Константин Симонов — человек очень интересной судьбы. Став известным советским писателем и крупным общественным деятелем, он происхождение имел далеко не рабоче-крестьянское. Отец генерал, у матери вообще фамилия Оболенская, что уже не нуждается в комментариях. Тётки его (Оболенские) были репрессированы, что на его отношение к власти не повлияло.
Интересно, что он отказался от своего настоящего имени поскольку не мог произнести буквы «л» и «р». Странно, у меня такое же имя, и в детстве я эти буквы не выговаривал тоже. Но потом рассердился, и без помощи всяких специалистов (к которым меня долго водили в детстве), за месяц сам научился говорить правильно... впрочем, простите, отвлёкся.
Мало кто сможет сказать, где же похоронен Симонов. Вроде заслуживает самых главных кладбищ, но его могилу не найти, поскольку её не существует. Прах писателя, по его воле, был развеян над Буйничским полем. Он считал его главным полем своей жизни:
«Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, — поле под Могилёвом, где я впервые в июле 1941 года видел, как наши в течение одного дня подбили и сожгли 39 немецких танков…»
Вот про этот отрезок его жизни, но не только его, а всей страны, и хотелось бы сказать.
«Живые и мёртвые»
На Буйничском поле неподалёку от Могилёва, расположен мемориал, посвященный памяти защитникам города, и в первую очередь бойцов и командиров 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии.
Именно этот полк и его командир стали прототипами полка Серпилина из романа, а затем и фильма «Живые и мёртвые».
Про бои на Буйничском поле написано много, и с большим количеством подробностей, но вся информация взята из художественных описаний, а не документов. Поэтому мы оставим за скобками замечательный и очень сильно любимый мною (и вами, надеюсь, тоже) фильм, и попробуем разобраться в том, что происходило в том районе в июле 1941 года. Особенно интересна история с подбитыми немецкими танками.
Я не думаю, что кого-то сильно удивлю, если сообщу, что информация о 39 танках, которые полк в одном бою не просто подбил, но и уничтожил, немного преувеличена. Но, важнее то, что она не выдумана. Бой там был, и немцы понесли в том районе значительные потери.
Если учесть, что 3-я танковая дивизия, пройдя от Бреста до Минска, сражаясь под Смоленском, затем окружая под Киевом войска нашего Юго-Западного фронта, словом, побывав во многих сражениях и обычно находясь в авангарде танковой группы Гудериана, с 22-го июня по 5-я сентября безвозвратно потеряла 70 танков, то потеря за один день сгоревшими более десятка машин — это уже очень много.
Говорить о больших потерях мы можем уверенно. И можем именно на основании информации Симонова, точнее фотографа Павла Трошина, который с ним вместе был под Могилёвом и сделал фото уничтоженных немецких танков.
В газете «Известия» 20-го июля 1941 года была опубликована статья «Горячий день», к которой прилагалась панорама с подбитыми немецкими танками. Фото это теперь можно много где можно увидеть и легко найти в Интернете. Саму панораму за основу брать не стоит, поскольку это фотомонтаж. Во-первых, как я понимаю, таких фото в 41-м году фронтовой корреспондент в поле сделать просто не мог.
Может я ошибаюсь, но есть другой важный факт. Большую часть сделанных Трошиным фото можно найти. Он, в отличие от своего киновоплощения, не был убит в 41-м и сделал ещё много известных ныне фотографий, пока не погиб в сентябре 1944 года у города Станислав (ныне – Ивано-Франковск) от рук «бандеровцев».
На этих фото из-под Могилёва изображено несколько подбитых танков и бронетранспортёров, снятых с разных точек. Эти фото в редакции склеили, причём из одной серии снимков взяли сразу две фотографии, одну из которых, судя по всему, повернули зеркально. Впрочем, именно тот снимок (который перевернули) на 100% найти мне не удалось (поставлен немного другой, того же танка), так что тут я может и ошибаюсь. Но то, что была склейка из многих разных кадров — тут спорить не приходится.
