Король среди инсайдеров - так можно было бы назвать героя сегодняшнего рассказа, посла императора Карла V при дворе Генриха VIII - Эсташа Шапуи.
Эсташа Шапуи многие авторы (излишне лояльные к Анне Болейн) терпеть не могут - называя женоненавистником, сплетником, фанатиком, предвзятым и т.п. Но, что бы не писали, мир Генриха VIII, его жен и его министров - это мир, созданный ядовитым пером имперского посла. И НИ ОДНА книга про Генриха Тюдора не обходится без цитат из писем Шапуи. Что же он был за человек? Узнаем!
Шапуи родился около 1490-1492 в Анси, Верхняя Савойя - ныне территория Франции. Будущий болейноненавистник вырос в семье достаточно обеспеченной, чтобы дать сыновьям хорошее образование. Шапуи учился праву в университете Турина и в Риме.
В Турине его преподавателем оказался один крайне занятный субъект - Корнелий Агриппа, впоследствии самый известный оккультист Европы, собственно и создатель "Оккультной философии". В Турине они не сказать, чтобы были близки, а вот потом - в Женеве, где Шапуи служил у местного епископа, очень подружились. Настолько, что Агриппа жил в доме Шапуи и сделал того опекуном своего сына.
Дружеские отношения и переписку они поддерживали всю жизнь. Таким образом отметаем первое обвинение - человека, дружившего с вольнодумцем и автором "Оккультной философии" наверно сложно назвать узколобым фанатиком католицизма.
От епископа Женевы Шапуи поступил на службу к печально известному коннетаблю де Бурбону, изменившему королю Франциску I и вступившему в предательские сношения с императором Карлом V. Собственно, чтобы представлять интересы коннетабля при дворе императора, Шапуи и очутился в Испании.
Как известно, Бурбон трагически погиб при осаде Рима, и таким образом Шапуи оказался без работы. Но не долго - в канцелярии императора его быстро прибрали к рукам. Шапуи был хорошим юристом, франкоязычным, однако ненавидящим Францию и французов, для министров императора - то, что доктор прописал. Практически все они обладали схожими качествами, а рыбак рыбака видит издалека.
Юридическое образование и помогло Шапуи получить назначение при дворе Генриха VIII. Английский король в тот момент стоял на грани развода с Екатериной Арагонской, теткой императора. Предыдущий испанский посол - Лопе Иньиго де Мендоза, так близко к сердцу принимал злоключения несчастной королевы Екатерины, что добился при дворе Генриха только того, что его посадили под арест.
Савойярд Шапуи был юристом и не был испанцем - в глазах императора, это оказалось козырями, которые трудно перебить.
Нужно понимать, что не смотря на близкое родство с Екатериной Арагонской - Карл V в отношении Генриха VIII всегда действовал не столько как король Испании, а скорее как правитель Нидерландов. Нидерланды и Англия - важнейшие торговые партнеры, Бургундский дом (чьим наследником себя считал император) - исторически союзник англичан. В-общем, слишком многое стояло на кону, чтобы оголтело мстить за тетушку Екатерину.
Поэтому в инструкциях Шапуи император, конечно, призывал защищать интересы королевы Екатерины, но мягко и нежно, ссылаясь в беседах с Генрихом скорее на юриспруденцию, а не на испанские армию и флот.
"Мы уверены, что король - добродетельный и разумный, примет с пониманием то, что мы делали и делаем в защиту нашей тетушки.... не нажимая слишком сильно и без лишних дебатов на тему развода, Ваша миссия - в дружественной манере убедить его опираться на правосудие... "- из инструкций императора послу Шапуи
Первыми, кто нанес новому послу официальный визит, оказались Болейны - Томас и Джордж, отец и брат Анны Болейн. Как ни странно, Болейны произвели на Шапуи хорошее впечатление, показавшись приятными и способными людьми. В то время саму Анну Болейн посол называл "леди Анна" и "Мадам".
Но вскоре Шапуи в какой-то степени стал жертвой стокгольмского синдрома - будучи чуть ли не единственным допущенным к королеве Екатерине и ее дочери Марии, он постепенно терял способность видеть ситуацию объективно, и воспринимал несчастья этих обездоленных женщин, как свои.
