От автора.
Пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех, кто подписан на канал. На самом деле не ожидал, что за столь короткий срок, столько народу оценит мои каракули.
Спасибо, что тратите своё время не только на чтение, но и на то, что бы оставить комментарий.
Ну, не буду вас утомлять. Сказка небольшая, простая. Кстати, юбилейная. Их теперь на канале ровно пол сотни. Надеюсь, вам понравится.
Приятного вам чтения.
Возвратился сечник Горыня в места родные. Уж пятьдесят лет, как в краях родных не бывал. Туманной дорогой шёл, да всё думал, что уже и не осталось никого, кто его бы знал. Совсем маленьким был, когда сила гнилая родителей его сгубила и остался он с бабкой своей. Да шёл через их края сечник вольный, в подмастерья мальца и взял себе. И вот, уж пятьдесят лет прошло, Сам сечником давно уж стал. Много всякой твари перебил. На счету Горыни и живоеды были, и трупарники, и туманников извёл несчётное количество. А сейчас уж силы не те, пора домой возвращаться.
Идёт, а места вроде, как и не поменялись. Вот куст, с которого он смородину маленьким ел, а вот мосточек через ручей. Дуб старый с дуплом, в которое так заглянуть в детстве хотелось. А вот и околица деревни родной. Только вот деревня пустая совсем. Никого.
Прошёл Горыня по деревне, даже псины голос не подали. К родной избе подошёл, и там тишина. Постоял на дворе, да в хату и вошёл. Ждал запустение и паутину увидать, да нет. Чистая хата, прибрана. В печи огонь горит. За стол только сел, глядь, а в избу бабка заходит. Жива старуха, только и не сказать, что постарела.
Внука увидала, признала его, хоть и изменился. Обняла и давай расспрашивать, как он тут, да как он там был. Поведал Горыня про странствия свои. Рассказал, что далеко за границы чёрного леса ходил и такие дива там встречал, что местному люду и не снилось. Шрамы показала, что в боях с тварями разными, да бандитами получил. Так за разговором и не заметил, как задремал за столом и ночь настала. Вот только что вроде солнце светило, а теперь тьма на дворе. Да только как стемнело, у изгороди шум какой-то. Народ галдит, огонь горит. Вроде случилось чего.
Схватил Горыня шашку свою, да цепь. Выбежал на двор, узнать, чего случилось. А там и нет никого. Ночь тёмная, тишина. В воздухе прохладном сверчки чирикают. По деревне прошёлся, в окна поглядел. Да всё свет везде горит, а двери заперты, и на стук никто не отзывается. Побродил, да к себе в хату и вернулся.
Утром как проснулся, так начал у бабки спрашивать, чего ночью было, али померещилось ему. И чего на деревне тишь такая. Народа не видно. А та и объясняет, что нет никого в деревне. Уж много годов как нет никого. Умерли все.
- Да как же умерли, бабушка? Свет в окнах ночью по всей деревне горел. – спрашивает Горыня.
- Да то чудилось тебе. – отвечает бабка. – Мне самой часто-густо кажется, что вновь люди в деревню повертались, да только нет тут никого.
Стало сечнику интересно. Пошёл по деревне. В одну хату дверь взломал, смотрит, а там пусто. Всё пылью поросло. В другую вошёл, то же самое. И та же картина перед ним возникла и в третьей хате.
Домой вернулся, за стол сел щи хлебать, да сам не заметил, как опять задремал. Очнулся тогда, как уже темно было. А за окном люди кричат, толпятся. Огонь поджигают. Кричат, что спалить надо хату. Но за изгородью толпятся, на двор ступать боятся.
Кинулся Горыня бабку будить, а её и нет. Вышла куда-то. Схватил цепь, да выбежал на двор. Свет от огня в глаза ударил, да пока глаза привыкали, пока тёр их, нет никого уже. Вроде разбежались. Только запах гари в воздухе. Чудеса просто.
Ночь не спал мужик, караул держал. А как рассвет настал, так бабка вернулась. Вроде в лес ходила.
Призадумался сечник. Такого не встречал, но хутора проклятые попадались, где люди мраком обернулись и живых гоняли. Решил он, что и тут это случилось. А значит, деревню сжечь надобно. Да только бабка против. Как же так, всю жизнь она в деревне этой жила, каждый двор знает. Да и гости ночные уж, сколько проявляются, а вреда не чинят. Зачем жечь. Пусть как есть останется.
Ещё один день прошёл и решил Горыня другие способы применить. Изловить мрак или отогнать. Вышел на двор, место выбрал, да помочился, струёй круг описав, внутри него оказавшись. Стоит и ждёт. Как совсем стемнело, глядь, а по дороге люди идут. Мимо него прошли и не заметили.