Но эти фото представляют большую ценность, поскольку, изучив их можно выделить точно пять танков PzKpfw.III с бортовыми номерами 511-й, 512-й, 514-й, 531-й, 532-й, один танк PzKpfw.II и три бронетранспортёра или тягача (как командирский БТР можно точно идентифицировать лишь одну машину), расположенных на одном поле. Возможно танков на снимках больше, поскольку не все можно точно идентифицировать. На одном точно виден тактический знак 3-й танковой дивизии Вермахта.
Таким образом представлены машины сразу трёх взводов 5-й роты 3-й танковой дивизии. При этом фото имеют некоторые «моментики» интересные. Если не ошибаюсь, сорванная башня на одном из фото имеет номер 514, но тот же номер мы видим и на башне одного из подбитых танков. Кроме того, на одном из фото можно видеть на заднем плане (примерно там же, где он есть на других фото) что-то очень похожее на PzKpfw.II, но явно в другом положении. Что вполне возможно, потому как в некоторых источниках упоминается, что часть машин подорвали, а два наиболее уцелевших танка наши утащили в тыл.
Кроме того, в воспоминаниях участников боя есть рассказ про отремонтированный немецкий бронетранспортёр, который потом использовали.
Оборона Могилёва
Оборонительная операция в районе Могилёва, хоть и много где упоминается, но в большинстве её описаний слишком много неточностей. Обсуждать их все не входит в наши задачи, нас будут интересовать лишь танки группы Гудериана.
Сотни немецких танков, с которыми сражались защитники Могилёва, являются, мягко говоря, преувеличением. Бои непосредственно за город вела немецкая пехота. Танки же Гудериана осуществляли охват Могилёва. 10-го июля 1941 года первые подразделения 24-го моторизованного корпуса форсировали Днепр, захватив плацдарм на восточном берегу в районе Старого Быхова. С этого момента начинается отсчёт Смоленского сражения. Переправа соединения Гудериана шла относительно успешно, к 14-му июля передовые подразделения 4-й танковой дивизии без сопротивления взяли Чаусы, Могилёв был окружён.
Однако, 13-го июля началось советское наступление на Бобруйск, что отвлекло немцев от Могилёва, и штурм города начался лишь 20-го июля, после подхода 7-й пехотной и 23-й пехотных дивизий. Которые и вели бои за город, с присоединившей к ним 23-го июля 15-й пехотной дивизией.
Но мы вернёмся на несколько дней назад.
Хотя 24-й моторизованный корпус немцев переправился первым через Днепр, входившая в его состав 3-я танковая дивизия генерала Вальтера фон Моделя, оставалась на западном берегу у Рогачёва.
11-го июля она была переброшена в район Могилёва, боевая группа дивизии под командованием полковника Гюнтера фон Мантейфеля заняла Салтановку. Место знаменитое в нашей истории, в 1812 году там сражался корпус Раевского.
12-го июля боевая группа Мантейфеля двумя группами (масло масляное, но такова терминология Вермахта) начала движение вдоль Бобруйского шоссе. Где, в районе Буйничи и вышла на позиции 388-го стрелкового полка, 1-го дивизиона 340-го артиллерийского полка, 1-го дивизиона 493-го гаубичного полка 172-й стрелковой дивизии и 200-го противотанкового дивизиона 110-й стрелковой дивизии. О движении двух больших колонн танков есть упоминания в Журнале боевых действий Западного фронта, но вообще-то документов не густо. Поскольку позже большая часть войск с их документами будет просто уничтожена.
Но это тот редкий случай, когда у нас есть воспоминания участников боя с обеих сторон, причём, что крайне редко, они очень даже совпадают.
