Pleska-info.by

Стекло в пуантах? Вчерашний день. Сегодня накануне премьер в балетном мире в ход идут совсем другие способы избавления от несговорчивых солистов и конкурентов (и особенно конкуренток). Мир балета прекрасен и безжалостен, молод и потому особенно жесток: когда у любого человека жизнь в самом расцвете, когда он только осознает свою силу, свои возможности и ограничения, балетные уходят со сцены. Для многих это трагедия. Для многих сама жизнь в искусстве состоит из маленьких трагедий каждый день. И я сейчас, конечно, не про покалеченные ноги (хотя иногда даже смотреть больно), а про надломанные души и сломленные судьбы. Об этом я думала, когда смотрела фильм «Времена года» с Ириной Гриневой (не балериной) и Денисом Медведевым (в недавнем прошлом – артистом балета) в главных ролях, периодически спрашивая свою подругу Оксану Карнович (в прошлом тоже балерину, а сейчас директора музея-квартиры Майи Плисецкой): «Такое действительно случается?». «Сплошь и рядом», – отвечала Оксана. Иногда лучше не знать закулисья. Балетного – точно (я знакома, и смею вас уверить: это не способствует любви к балету). «Времена года» – режиссерский дебют Максима Шабалина, знаменитого фигуриста, бронзового призера Олимпийских игр-2010, чемпиона мира и двукратного чемпиона Европы (в паре с Оксаной Домниной). Фигуристам, как и артистам балета, о том, как жить после славы, тоже приходится задумываться рано. Шабалин ушел в кино, окончив ВГИК. Он понимает, о чем говорит, когда рассказывает о последней премьере примы Мариинского театра (сценарий написал сам). Прима-балерину играет его жена Ирина Гринева. Денис Медведев играет ее мужа – бывшего артиста кордебалета, а сейчас хореографа, который ставит этот самый балет «Времена года» (не имеющий к Вивальди никакого отношения). До премьеры – считанные дни. Обычно в эти дни все сходят с ума: не все складывается (всегда и везде так), все нервничают, репетируют по ночам и выясняют главное: кто будет танцевать первую премьеру? Вроде бы, все понятно: жена хореографа и прима, для которой эта премьера – последняя (возраст, возраст…). Но вдруг все разваливается… Ревность, зависть, неуверенность… Предвкушаемый триумф оборачивается трагедией, любовь – предательством, дружба – им же, предательством. И только балет всегда остается балетом. Лучше или хуже станцованным. «Так вы моей стороне?» «Я на стороне балета». Не надо обольщаться: перед премьерой друзей не остается. Да и любимых, оказывается, тоже. Если вы любите балет (и немного фигурное катание), посмотрите «Времена года» – на одном дыхании. …А потом мы (на премьеру мы ходили компанией балетных и любителей балета) еще долго дискутировали: кто здесь гад, кто настоящая жертва (и есть ли она на самом деле), кто виноват, что будет дальше, и как после всего этого сохранить веру в людей и себя. Две вещи мы не обсуждали ввиду их очевидности: балет – навсегда, история, рассказанная в фильме… да, в балете все бывает. Особенно накануне премьеры. А стекла в пуантах – вчерашний день, есть варианты и побольнее.

Найди свою книгу! В книжном магазине на Новом Арбате на экране-навигаторе написано: «Найди свою книгу!». Хм, думаю я, понимая, что организаторы имели в виду «свою» книгу – ту, которая подойдет мне как читателю: увлечет, заставит забыть о мире за окном, принесет облегчение, заставит задуматься, расскажет о чем-то новом и неизведанном. Я все это понимаю, конечно: я же читатель и всегда ищу именно такую книгу. Но я ищу на этом экране свою – вернее, свои – книги. Пять моих книг продается в книжном магазине на Новом Арбате. Приятно, знаете ли.

Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною чёрною горит. Борис Пастернак Где те чернила? Днем с огнем не сыскать, навзрыд сейчас каждый второй пишет, а я рыдаю над тем, что, кажется, разучилась… И одно это уже повод, чтобы навзрыд, навзрыд… Но есть, конечно, и непреходящие (а иногда и не проходящие) ценности: солнце, слякоть, весна… И понимание, что все будет хорошо. До весны меньше четырех недель, но мы побаиваемся марта. Ведь природе нужен баланс, и если зима была (и все еще есть) такой теплой, может быть, морозы – настоящие, со снегами непроходимыми – грянут в марте? И застанут нас – таких уже расслабившихся, таких уже поверивших в лучшее – врасплох? Мы переживаем за этот март, который может быть тяжелым, как и любой другой месяц года, так, что лишаем себя радости февраля – не слишком холодного (какой такой «люты»?), немного белого (а ведь соскучились, правда?). Здесь и сейчас. Жить нужно здесь – в феврале, и сейчас – белом, наполняющим надеждой: до весны меньше четырех недель. Здесь и сейчас. Счастливы? Я уже почти. Вдох – выдох, черное – белое. Недоверие – счастье.

