Думаю, многим знакома первая часть тетралогии Гарина-Михайловского "Детство Тёмы". Все помнят бедового шебутного мальчика из барской семьи, который постоянно наживал себе неприятности. Те, кто читал эту повесть, должны помнить и старшую сестрёнку Тёмы - Зину: отличницу и вредину.
Но, вероятно, немногие знают, что у "Детства Тёмы" есть продолжение: "Гимназисты" (когда герои стали подростками по 15-18 лет), "Студенты" (от 18 до 25 лет) и "Инженеры", где им уже 26-28 лет.
Так вот, прочитав продолжение, весьма любопытно было узнать, какой стала "правильная девочка" Зина, когда выросла.
А будущее у нашей отличницы сложилось, мягко говоря, не очень. А, поскольку повесть эта автобиографична, то есть, взята из реальной жизни, было бы весьма полезно сделать психологический разбор этой героини и понять, почему же такая умненькая и подающая надежды девочка стала несчастной во взрослой жизни.
Итак, начнём с того, что Зина, как и многие отличницы - перфекционистка. Может, само по себе это качество не так уж и плохо. Но, когда оно идёт под руку с высокомерием и "короной" на голове - это уже хуже.
- У тебя все принято, не принято, - горячо говорил он сестре, - точно мир от этого развалится, а все это ерунда, ерунда, ерунда... яйца выеденного не стоит. Корнева ни о чем этом не думает, а дай бог, чтоб все такие были.
- О-о-о! Мама! Что он говорит?! - всплескивала руками Зина.
- Чем же Корнева так хороша? - спрашивала Аглаида Васильевна. - Учится хорошо?
- Что ж учится? Я и не знаю, как она учится.
- Да плохо учится, - с сердцем пояснила Зина.
- Тем лучше, - пренебрежительно пожимал плечами Карташев.
- Где же предел этого лучше? - спрашивала Аглаида Васильевна, - быть за неспособность выгнанной из гимназии?
- Это крайность: надо учиться серёдка на половинку.
- Значит, твоя Корнева серёдка на половинке, - вставляла Зина, - ни рыба ни мясо, ни тёплое ни холодное - фи, гадость!
В общем, как видим, характер не сахар. А Зина, заметим, в этом диалоге - сама ещё подросток. Когда юная девушка ворчит, как старая бабка и осуждает других только за то, что те, другие - непохожи на неё и не живут так, как она - то светлое и радостное будущее такой девушке вряд ли светит.
Осложняется ситуация ещё и не самой лучшей для женщин эпохой. Дело происходит во второй половине 19 века, когда женское образование ограничивалось семью годами гимназии, а дальше всё. Потолок. Университеты, карьера, профессии, учёные степени - всё это было для мужчин. А для девушек после гимназии или пансиона было только две дороги - или замужество, или монастырь.
Зинаида Николаевна кончила ученье, выходила, так сказать, уже на дорогу жизни, а компании предстояло еще столько же, если не больше, учиться. Товарищи брата в ее глазах еще больше превращались в мальчиков. Компания чувствовала это отношение к себе Зинаиды Николаевны и понемногу, затаив недовольство, стала отдаляться от нее. Зинаида Николаевна и довольна была отделаться от мальчишек, и в то же время чувствовала пустоту: ученье кончилось, новая жизнь не сложилась.
Живи Зина в наше время - она бы с её золотыми мозгами сделала бы, возможно, отличную карьеру. Прекрасно бы сама себя обеспечивала, и никакой муж и семья ей были бы не нужны. В общем, была бы в тренде "сильных, независимых, самодостаточных" женщин. Не в свою эпоху родилась Зина - и это тоже стало её личной трагедией.
Зина, уйдя от брата, вошла первой в гостиную, остановилась посреди комнаты спиной к входившей Наташе и проговорила:
- Тёма дурак: не видит, что его Корнева по уши влюблена в Рыльского...
- Рыльский же в тебя влюблён, - пустила булавку сестра.
- Что ж из этого? Можно ухаживать за кем угодно. Да мне решительно, впрочем, всё равно, в кого влюблён Рыльский. Мальчишка.
- А ты что за маменька?
- Я сегодня выйду замуж, у меня через год дети, а он мальчишка...
- Тоже может жениться... Сын Акима таких же лет, а собирается же жениться.
Зина так возмутилась, что даже не сразу ответила.
- Какие ты глупости говоришь! Там животная жизнь, а им надо учиться и учиться.
- В таком случае выходит, что ты старше их только тем, что перестала учиться.
А дальше всё вполне предсказуемо. Зина впадает на год в депрессию от бессмысленности жизни (в книге, впрочем, это мало отражается, но нетрудно догадаться). А потом её сватают за помещика-соседа, который старше её на пятнадцать лет. И вот тут-то, что называется, начинается трэш.