Вот тут-то его неприязнь к Анне Болейн, которую посол видел источником всех бед для королевы и принцессы, расцвела пышным цветом - Анна иногда продолжала быть "леди Анной", но чаще именовалась "конкубиной", "путаной" и "Мессалиной", а маленькая Елизавета - "бастардом".
Тем не менее сам король Генрих вскоре назвал бастардом другую свою дочь - Марию, от "преступного" брака с Екатериной Арагонской. У посла Шапуи, как у юриста, было по этому поводу свое мнение, которое он не преминул высказать королю.
"Ни один Пармамент не может признать принцессу бастардом, тк это право церковного суда. Но даже если брак с королевой Екатериной будет аннулирован, принцесса Мария - законный ребенок, вследствие неведения ее родителей"
"Я могу делать с ней, что хочу, и не обязан ни перед кем отчитываться" - Генрих VIII, ступив на скользкую дорожку тирании, не намерен был с нее сворачивать и слушать каких-то там иностранных законников.
В этой ситуации - когда письма посла Шапуи были полны панических предупреждений об угрозе отравления в отношении Екатерины Арагонской и Марии, а также призывов к императору вмешаться в ситуацию с помощью военной силы - возникает вопрос, как Шапуи в принципе сумел продержаться в Англии так долго (16 лет) ?
К примеру, французский посол выдержал всего год
Во-первых, сам по себе Шапуи был достаточно обаятельным человеком, и не вызывал у короля Генриха резкого отторжения. Дружба с Томасом Кромвелем, изображенная во многих произведениях, также имела место быть. Посол и канцлер жили по соседству, и частенько столовались друг у друга, обсуждая государственные вопросы за бокалом вина. Разумеется, эта дружба была с большой оглядкой - ибо посол и Кромвель часто имели диаметрально противоположные цели, но по-человечески они испытывали друг к другу симпатию и чувство уважения.
Со стороны императора наверно тоже могло бы быть недовольство - все же Шапуи отправили к Генриху вовсе не для того, чтобы склонять своего работодателя к военному вторжению в Англию - однако, и здесь для посла все закончилось благополучно. Во-первых, у Шапуи был надежный покровитель в лице хранителя печати Николя де Гранвеля, а во-вторых, посол легко признавал ошибки, если где-то сгущал краски.
Но по большому счету лорд Пейджет, кажется, вывел верную формулу профессионального успеха посла Шапуи - по мнению Пейджета тот просто "Лжец, что будет прекрасно себя чувствовать среди клубка гадюк". Самокритично со стороны англичанина - но видимо, правдиво! Двор Генриха и правда можно назвать сборищем гадюк.
Несмотря на то, что Екатерине Арагонской помочь особо не удалось - с точки зрения работодателей Шапуи удалось нечто большее: на протяжении всех этих трудных лет сохранить более-менее дружественные отношения между Генрихом и императором. В той ситуации это был большой успех.
За плодотворную службу Карл хорошо платил своему послу. Помимо официального жалования посол стал счастливым обладателем нескольких синекур в Испании, что давали стабильный и не малый доход. Кроме того посол удачно инвестировал в недвижимость.
Таким образом к моменту своего выхода в отставку в 1545 году Шапуи оказался богатым человеком. Его единственный незаконный (но легитимизированный) сын Чезаре умер в 1549 году, оставив отца безутешным. Наследство Шапуи частично оставил племянникам и племянницам (правда одну из них он вычеркнул из завещания за то, что вышла замуж за француза), но большую часть состояния Шапуи пустил на благотворительность - в Анси, основав несколько школ для обездоленных детей, а в Лувенском университете - колледж для тех же бедных детей из Анси.
Уже на заслуженном отдыхе Шапуи продолжал консультировать правительство Карла V в отношении английских дел. Ему посчастливилось прожить достаточно долго, чтобы увидеть свою протеже - Марию Тюдор, королевой Англии.
Ps. Кстати говоря, часто встречается утверждение, что Шапуи не знал английского, и потому к его донесениям стоит относиться с опаской. Но это не правда - английский язык посол вскоре после прибытия выучил, хотя не особо афишировал этот факт. Помимо английского и родного французского Шапуи свободно говорил на итальянском, испанском и на латыни.
Еще по теме:
Полная антисанитария и холодно, как в России - посол Диего де Мендоза о дворе Генриха VIII
