В моем далеком и небезоблачном детстве не было интернета, даже телевизора не было. Зато были книги: Джек Лондон, Майн Рид, Жюль Верн, Хаггард...У последнего мне нравилось далеко не все. Если "Суд фараонов" и "Клеопатра" были просто восхитительны, то "Дочь Монтесумы" разочаровывала чудовищно. Особенно уныл бы финал: променять бесстрашную индианку на благонравную англичанку это так...по-викториански. Не мне одной, однако же, не подошла эта книга. Против нее ополчился католический мир.
И ополчился он за сцену, в которой одну монахиню постигла страшная участь - она была замурована за совершенный ею грех.
История о заключенной или замурованной монахине, совершившей тяжкий грех, вошла в английскую литературную жизнь в конце восемнадцатого века, когда в 1796 году Мэтью Льюис рассказал в своем «Монахе» о пороках, живущих в испанских монастырях:
"Устав ордена святой Клары суров. Наказание за грех Агнесы было самым жестоким, самым бесчеловечным! По этому правилу виновную бросали в глухую темницу. В этом ужасном заточении ей предстояло оставаться в вечном одиночестве. Вот так она была обречена остаток своих дней чахнуть, не имея иной пищи, кроме хлеба и воды".
К замуровыванию приговаривали и монахиню - героиню романа Вальтера Скотта «Мармион», вышедшего в 1808 году.
В общем, слухи о заключении в темницы и замуровывании беспомощных римско-католических монахинь будоражили воображение многих, но имели ли эти истории правдивую основу?
Свидетельства приходили в основном из Мексики. В 1891 г. Х. Граттан Гиннесс, евангелический проповедник, опубликовал стихотворение «Город семи холмов» с иллюстрациями. В приложении он заявил:
"во время моего недавнего визита в Мексику я видел останки жертв, заживо замурованных инквизицией".
В 1892 году Уильям Батлер опубликовал книгу с фотографиями скелетов, которые были найдены в стенах мексиканских монастырей:
"Его или ее (поскольку среди них были женщины) поместили в камеру, брат ордена был готов обречь их на ужасную смерть, в то время как слой штукатурки и побелки сделал бы невидимым это преступление, и эти злодеи в человеческом обличие могли предположить, что они навсегда похоронили свою тайну".
Эти мексиканские истории легли в основу романа «Дочь Монтесумы» Генри Райдера Хаггарда, увидевшего свет в 1893 году.
"Изабелла де Сигуенса остановилась и начала затравленно озираться, словно взывая о помощи. Но тщетно ее отчаянный взгляд впивался в закрытые капюшонами лица безмолвных зрителей. Ужасный ритуал начался", - такими словами Хаггард описывал судьбу соблазненной монахини, приговоренной за грех прелюбодеяния к страшной казни –быть замурованной в стену вместе с рожденным ею ребенком.
Страшная история и сделанное Хаггардом примечание о том, что он лично видел в Мехико скелет монахини, подвергшейся такому наказанию, не могла не привлечь внимание: на страницах лондонских газет разгорелись бурные дебаты – католики восприняли высказывания Хаггарда как клеветническую атаку на религию. Особенно остро воспринял это отец Герберт Терстон.
Терстон опубликовал опровержение сведений, представленных Хаггардом. Он признал, что церковь была виновна во «многих ужасных вещах», совершенных во имя религии в прошлом, но свидетельства людей, якобы видевших предполагаемые доказательства замуровывания в далеких странах, не могут быть трактованы однозначно.
«Так называемые «тюремные камеры», - утверждал он, - действительно существовали, чтобы сдерживать «упорствующих еретиков», но «те камеры ни в коем случае не были нишами в стене. Заключенные не были замурованы, они были заперты за дверьми, которые, без сомнения, могли быть открыты теми, кто отвечает за заключенного».
Терстон подробно разбирал известные ему слухи о замуровываниях, утверждая, что ни исторические, ни археологические свидетельства не могут подтвердить обвинения в том, что согрешивших монахинь подвергали такой страшной участи.
Джеймс Бриттен, почетный секретарь Общества католической правды, пошел дальше и написал редактору журнала, где публиковался роман Хаггарда, пожаловавшись на
"крайне оскорбительные и ложные утверждения в отношении замуровывания монахинь и общего управления монастырями".
Редактор направил жалобу Хаггарду. Тот выразил удивление, что сцена, описанная в его произведении «возможно, оскорбила члена серьезного общества». Он объяснил, что не пытался этим эпизодом задеть современный католицизм, но был уверен, что монахини, нарушившие обеты целомудрия, в средние века иногда подвергались такому наказанию.
Меньше всего Хаггард хотел влезть в религиозную дискуссию, но теперь уже по нему снова прошелся Терстон, заявив, католики не должны пассивно относиться к оскорблениям или клевете. Кроме того, он нелестно отозвался о литературных способностях Хаггарда и выразил сомнения, что тот, побывав в Мехико, вообще видел останки женщины и младенца.
Не одним еще письмом обменялись Хаггард, утверждавший, что в романах позволено писать об историях, даже если они всего лишь легенды, и рассказывая о судьбе Изабеллы Сигуенса, он не пытался никого оскорбить, и Терстон, заявлявший, что сцена романа – клевета, и автор намеренно решил опорочить католицизм. Спор между ними захватил и читателей: высказывались все – католики, историки, иностранцы. Подключился Гинесс, представивший свою книгу с фотографиями…
Победили в этой истории сторонники католицизма. Хаггарду пришлось извиниться перед теми, чьи чувства оскорбила сцена, описанная в его романе. И, несмотря на прошлое торжество Терстона, кому сейчас знакомо его имя?
