Пришло время ответить на вопрос, почему художнику Василию Максимову вряд ли было жаль умирающую и уходящую в прошлое Россию. В последнее время поклонники «великого прошлого» любят посвистеть о том, как всё было хорошо и благостно в «традиционной системе ценностей», которую опорочила интеллигенция в борьбе с самодержавием. И о том, что на самом деле эта интеллигенция жизни народной вовсе и не знала. Судьба и творчество художника Максимова дают достаточно фактического материала, чтобы посмеяться над нелепыми потугами этих фальсификаторов истории и прочих интеллектуальных извращенцев: апологетов рабства, воспевателей крепостного права, обожателей начальства.
Василий Максимов родился 17 января 1844 года в селе Лопино Новоладожского уезда Новгородской губернии в семье государственных крестьян. Это уже означало некую свободу по сравнению с общей массой крепостных. По крайней мере, ты был не вещью, а обладал хоть какими-то правами, хотя надежд на более-менее сносное существование всё равно было мало. Так что тезис о том, что крестьянской жизни «ниспровергатели» не знали, в этом случае сразу мимо. Отца своего Василий почти не помнил. Возможно, эта картина носит автобиографический характер.
Василий был четвёртым ребёнком в семье. О наличии или отсутствии детей после него мне неизвестно. Так что рано овдовевшей матери пришлось поднимать минимум четверых, если не больше. Что поделать, нужда и «традиционные ценности» (полное отсутствие понятий о контрацепции), которые ещё больше загоняют в нужду, и так по кругу, пока кто-нибудь не дерзнёт сбежать.
Василий дерзнул. Как, когда и при каких обстоятельствах я расскажу чуть позже, материала накопилось много и я запланировал ещё и 4-ю часть истории «Новая надежда». Поэтому сегодня перескочим немного вперёд.
Уже став художником, Василий Максимович Максимов неоднократно возвращался в родные места. В 1866 году, окончив обучение в Академии художеств, он отказался участвовать в конкурсе на большую золотую медаль, дающую право на зарубежную поездку, и отправился в деревню. «Я был рад решению пожить в деревне, на свободе, ознакомиться с крестьянской жизнью – не сквозь чужие очки и не по детским воспоминаниям, а по всей полноте моей, подготовленной к любви», - так говорил сам художник. Свои лучшие картины он написал неподалёку от места рождения, в деревне Чернавино, того же Новоладожского уезда, что и Лопино. И.Н.Крамской говорил, что картины Максимова будто бы написаны самим народом.
Нет, господа – любители «великой империи», этот быт и этот образ жизни он знал не понаслышке. И потому отнюдь не реквием звучал в картине «Всё в прошлом», а сухая и жёсткая констатация факта, медицинское заключение. О чём там жалеть? В разных музеях деревянного зодчества, разбросанных по стране бывали? Слышали рассказы о том, что изба в 2 окна считалась уже не бедной. Вот вам изба в два окна.
Очаровательная жизнь, не правда ли? Зато пшеницу в пол-Европы вывозили и до сих пор этим гордимся. Кстати, Василий Максимов не считал свои картины законченными, пока они не получали одобрения односельчан. Крестьяне говорили ему: «Ты наш, если и напишешь, то не для смеху». Так что трещит и тает как лёд на солнце миф о том, что «либеральная интеллигенция очерняла». Самый что ни на есть глубинный народ. Тот самый, от имени которого почвенники и прочие великодержавцы любят драть свои глотки.
Кстати, в 1866 государственных крестьян окончательно «освободили». При этом размер их наделов сократился где на 10, а где и на все 40 с лишним процентов, а размер платежей вырос в два раза (!) по сравнению с прежними временами. Умеют у нас «освобождать». А вы в курсе, что выкупные платежи были рассчитаны аж на срок до 1931 года. Во как «задолжали» государственные крестьяне романовской шобле! И попробуй не внеси вовремя! Это тебе не нынешние времена с банкротством да коллекторами.
Что там было жалеть в этом общественном укладе? Людей – да, систему – нет.
Кстати, последняя картина позволяет перекинуть логический мостик к ещё одному очень известному произведению Максимова. Давайте немного пофантазируем – а что было дальше с этим стариком? А вдруг он ещё какое-то время прожил один, в своей избе на краю деревни, нелюдимый, малообщительный. Да ещё и в лес часто уходил, приносил оттуда какие-то травы. В общем, по деревне поползли слухи, что-наш-то дед – колдун, наверное. А колдун он ведь и травку от мора скотины дать может, а может и наоборот проклятие навести. Свадьба считалась событием, во время которого человек особенно уязвим для порчи и сглаза, так же, как и рождение ребёнка. Именно поэтому такой ужас и оцепенение навёл на новобрачных и гостей неожиданный гость.
И этот суеверный страх - тоже «наша народная традиция», одна из составляющих «национальной самобытности», «особого пути» и прочая, и прочая, и прочая. Вы скажете: «К счастью всё это ушло в прошлое». Ушло ли? Я бы очень хотел сказать – сдохла эта «традиционная культура» и ладно, невелика потеря, рыдать не будем. Но ведь не стесняются же сейчас люди выставлять себя полными клиническими идиотами, громко заявляя на весь вагон метро: «Когда я крайний раз был в парикмахерской». Так что неизвестно, кто ещё тупее, неграмотные крестьяне, тревожно шушукающиеся при виде нелюдимого дед, или наши современники из секты «свидетелей крайнего раза».
Так что приговор «традиционной системе», как ни крути, получается жёсткий. И он уже был приведён в исполнение историей. Всяческие потуги посмертно реабилитировать феодализм и крепостничество смешны и нелепы, а уж возродить в том или ином виде – просто преступны. Даже если эта мерзость протаскивается под видом «мудрости предков» или «традиций». Но что же получается, есть ли надежда?
Постараюсь ответить, естественно глазами художника Максимова.
