Долго ли коротко ли, в моей жизни появились компьютер и – попозже – интернет. Я завёл себе страничку в одной из социальных сетей, зачем – и сам толком не знаю, все заводили – и я завёл. Спустя какое-то время я стал замечать в сети один своеобразный (или многообразный, как посмотреть) контингент. Одни называли себя православными ведистами (помню, я «подзавис», когда впервые встретил употребление слова «православие» в контексте дохристианской веры славян), другие –
староверами (опять-таки вне контекста христианства), родноверами, родобожниками, родолюбами и совсем маленький процент от общего числа не стеснялся называть себя язычниками.
Разношёрстная была эта братия… Кто-то жил прошлым, вздыхая о тех временах (или, скорее, о своём представлении о них), когда князь Владимир ещё не крестил Русь. Кто-то жил будущим (точнее, грёзами о нём): намечал какие-то сборы, сходы (но неизменно на неопределённое потом), фантазировал, как через пару (или пару десятков, или пару сотен) лет Вера Пращуров (а ещё лучше – ВеРА ПРАщуров!) встанет на ноги и расправит (РАспРАвит!!!) богатырские плечи назло плачущим от ужаса масонам. Кто-то нагнетал: мол, нас прессуют, нас преследуют, как уж тут займёшься чем-то таким?
Мне же хотелось побывать на капище… Да это была моя мечта! А вот действующей общины в моём городе и в непосредственной близости от него не имелось.
Ну я и ушёл в интернеты на поиск единомышленников (нужно сказать, я и сам-то в ту пору был совсем не грамотным, и все мои познания о славянской мифологии, в принципе, ограничивались книгой «Русские легенды и предания» Грушко-Медведева).
В одной из групп, посвящённой созданию сотни казаков-язычников, админ бросил клич о проведении первого круга сей организации, которую он вроде как пытался создать. Откликнулись я и ещё два человека, между нами завязалась переписка. Имён и сетевых псевдонимов я раскрывать не буду, но назову нашего пана интернет-сотника Топорик, а тех двух – Оселедец и Веган.
Группа представляла собой унылое зрелище: на стене только Богумил Голяк неистово и туманно писал какой-то лаконичный бред, в котором, как мне тогда иногда казалось, заключался некий глубинный смысл, вот так сразу и не раскрывающийся.
Назначили дату круга. Топорик как-то сник, пытался отпираться (ну как же, настала пора действовать, а вот что-то делать в реальности пан интернет-сотник, кроме как ходить по фолк-концертам, явно не привык). Проводить круг положили у Оселедца (тот и без того давненько зазывал меня в гости).
И вот весеннею порою (аккурат под родноверческий праздник Ярилы Вешнего) я сел на автобус и поехал до своего сетевого знакомца (а ехать предстояло долгих шестнадцать часов, потом пересадка на авто и ещё часа два с половиной).
Доехал, меня душевно встретили, определили на постой. Жил Оселедец с семьёй (жена и детишки мал мала меньше) за городом, в деревне. Трудились они дома, производя на продажу реплики с различных вещиц славянского и скандинавского быта, ещё Оселедец занимался историческим фехтованием, обучал желающих.
Топорик благополучно «слился», посетовав на отсутствие денег на проезд (хотя Оселедец не преминул вставить, что всего лишь на прошлых выходных, судя по выложенным фото, тот «тусил» неподалёку на концерте «Тролль гнёт ель»). Как заместители пана интернет-сотника по определённым в соответствии с местом локального проживания на постоянной основе регионам, мы постановили считать непосредственное «начальство» балаболом и пустобрёхом.
Что я могу сказать о том социуме, в который погрузился, кроме того, что приняли меня весьма душевно? Верили в Правь и считали, что её нужно славить (что для меня сегодня звоночек, свидетельствующий о недостаточной компетентности в вопросах, скажем так, веры – понятно, какой). Над Богумилом Голяком ржали, весело обсуждая случай, когда его подстрелили в филейную часть из травмата в лесонасаждениях какого-то парка, считая оный (имеется в виду случай) оплеухой от богов, чтоб не позорил. Авторитетом признавали Велеслава («Он ничего, но в последнее время с придурью, то в сатанизм его кренит, то в индуизм», – примерно такую характеристику дал Оселедец). Положительно отзывались о Доброславе.
Круг наш, кстати, должен был состояться во время празднования Ярилы Вешнего местной общиной. Однако ближе к сему дню пришло известие: община дату празднования переносит в связи с погодными условиями – дескать, шибко грязно, шибко слякотно.