Начал кто-то кричать, что спалить хату надобно. Что зло там живёт. Факелом замахнулся и, уже было хотел бросить на крышу, да тут вышел сечник из круга своего, все и пропали, как и не было никого. Да только заполыхала хата. Кинулся мужик огонь тушить, воду таскать. Да только опять чудо. Нет огня. Лишь запах гари в воздухе.
Утра дождался, и не стал бабку слушать. Собрался Горыня и пошёл хаты подпаливать. Пыхнули, как стопы соломы сухой и к закату всё уже сгорело. К себе в хату вернулся, да и спать лёг. Да только проспал не долго. Проснулся от того, что в хате дымно, горит всё. Бабки нет нигде. На двор выбежал в чём был, да только слышит, как из хаты бабка кричит, огнём пожираемая. Кинулся он обратно в огонь, а огня и нет. Сидит только бабка в хате тёмной, закопченной, обгоревшей, где всё старой паутиной заросло.
- Бабушка, да что тут происходит то? – спросил Годыня.
- А то происходит внучек, что много лет назад произошло. И постоянно оно тут происходить будет. Умерла я. Давно умерла. В этой хате. И нет меня тут, только образ мой перед тобой и витает.
- Да как же случилось такое?
- А случилось просто. Был ты мал. Да только уже тогда люди поговаривать начали, что не людской ты породы. Вроде глаз у тебя злой. Всё грозились, чтоб родители твои тебя к их детворе не подпускали. А всё от того, что родился ты немощным и дышать перестал. Да только я отваром волчанника тебя дышать заставила. Но люд, то у нас дикий. Им всё, что непонятно, всё от силы гнилой. Вот и тебя туда приписали. Как у кого кто заболеет, или курица подохнет, или воды гнилой кто напьётся и понесёт того, так всё на тебя поклеп был. Людям проще виноватого найти, чем себя обвинять. Вот люди и грозили, коль тебя не выдаст отец, хату спалят. Ходили по ночам и кричали, чтоб выдали. А разок и подпалить попытались. Тогда твой отец с матушкой и погибли. Схватился твой отец с мужиками, да его топориком и тюкнули. А мамка твоя умом как тронулась, вилы схватила и мужика одного насквозь. Ну и её порешили. Правда, как убили их, сами присмирели. Поняли, что злодейство совершили. Перестали тебя в несчастьях обвинять. Требовали лишь, чтоб ушёл ты из деревни.
- Да как же так, бабушка. Родителей же моих сила гнилая сгубила.
- Да не сила гнилая то была. Люди. Просто люди глупые. А про силу гнилую ты сам себе насочинял, как родителей мёртвых увидал. Надеялась я, что не вернёшься ты в деревню родную. Надеялась, что вычеркнешь из памяти всё, что тут случилось. Да ошиблась. Вернулся ты и теперь всегда, каждую ночь образы времени былого будут повторять то, что было тут давно.
- Спалил я деревню, бабушка. Пропадут образы. Должны пропасть.
- Спалил ты деревню. Да только не сейчас. Спалил ты её, когда малым был. Умом ты помешался, как родителей мёртвых завидел. Встал ты в ночи, масло взял, огонь и каждую хату в деревне подпалил с теми, кто был там. Мужики, бабы, дети малые. Все сгорели. Никого не спаслось. Огонь так плясал, что светло было, как днём. А ты бежал, да к человеку примкнул, что тебя воспитывал и учил.
- Да не было такого, бабушка. Точно не было.
- Всё как было, так и говорю. Хата наша горела, я кинулась тебя спасать, да только в окошко и увидала, как бежишь ты прочь. Кинулась и я бежать, да огонь дорогу мне преградил. Так тут я и осталась. Много лет нашей деревни нет. Много лет меня нет. Всё тут уже, поди, лесом заросло давно.
- Да как же так? Я же шёл дорогами, всё сам видел.
- Может и шёл. Да только, видать, коль домой вернулся, то неспроста. Нет нашей деревни. Людей нет. Меня нет. И раз ты тут, и тебя больше среди живых нет. Знать, умер где-то ты. И все мы теперь прокляты. Будем вечно так образами пустыми одно и тоже повторять. И не знать нам, за деяния то наши, или так и должно быть.
Сорвался сечник с места, на двор выбежал, а там, правда ничего. Лес густой кругом. К хате родной обернулся, а от неё только брёвна гнилые мхом заросли. Сел он на бревно, обдумывать начал, как случилось с ним такое. Да только задремал. Проснулся, а уже опять ночь, он в хате своей. Чисто всё, прибрано. В печи огонь горит. А за окном люди шумят.