Судите сами. Вот воспоминания служившего в немецкой 3-й танковой дивизии Хорста Зобеля, где речь идёт про наступавшую на левом фланге группу:
Левая группа немедленно пришла к катастрофе. Пехота на мотоциклах, которая должна была сопровождать танки, завязла в глубоком песке и не вышла на линию атаки. Командир танковой роты начал атаку без поддержки пехоты. Направление атаки, однако, было полигоном гарнизона Могилева, где были установлены мины и вырыты окопы. Танки напоролись на минное поле, и в этот момент по ним открыли огонь артиллерия и противотанковые пушки. В результате атака провалилась. Командир роты был убит, и 11 из 13 наших танков было потеряно…
А вот воспоминания командира 3-й батареи 340-м артиллерийского полка Василия Владимировича Лобкова:
Немецкие танки выходили из леса и шли по Буйничскому полю, как на параде по три штуки. 1-я батарея после первых залпов по рубежам заградительного огня, перешла на прямую наводку и била во фланг атакующим танкам и сопровождающей пехоты. Одновременно с нашим дивизионом включились в заградительный огонь другие батареи. Кроме того, немецкие танки наткнулись на наши минные поля и атака захлебнулась. Один танк подошел к самым окопам пехоты, но был подбит одним из бойцов связкой гранат с четырьмя толовыми шашками.
Суммируя получаем вполне понятную картинку. Немецкие танки вышли без пехоты в чисто поле и попали под огонь тяжелой артиллерии и противотанковых пушек, да ещё и мины кругом. Кроме пушек 340-го полка, там была и другая артиллерия. Словом, немцы попали в ловушку. Причём одиннадцатью танками их потери не ограничились.
Из истории 3-й танковой дивизии мы можем узнать, что левая боевая группа гауптмана фон Кохенхаузена, состояла из 3-го мотоциклетного батальона, 1-й роты 394-го мотопехотного полка, 5-й танковой роты, 1-й роты 521-го противотанкового дивизиона, продвигалась к западу от железнодорожной линии. Началось всё с того, что сразу четыре танка подорвались на минах, затем открыла огонь советская артиллерия. Сразу же было подбито одиннадцать боевых машин. На помощь прибыла 8-я танковая рота, но было потеряно ещё несколько машин. Всего потери батальона составили 18 танков, из которых один застрял в болоте.
После чего боевая группа Мантейфеля, прекратила попытки двигаться в этом направлении, и вместе с остальными частями 3-й танковой дивизии переправилась через Днепр у Быхова.
Наши посчитали немецкие потери как-то иначе. Интересно. что в своих записках Симонов изначально вообще не указывал число подбитых танков. Единственная цифра у него — семь стоявших в поле немецких сгоревших танков, которые видел лично он, и которые, собственно, Трошин и фотографировал.
Вот сводка, которая есть на сайте stalinogorsk.ru, и из которой, судя по всему и взялось число 39. Правда, это не архивный документ, а лишь некий текст со ссылкой на недоступный архив:
А вот карта из книги про 3-ю дивизию, где ещё и указан состав немецких групп и время событий:
Это было 12-го, а 13-го в полк прибыли Симонов и Трошин. Где им и предъявили стоявшие в поле подбитые немецкие танки.
Вот, собственно, и всё. Возможно, кто-то разочарован, но стоит отметить, что реально подтверждённых случаев столь огромных потерь немецких танков в одном бою такого небольшого масштаба можно по пальцам перечесть. Фактически вся рота была потеряно сходу. Напомню, что безвозвратные потери 3-й танковой дивизии за два месяца войны составили лишь 70 танков, и, получается, каждый пятый из них остался на Буйничском поле.
В работе над статьёй я использовал материалы историка Леонида Плоткина из города Могилёв, который очень подробно, на основе документов, разобрал события боёв за Могилёв в 1941 году. Кто хочет узнать больше — рекомендую, вот ссылка на его работы .
Рекомендую вам также мою статью про ещё одно событие, описанное Константином Симоновым:
Какие реальные события легли в основу самого яркого эпизода фильма «Живые и мёртвые»