Оселедец поворчал и пришёл к выводу: так оно, мол, и лучше. С руководителем общины, насколько я понял, у него наличествовали обоюдно натянутые отношения. Для проведения обрядовых действий, считавшихся необходимыми, был вызван жрец рангом пониже по меркам сложившейся иерархии (в дальнейшем я буду называть его Шаманом).
Собственно, обрядовые действия делились на два этапа: обряд имянаречения и принятие присяги.
Согласно преподнесённой мне Оселедцом концепции, человек, пришедший в язычество, проходил обряд очищения от каких-то сторонних воздействий и влияний (своего рода энергетическая чистка) и получал имя, с которым он представал перед богами. Имя мне предлагалось двусоставное (отмечу, что такие у славян, на самом деле, носила знать), должное усилить какие-то черты или указать на упование заручиться поддержкой определённого божества. Оселедец почему-то видел в качестве такого имени для меня имя «Яросвет». Я не оценил и, исходя из духа противоречия (он до сих пор во мне иногда просыпается), выпалил: «Яромрак!» Оселедец покачал головой: мол, не пойдёт, не сочетается, ибо «Яр» – это-де относится исключительно к свету, а ко мраку ну никак, получится недееспособный пустой конструкт (это я своими словами, Оселедец выразился более лаконично и менее цензурно).
Притарахтел на стареньких «Жигулях» Веган. Привёз с собой «экстрасенса» Евгешку, незаявленного и нежданного. Экстрасенс Евгешка представлял собой высохшего полуобморочного дистрофика с нездоровой тёмной кожей. Этот фрукт с порога начал проповедовать о чудовищном вреде потребления в пищу мяса. Благо, хватало его ненадолго, поскольку душа в хилом тельце держалась еле-еле, и стоило пятой точке надёжно утвердиться на какой-либо поверхности, а спине найти опору – мужичонка впадал в дрёму (ну или уходил в астрал, подальше от проклятых трупоедов).
Посвящу отдельные три абзаца Евгешке – персонаж колоритный. Жил он был, ел мясо, пил водку, а потом что-то его накрыло. Бросил пить водку (что хорошо), есть мясо (что тоже не так уж плохо, если не бить себя кулачишкой в тощую грудь и не навязывать с агрессивной риторикой обретённые принципы окружающим) и исполнять супружеский долг (это, оказывается, якобы приносит катастрофический урон… чему-то… не помню уж: карме, ауре, душе). Жена оценила коэффициент полезного действия такого вот… не поворачиваются пальцы напечатать… мужика в хозяйстве и выгнала прочь.
Запомнилась мне его лекция о том, что у природы нужно брать всё с благодарностью. Хороший посыл заявлен? Отличный! Но на каком примере раскрывается? А вот… Евгешка надевает очелье (которое мужчины вообще-то не носили) и идёт обрывать поспевшую красную смородину. Отрывая каждую ягодку, поднимает её к небу и молвит: «Благодарю тебя!» Слушая сей небольшой экскурс в личную жизнь «экстрасенса» я озадаченно почесал затылок (потом вспомнил, что, согласно старого анекдота, умные люди чешут лоб, и быстренько почесал уже лоб): у меня дома имеется пять кустов красной смородины, и возни с её сбором – на полдня. А ежели не энергично рвать в ведро, а по методу Евгешки? Эдак пока сама не опадёт можно валандаться…
А ещё у Евгешки была такая особенность: подопрёт головушку кулачком (черепушка, туго обтянутая сухой пергаментной кожей, держалась на цыплячьей шейке с трудом, постоянно куда-то заваливалась), тускло блеснёт туманными гляделками и изречёт: «Хороший человек такой-то… только умрёт скоро…» Почему? Потому что мясо ест! «Хорошим человеком» «экстрасенс» признал сначала Оселедца, потом его жену, а когда глянул на меня и прошелестел: «Хороший ты человек…», я понял, о чём пойдёт речь (чай не совсем дурак!), и сработал на опережение: «Что, умру скоро?» Евгешка обрадовался: «Ты и сам уже чуешь! А всё почему? Потому что трупы ешь. Звериная энергия в тебе концентрируется, демоническая. Демон в тебе растёт! Ты умрёшь, а демон останется».
Между тем настал день Ярилы Вешнего, и мы всей честной (и не очень – Евгешка!) компанией на двух авто отправились на капище. Мне выпал жребий ехать с Веганом и его дистрофичным приятелем, по дороге выслушивая от сиих «просветлённых» лекцию о вреде моего увлечения бодибилдингом (который я более привык называть атлетической гимнастикой): дескать, грешно это на себе мясо наращивать и неправильно, этим самым концентрируешь в себе звериную энергию и растишь демона внутри.
