Двери собора Святого Петра захлопнулись перед Караваджо навсегда (нет повести печальнее на свете? Не для Караваджо, ибо он потешил свое вздорное эго, поправил свой неотесанный вид и продолжил творить в подобном духе).
В чем причина недовольства?
Представители церкви сочли неприличным изображать ОБНАЖЕННОГО ХРИСТА (и необрезанного!) на переднем плане картины, к тому же в возрасте намного старше, чем приписывалось традицией.
Но это так, детский лепет. Дальше больше.
Главное, что разгневало церковных функционеров - Караваджо писал образ Девы Марии с ДЕВИЦЫ ЛЕГКОГО ПОВЕДЕНИЯ Элен, с которой самого художника связывали любовные отношения.
Еще НИКОГДА святой образ не трактовался так реалистично и, как посчитали цензоры, ВУЛЬГАРНО - откровенный лиф Богоматери поверг в шок (костра не хватало на этого Караваджо).
Да и историю он выбрал, надо сказать, "в яблочко": про святость и грехопадение (в американских шоу после этих слов раздались бы громогласные аплодисменты).
И борется с этим грехом проститутка, которая Дева Мария (священники плакали кровью).
Масло в огонь Караваджо подлил красным цветом платья Мадонны. Вроде бы все традиционно, ибо красный - один из цветов Марии. Но, спешу напомнить, что канон велит изображать Богоматерь в трех цветах (а не в одном): синий (признак божественного), белый (синоним чистоты и невинности) и красный (примета крови Христа). Тогда все срастается.
А этот плут, мало того, что писал Ее образ с девки, оголил грудь (для цензоров того времени она была практически голая, именно голая, а не нагая, ибо Дева Мария нагой быть не может по определению), так еще и лишил главных примет привязки образа к той, которая выше всех остальных - какие могут быть ассоциации с будущей жертвой Христа? Только страсти и греховные помыслы.
Это для нас, людей XXI века, Мадонна Караваджо хороша как цветок лотоса. А для церковников того времени - недопустимая срамота непутевого христианина.
Караваджо вообще уникален тем, что был человеком прескверным, вспыльчивым и, одновременно, умел видеть красоту там, где ее по всем канонам быть не могло.
В конце XVI -начале XVII веков в Риме шла настоящая идеологическая религиозная война, и живопись была мощнейшим орудием католической церкви в борьбе с протестантами (контрреформация). Именно картины должны были раскрывать для огромного количества неграмотных прихожан истинный смысл христианства, показать им те удивительно красивые виды Рая, которые ждали их только после смерти. Идеальные тела, лишенные грязи, уродства. Счастье, обретенное через страдания на земле.
И тут Караваджо, искусство которого воспринималось как пощечина.
Караваджо не хотел быть как все, он видел Чуму, которая отняла у него отца и деда. И его фрукты - это удивительно схваченный момент перехода из жизни в смерть (красивые и сочные плоды, которые уже начали тлеть).
А его Мария Магдалина - она действительно грешница и она реально раскаялась. Более того, руки ее НЕ В МОЛИТВЕННОМ ЖЕСТЕ - так мать держит свое дитя. И Караваджо, в общем-то, здесь тоже про рождение - ПРО РОЖДЕНИЕ ВЕРЫ.
Религия была для Караваджо реальностью, растворенной в повседневной жизни.
Незадолго до "Мадонны со змеей" Караваджо написал "Мадонну ди Лорето" (1604-1606). Где ему, конечно, позировала та самая проститутка Элен.
Здесь, правда, скандал вызвали еще и образы пилигримов - мужчина с ГРЯЗНЫМИ БОСЫМИ НОГАМИ и женщина в НЕОПРЯТНОМ ЧЕПЦЕ, которые были восприняты как оскорбление.
Караваджо очень тонко трактовал Священное писание, по-настоящему, без высокопарных слов. Его грязные ноги - это про путь, который прошли паломники ногами, и путь, который они совершили в своих сердцах, придя к Богу.