Зине противна половая жизнь в принципе. Да, есть такие женщины. Их немало. Причины могут быть разные, от гормональных до психологических. Хорошо, если муж и сам такой же, и не пристаёт. А если настырно лезет с этим делом? Тогда это не жизнь, а ад. Просто об этом не принято говорить. Но большинство женщин, которые инициируют развод даже в наше время - инициируют его именно по этой причине.
Зина прервала молчание.
- Боже мой, какая нелепая жизнь! И зачем надо было меня выдавать замуж? Если бы не ты, он убил бы уж меня сегодня... и я ничего бы не испытывала больше!
В голосе ее как будто звучало сожаление.
- Что произошло у вас?
- Э, он стал совершенно невозможным человеком. Весь род его такой выродившийся... Ты себе представить не можешь, какой это ужасный, какой извращенный человек!.. Какой ад я переживала с ним! Он всегда меня упрекал в холодности. Он судил по своей развращенной натуре и не допускал мысли, что я такова по природе. В его развратном, расстроенном воображении всегда гнездятся самые ужасные предположения... Он мне в глаза клялся, что поездка, например, к маме -- предлог для того, чтобы в большом городе отдаваться самому ужасному разврату. Это я-то. Он рассказывал, что у него там есть они, которые ему и доносят всю эту ерунду. Наконец, что иногда он сам, переодетый, следит за мной и знает все отлично. Наконец, сегодня утром дошел до того, что... а... стал упрекать меня в связи с каким-то мужиком здешним... Вытаращил свои сумасшедшие глаза и кричал мне на весь дом: "Я сам своими глазами видел, и пускай весь мир провалится, пусть сам бог придет и скажет, что нет, я и ему не поверю". От этого гнусного оскорбления у меня в глазах потемнело, и я даже не знаю, как я его ударила... Но, слава богу, слава богу, теперь конец... Еще раньше я получила от него заграничный паспорт... Он твёрдо убеждён, что и заграница мне нужна исключительно для удовлетворения моих всепожирающих страстей, и в периоде самоунижения жалобно твердит: "Я со всем мирюсь и прошу только об одном, чтобы не на глазах". Ведь он, негодяй, ездил ко всем и рассказывал все свои клеветы, изображая себя жертвой... Прекрасный человек, несущий терпеливо свой крест. Его знакомых я видеть не могу, потому что знаю, что он им наклеветал все, что можно... И как клевещет! Какие комедии разыгрывает! Боже мой, от одной мысли, что это ужасное свое свойство он передал и детям, я начинаю их ненавидеть, и моя жизнь такая ужасная, такая ужасная!..
Зина начала рассказывать Тёме о своем житье-бытье, о том, какой несносный человек стал ее муж, как между ними не стало ничего общего.
- Последнее наше столкновение началось тем, что он, напившись пьяным, в таком виде полез было ко мне. Когда я ему крикнула "вон", он грубо схватил меня за левую руку и стал кричать: "Да ты что себе думаешь, да я тебя изобью". Я правой рукой как размахнусь и изо всей силы его ударила по лицу. Он растерялся, выпустил мою руку; тогда я бросилась, схватила револьвер, направила на него и сказала: "Я считаю до трёх, и если вы не уйдёте, я вас убью". Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами и, ничего не сказав, шатаясь, вышел. Я сейчас же дверь на замок, а на другой день выехала с детьми сюда. Утром было объяснение; я настаивала, чтоб он дал мне двухгодичный заграничный паспорт и две тысячи денег.
Уже было известно, что Зина оставляет детей у Аглаиды Васильевны и едет за границу, может, через Константинополь.
- В общем, ты что же решила?
- Я ничего не решила, ничего еще не знаю. Знаю только, что так жить нельзя. Я убью и его и себя; мне противно все, я хочу прежде всего успокоиться немного, забыться.
Расстройство нервной системы и раздражение Зины бросалось сразу в глаза и тяжелее всего отзывалось на детях. Неровность обращения взвинчивала и детей, делала их несчастными, в даже уравновешенная маленькая Маруся на руках у матери, как только та раздраженно скажет: "Ах, да сиди же ты спокойно, Маруся!" - начинает обиженно собирать губки, а затем кричать, заливаясь слезами.
- Дай её! - скажет кто-нибудь.
- Ах, да берите - убирайся, гадкая, капризная девочка!
В итоге Зина, оставив своих детей на мать, сбегает за границу, в Израиль, и там тайно принимает постриг в монахини. Её, понятно, осуждают - как же так, бросить детей! Но Зине не нужны эти дети. И не нужны мужчины. А так как карьера ей, к сожалению, не светит, единственный путь избежать "суровой женской доли" для неё - это монастырь...
__________________________________
Читайте ещё на моём канале:
_____________________________________