Про Гренландию мы, кажется, никогда не думали. Но с тех пор как президент США Дональд Трамп вбросил идею о том, чтобы купить остров, о Гренландии как о геополитическом факторе стали говорить много и охотно. Стратегическое положение и глобальное потепление тому причиной. Местоположение – между Северной Америкой, Европой и Арктикой – за столетия не изменилось, а вот отношение к нему ведущих держав – да.
Гренландия, если вы вдруг не в курсе, самый большой в мире остров. С точки зрения физической географии это Северная Америка, с точки зрения политики – Европа, потому как входит в состав Дании. Правда, с правом (и Копенгаген это право признает) выйти в любой момент, если идея получит одобрение большинства жителей (в Гренландии живет 56 тысяч человек). Почему же референдум не проводят и не объявляют о независимости, хотя идея дискутируется с 1979 года? Все упирается в деньги. Почти половину бюджета автономного округа составляют трансферы из Дании. Самостоятельно остров, основными доходными статья бюджета которого являются рыболовство и туризм, прокормить себя (если не считать вылавливаемую рыбу и китов) не может. Но глобальное потепление дает ему надежду.
Причем тут потепление? Льды Гренландии тают с внушающей экологам и ученым ужас скоростью. Они обнажают новые участки моря, и ученые чуть не каждый год уточняют карту прибрежной линии: не поймешь, где заканчивается суша и начинается лед, пока он не растаял. Тающие ледники обнажают сушу. А она богата полезными ископаемыми. И не просто золотом, хотя золотой запас, конечно, нужен будущей независимости. Земли Гренландии богаты тем, что сейчас, и особенно в будущем, становится ценнее золота: редкоземельными металлами и ураном.
Редкоземельные металлы (17 элементов таблицы Менделеева) используются в новейших технологиях – от компьютеров и смартфонов до вооружений. С 2019 по 2020 год их производство выросло на 9%, более 90% производства приходится на Китай. А сейчас, когда многие страны мира, в первую очередь США, стали пересматривать производственные цепочки с точки зрения гарантий безопасности, зависимость от Китая – риск. Причем в данном случае не только экономический, но и стратегический: если в ответ на санкции Китай приостановит поставки (а такой вариант рассматривается), это удет чувствительным ударом. Для Гренландии, которая обладает, по данным американской геологоразведки, 10% всех мировых запасов редкоземельных металлов, это исторический шанс стать независимой. Не для всех глобальное потепление – зло.
В 2010 году были внесены изменения в законодательство, позволяющие начать крупные проекты по добыче. Из 41 компании, которые сегодня владеют лицензиями на разведку и добычу полезных ископаемых в Гренландии, 27 связаны с Австралией, Великобританией и Канадой. Сегодня на острове работают две крупные шахты, обе связаны с австралийской компанией Greenland Minerals. Но ее главный акционер – китайский гигант Shenghe Resources , связанный, в свою очередь, с правительством, и готовый, если что, к контрсанкциям.
На днях в Гренландии прошли выборы, на которых победила левая партия Inuit Ataqatigiit («Сообщество людей»), ратующая за экологию. Во время избирательной кампании главный водораздел между партиями проходил по ископаемому признаку: «за» или «против» шахты Кванефелд на юге страны. Greenland Minerals, получившие права на разработку, обещала, что остров будет получать ежегодно 240 млн. долларов США в течение 37 лет работы шахты. Но победила партия, агитировавшая против добычи.
Местные жители – в основном инуиты, гренландские эксимосы – боятся, что радиоактивная пыль (неизбежный побочный эффект от добычи урана и редкоземельных металлов) отравит прибрежные воды, китов и рыбу. А они ведт живут морем. Сохранение привычного уклада жизни на данном этапе оказалось для гренландцев важнее денег и даже независимости. Как долго они смогут противостоять большим корпорациям и государствам – интересный вопрос. Понаблюдаю за противостоянием.
Опубликовано в «Народной газете» ( www.sb.by/ng)