В Дели открылась Всемирная книжная ярмарка – одна из крупнейших в мире, на которой представлены книги из 50 стран. Неожиданный привет оттуда прислала мне Ольга Сичкарь – фото стенда «Классическая литература», на котором – па-бам! – моя книга «Плисецкая. Стихия по имени Майя». Сижу и думаю: могу ли я теперь считать себя классиком? Слава богу, в Майе Михайловне не сомневаюсь. Тем более в Индии она бывала. Правда, говорила, там ее танцы не совсем поняли. За исключением, пожалуй, «Лебедя», который мы привычно называем «умирающим»: все дело в разнице танцевальных культур. Эх… Большое спасибо Ольге Сичкарь за фотографии!

Выставка Николая Киреева открылась в Минске …Он смотрит на людей немного отстраненно и даже как будто с удивлением: неужели они все собрались здесь ради него? Ради его картин? Да, мы все пришли на открытие персональной выставки заслуженного деятеля искусств Республики Беларусь Николая Киреева, чтобы увидеть работы, созданные за несколько десятилетий. Николай Владимирович сказал, что хорошо бы делать персональные выставки каждые 5-10 лет, чтобы художник сам увидел свои картины не по одной, а все вместе. Это называют «испытание стеной», и для художника оно чаще всего оказывается болезненным: настоящий творец практически никогда не бывает доволен тем, что видит. «Хотелось знать, в каком периоде мышления и чувствования я нахожусь, и сделать какую-то коррекцию, потому что сейчас меня интересуют задачи совершенно другого толка. Поскольку это персональная выставка, здесь мои работы никем не оспариваются, но я сам увидел в них много вопросов и проблем», – сказал Николай Владимирович в интервью БелТА. Мне было интересно увидеть, как менялся авторский стиль и почерк. На какое-то короткое мгновение могло показаться, что картины «Счастливый берег» и «Хореограф. Посвящение Валентину Елизарьеву» написаны разными людьми. Но автор один – Николай Киреев. Просто его взгляд на мир и людей и способ, которым он этот взгляд доносит до зрителя, изменились. Его почерк узнаваем, а это, на мой взгляд, для любого художника самое главное. Кстати, Киреев признался, что человек, который оказал на него очень большое (возможно, самое большое) художественное влияние – как раз Валентин Елизарьев, чей авторский почерк ни с каким другим не спутаешь. В картинах Киреева много света, цвета, воздуха и недосказанности. Мне хочется прийти на эту выставку еще раз, потому что вернисаж был многолюдным, шумел и гудел. Это прекрасно, было много коллег художников, и это тоже прекрасно. Но для вдумчивого рассматривания нужна другая атмосфера. Выставка работает в галерее им. М. Савицкого в самом центре Минска до 23 февраля. Найдите время!

Эхо премии Дельвига Жизнь так закрутилась, что я не рассказала о церемонии награждения литературной премией им. Антона Дельвига «За верность слову и Отечеству», которая прошла в Доме Ростовых 16 января. Моя книга «Плисецкая. Стихия по имени Майя» была в коротком списке премии, и я получила диплом, это удостоверяющий. «Я счастлива быть в финале», – сказала. И это правда: финал литературной премии – уже сам по себе награда. Церемонии награждения премиями «Литературки» (а у газеты их три, и в финалах двух – «Гипертекста» и им. А. Дельвига – мы с Плисецкой отметились) – всегда событие яркое. Здесь звучит хорошая музыка, но самое главное – собираются хорошие люди. И это тот нечастый в творческой среде случай, когда писатели не только с удовольствием общаются друг с другом, но друг друга ценят и поддерживают. Это очень ценно. Ну, и сегодня в блоге Инны Чумаковой в «Снобе» в репортаже о вручении премии написано и о нас с Майей Михайловной: httpssnob.ru/...968

Сегодня ровно год, как в продаже появилась моя книга «Плисецкая. Стихия по имени Майя». После того, как первый тираж разошелся за четыре месяца, был издан второй – и для автора это большая радость. За этот год книга упорно числится «Лидером продаж» в книжном магазине «Библио-глобус», продавалась с пометкой «Бестселлер» в книжном магазине «Москва» (я написала бестеселлер, вау!). Она вошла в короткий список литературных премий «Гипертекст» и премии им. А. Дельвига «За верность слову и Отечеству». Кстати, в прошлом году я выиграла эту премию в номинации «Наука и просвещение (Исследование)», а в этом году мы с Майей Михайловной выступаем в номинации «Художественное слово. Проза». Сегодня официальное подведение итогов и церемония награждения. Если честно, на победу в этот раз не рассчитываю, но рада отпраздновать год выхода книги в прекрасной компании прекрасных авторов.

