем более невозможно было начинать. Тем не менее, видимость проникновения в свою державу очередного английского инструмента влияния Александр создал, что снижало градус напряжения в годы союза с Наполеоном и повышало контроль над заговорами. Сперанский через братьев отправлял правильные сигналы. Незадолго до отставки Сперанского отстранили и Фесслера. Потом он «по собственному желанию» уехал в Саратов. Двадцать лет спустя вернулся в Петербург другим человеком.
В 1817 голу Александр учредил целое министерство по делам тайных обществ. Для маскировки ему было придумано название в головоногом стиле, используемом самими обществами: «Министерство духовных дел и народного просвещения». Этим говорилось буквально следующее: «Что ж, братья! Вы за духовное развитие? И мы – за духовное развитие! Вы за просвещение? Так и мы за просвещение! Только куда вам с государством тягаться. Спасибо за науку, но теперь мы как-нибудь без вас. Идите себе с миром...» Возглавил его друг юности А. Н. Голицын, человек очень близкий, до этого бывший обер-прокурором Синода (с 1803), с 1811 главой Департамента иностранных исповеданий. За время существования департамента и министерства под видом окультуривания оккультистов и иностранных исповеданий исполнительный атеист последовательно уработал всех – с методической упёртостью «общехристианина». Тех, кто выдержал конкуренцию с государством акцепцией прямых зарубежных субсидий (вернули то, что умыкнули раньше), Александр закрыл гласным указом в 1822 году. В 1824 году в целом вредное министерство было расформировано, т. к. ему стало нечего делать: для надзора над «родными» исповеданиями и сектантами хватало уже одного только Синода.
И где же это видано, чтобы какое-либо министерство когда-либо добровольно лишило себя работы? А вот тут взяло – и лишило. Историки, как всегда, утверждают, что при дворе Александра победила партия Фотия – Аракчеева, то есть слабый царь, как обычно, поддался на глас и сменил галс. Советская историография этих персонажей не любила, придумала целый набор терминов: «мракобес», «аракчеевщина» и пр. Только где это видано, чтобы побеждала партия «тупой-ещё-тупее»? Так не бывает.
Сугубое министерство наследовало, как видно, структуре ещё более замечательной, но рангом как бы ниже (да как бы не так!) Департамент иностранных исповеданий – это широкие объятия-клещи с улыбкой-оскалом Голицына. Формально деп-т окормлял католические и протестантские приходы, но это так, семечки: поколениями сидевшие в России конфессии имели лояльное руководство и паству. Главное – в этот замаскированный благими словами капкан попадали засланные англичанами (по большей части ими, но не только) разносортные новые, с иголочки «миссионеры», в основном, шотландского устава. Но у рачительного Александра всё шло в дело. Кадры-то присылались небесталанные. Образованные пропагандисты после короткой проверки на доверенных людях отправлялись проповедовать то, что им было дозволено. Это вызывало конфликты с местными протестантскими старожилами, что было дополнительным бонусом, так как негодяи начинали воевать друг с другом.
Аналогичный конфликт проявился и с православными «старичками», зарвавшейся митрополичьей фрондой, разжиревшей только благодаря государству и не готовой ни к какой конкуренции. Все противостояния всех «пасторов» Голицыным и Александром тщательно раздувались и подпитывались, ослабляя лицемеров всех сортов (боровшихся за одну паству-кормушку), что относительно усиливало позиции строившейся национальной администрации. После Вены неимоверно усилившийся Александр принялся английские конюшни чистить. О том, что Голицын не играл самостоятельной роли, говорит его псевдоконфликт с Фотием. Архимандрит счастливо пережил фронду и не случайно вошёл в силу только тогда, когда идеи Александра избавиться от английской опеки обрели реальный военно-политический вес в континентальной Европе. Тогда его и выпустили на простор. А Александр... Ну что Александр... Слабый... Охмурил местечковый мракобес Фотий безвольного главу царей.
На самом деле, Фотий – ещё один чиновник новой национальной администрации Александра. Один из немногих, кто открыто орал о влиянии Англии. При Николае вдруг перестал юродствовать и занялся обыкновенной рутинной работой, как, например, и Сперанский. Управление было выстроено, административные революции («метания переменчивого Александра») закончились, блистательные революционеры занялись каждый своим делом. Фотий монахами и монастырями, Сперанский составлением свода законов, Пушкин историографией. «Хорошисты» – не отличники, но «пятёрки» у них есть. Главное – без «троек».
Окончание: https://zen.yandex.ru/media/id/5e4ce16992b8200f2f56f89d/tainye-obscestva-v-rossii--prosto-shpiony-5e8f3a2b1d10235943da471a