По пути подобрали Шамана. Когда я вылез из «Жигулей» поздороваться, он – низенький, маленький – подчёркнуто задрал голову и, выпучив глаза, глядя снизу вверх, поинтересовался: откуда тебя, мол, такого привезли? Святые мощи Евгешка зачем-то вставил, что я с ним почти земляк (наши города в паре часов езды друг от друга), заработав от Шамана взгляд, полный сомнения.
Как советовал Оселедец, мы отошли с Шаманом пошушукаться на предмет выбора имени для обряда (почти за неделю мы так ничего и не измыслили, что-то крутилось у меня в голове, но никак не могло принять удобоваримую форму). Я рассказал, чего хотел, и Шаман, как-то пронзительно на меня взглянув, выдал одно-единственное слово – имя. И здесь я даже позволю себе написать его с большой буквы: Имя! И сейчас, глядя сквозь толстенную призму скептицизма, которой обзавёлся по прошествии лет, я не могу не удивляться: этот незнакомый мне человек спустя пять минут общения подцепил где-то внутри меня то слово, которое я сам никак не мог сформулировать, и озвучил. Я бы и сам к нему пришёл в той же форме, но позже – это мне было очевидно. Тем не менее, я позволил себе чуточку усомниться: мол, если не вдаваться в подробности, от каких двух корней оно образовано, звучит не очень-то по-славянски и даже с налётом скандинавщины (мне так тогда показалось). Шаман пожал плечами: а чего ты хотел, мол-де, всё течёт, всё меняется, языки тоже, а как оно было, как говорили тысячу лет назад или две, мы вряд ли узнаем.
Обряд, через который я прошёл, описывать не стану. Получится слишком много текста, да и зачем? Я могу как раскритиковать его, так и найти кое-какие соответствия, но некоторые воспоминания дороги и препарировать их кажется кощунством в общепринятом смысле слова.
Лучше расскажу немного опять про Евгешку: до капища пришлось топать ногами по пересечённой местности, оставив машины в некотором отдалении, и наш «высокоорганизованный организм», и так на ладан дышавший, совсем утомился, к идолам (пока я воспользуюсь именно этим словом) подходить поостерёгся, заявив, что там энергетика-де слишком агрессивная, а он тонко чувствующее существо, обессилено сгрузился на холодную апрельскую землю (в моём регионе она вполне тёплая, а вот там, где происходило сие действо, едва снег сошёл, да и то не до конца).
Итак, обряд был совершён. Меня облачили в домотканую рубаху, подпоясали, повесили нож в ножнах (всё это мне подарили). Перефразируя Фёдора Чистякова, сейчас я мысленно пропел: «Вот так я обрёл своё Имя»…
Веган от имянаречения отказался.
Перешли к присяге. Я почти не помню текст, начинался он так: «Я, такой-то из рода таких-то, клянусь…» Клялись не посрамить богов, славить их и не предавать нашего казачье-языческого братства – как-то так. Веган от клятвы открестился: дескать, клясться – себя проклинать.
С собой мы привезли по горсти земли из дому каждый. Шаман смешал её с другой землёй – с капища, с золой от жертвенных костров, затем вложил в ладанки и раздал.
Я получил новый мистико-религиозный опыт, и мы поехали обратно. Шаман остался ночевать вместе со всеми, по дороге настоял заехать в магазин и закупился для небольшого пира по случаю.
Сели ужинать. Веган перебивался хлебушком и чем было можно, Евгешку корёжило от присутствия на столе мяса. Шаман же первым делом налил себе рюмку водки и так залихватски её выпил, что «экстрасенс» потерял сознание. А потом ещё и салом закусил – по постному лицу Евгешки пробежали судороги…
Вечер прошёл в непринуждённой дружеской обстановке: много смеялись, шутили, Шаман, помню, жаловался, что от моих историй из жизни у него уже живот судорогой от хохота сводит. И только «экстрасенс» Евгешка был ни жив ни мёртв, бревном валяясь на лавке, не то в нирване, не то в голодном обмороке…
Наутро мне пора было уезжать, мы расстались, заверяя друг друга в вечной дружбе, великом товариществе и даже священном братстве. К слову, уже через год Шаман рассорился с Оселедцом (я гостил у последнего ещё дважды), а через два с половиной – три никто из нас друг с другом уже толком не общался.
А Веган присвоил мне чин подъесаула какой-то казачьей шарашки, на основании чего иногда поздравлял с днём офицера, несмотря на мои на то возражения…
Вот такая история…