Путеводителя не будет Помните, несколько месяцев назад я рассказывала о том, что пишу путеводитель по Беларуси для россиян? Про нашу историю, язык и прекрасные места, о которых россияне даже не догадываются («Болота? – переспрашивали у меня в издательстве. – А что там можно делать?». А мы-то знаем, что активность там – ого-го какая!). Мы планировали издать именно путеводитель: небольшого формата, в мягкой обложке, с множеством фотографий. Я вообще люблю показывать то, о чем пишу, поэтому фотографии в моих книгах всегда конкретно иллюстративные: вот я рассказываю о сложной поддержке, которую придумал Валентин Елизарьев в своем балете (книга «Феномен Валентина Елизарьева», российское издание – «Валентин Елизарьев. Полет навстречу жизни. Как рождается балет») – вот она на фото: дух захватывает! Поэтому Сергей Плыткевич, у которого одни из лучших (а, может быть, и лучшие) фотографии Беларуси, подбирал фото для путеводителя по моему очень подробному списку: города и места, что конкретно в этих городах и местах, какое настроение (Сергей умеет передавать настроение). В издательстве прочитали мой текст (изначально давали до 8 авторских листов, я написала 11, потом смогла сократить до 9.5), посмотрели фотографии, сделанные Сергеем… И сказали: нет, это не путеводитель. Точнее, не совсем он. Это книга о Беларуси. Красивая. Интересная. Открывающая глаза не только на болота 😊. И предложили другой формат. Теперь это будет подарочное издание в популярной серии «Большой путеводитель по городам и времени». В моем тексте действительно много истории – практически в каждом городе и местечке. Я считаю важным рассказать про историю наших мест в составе ВКЛ и Речи Посполитой, Российской империи и СССР, и про независимую Беларусь. Когда знаешь, что человек, живший в одной белорусской деревне, мог сменить пять гражданств, никуда не выезжая, начинаешь смотреть на нашу страну иначе. По крайней мере, я в это верю. И не устаю рассказывать. Мои российские и, как ни удивительно, белорусские друзья уже стоят в очереди за новой книгой. Если все пойдет по плану, она выйдет в марте-апреле.

Как Карлсон над Стокгольмом В сувенирных магазинах Стокгольма много лосей, всякого разного с видом Стокгольма и Швеции – стандартный набор: магнитики, кружки, тарелки, шарфы, сумки и так далее, и тому подобное. Мы коллекционируем тарелки с видами городов, где бываем, и магнитики (а как же!). Самый «неизбитый» магнитик куплен в аэропорту перед вылетом, а винтажная тарелка 1953 года выпуска, по случаю 700-летия Стокгольма – в магазине секонд хэнд (рекомендую!). В сувенирных магазинах много кукол Пеппи Длинный чулок, но совсем нет другого героя Астрид Линдгрен – Карлсона, который, как мы знаем, живет на стокгольмской крыше. «А где Карлсон?», – спрашиваю у Ланы, нашей проводницы по загадочной шведской душе. Даже не надейтесь, объясняет она (не такими словами, но таким смыслом). Оказывается, в Швеции Карлсон – отрицательный герой, а потому игрушки и сувениры с ним невозможны. Почему отрицательный? Да потому, говорят шведы, что это самодовольное, навязчивое создание, врунишка и хвастунишка (да-да, это про «лучшего в мире рисовальщика петухов, лучшего в мире мастера скоростной уборки комнат, лучшего в мире специалиста по тефтелям, лучшего в мире мастера на всевозможные проказы, лучшего в мире шутника», няньку, выдумщика и, конечно, «лучшее в мире привидение»), портящий вещи, крадущий еду со стола и бесцеремонно вмешивающийся в жизнь маленького мальчика. Астрид Линдгрен задумывала Карлона как наглеца, ведущего антисоциальный образ жизни. Что, удивлены? Да я сама была в шоке! А как же его «Спокойствие, только спокойствие!», «Пустяки, дело житейское» и лечение всех болезней вареньем? И прекрасный советский мультфильм? А вот это и есть разница менталитетов и национальных характеров. Мы видим обаятельного проказника, с которым никогда не скучно, с которым можно пошалить, победить противную домоправительницу Фрекен Бок, а шведы – хама, эгоиста, обманщикам, хвастуна и подстрекателя. Так и хочется сказать: улыбайтесь, господа, улыбайтесь! Перечитать сказку про Карлсона и съесть немного варенья в дождливый зимний день 😊

Шесть лет назад в Каунасе мы с великолепной Катей Новожиловой были на спектакле «Бродский/Барышников». А потом ждали Михаила Николаевича на морозе, чтобы взять автограф (взяли, Кате никто не отказывает), а потом пошли (ну, как «пошли» – Катя не оставила мне выбора, и спасибо ей за это) за ним в кафе и даже немного поболтали. Это было не страшно, хотя я боялась. Сегодня, когда мы с Катей вспоминаем ту поездку, тот спектакль и то кафе, говорим друг другу: неужели всего шесть лет прошло? Всего? А ты посмотри, как – необратимо, неотвратимо! – изменилась наша жизнь. И не только наша. Началась новая. Совершенно. Для многих. Может быть, даже для всех. Но мы точно знаем, когда эта трансформация – сначала внутренняя, потом внешняя, и все время, безостановочно, внутренняя – началась лично у нас. Именно тогда, когда мы в Каунасе слушали, как Барышников читает Бродского. Незабываемо. В этом году со мной снова случится Барышников. Я загадала.