Истории Союзного государства
В 1914 году покончила с собой жена Григория Григорьевича Елисеева Мария Андреевна, урождённая Дурдина. На этом закончилась история старейшего в Российской Империи Торгового Дома братьев Елисеевых.
ЗЕМЛЯНИКА, АПЕЛЬСИНЫ И ВИНОГРАД
Если уж быть совсем точным, то первый из Елисеевых был Касаткиным. Елисей Касаткин. Именно под такой фамилией числился в ревизской сказке крепостной крестьянин принадлежавшей графу Шереметеву деревни Новоселки Родионовской волости Ярославского уезда. И сын его, Пётр Елисеев в домовой книге был записан как графский садовник Петр Касаткин. Тот самый Петр Касаткин, сын Елисеев, что и удивил в рождественский вечер 1812 года графских гостей настоящей свежей лесной земляникой. История эта настолько известна, что рассказывать её в подробностях вряд ли имеет смысл. Ну, вырастил садовник в своей тепличке землянику, ну попотчевал ею приехавших в имение встречать рождество графа, жену его Прасковью Жемчугову, да подругу Варю Долгорукую. Ну, сболтнул барин сдуру своё знаменитое: «Угодил! Проси, что хочешь!» Как оказалось, тридцатишестилетний Пётр Елисеев давно хотел одного – свободы. Для себя и для семьи. О чем он и поспешил сообщить барину. И тот не посмел нарушить слово дворянина, данное в присутствии свидетелей. И уже в начале 1813-го сам Пётр и вся его семья, состоявшая из супруги Марии Гавриловны и трех сыновей, двенадцатилетнего Серёжи, восьмилетнего Гриши и шестилетнего Стёпы, получила вольную и сто рублей подъёмны. Именно так описывали историю династии сами Елисеевы.
По другой версии, менее красивой, но более реалистичной, Касаткины были не крепостными, а экономическими крестьянами, бывших формально свободными и плативших подати непосредственно государству.
Так или иначе, но в 1813 году Касаткины, по одним сведениям – на попутном обозе, по другим – на своих десятерых, тронулась в сторону богатого Петербурга.
Устроившись на жительство у давних знакомых, Петр Елисеев уже на следующее утро приобрел себе лоток, закупил у купцов мешок апельсинов и, наполнив лоток тропическими фруктами, вышел на Невский проспект.
Апельсины в Петербурге на Невском среди совершавших променад аристократов шли «на ура». Уже к осени удалось собрать сумму достаточную для того, чтобы снять лавку в доме Катомина (Невский 18) для торговли «на скромных началах…сырыми продуктами жарких поясов Земли». А в 1814-м Петр разбогател настолько, что выкупил из крепости родного брата Григория.
Бизнес шёл успешно, и к концу второго десятилетия XIX века братья скопили капитал достаточный для вступления в купеческое сословие. Записались, отмечая добрую память отца, Елисея Касаткина, как «Елисеевы».
А в начале третьего десятилетия Пётр Елисеев, дабы не платить лишнего перекупщикам, решил сам съездить в те самые «жаркие пояса» за товаром. По дороге его корабль «заглянул» на остров Мадейра. Загрузились питьевой водой, продовольствием, захватили почту и «забыли» на острове Петра Елисеева. Тому так понравилось местное вино, что он решил переложить обязанности по закупке испанских фруктов на плечи сопровождавшего его приказчика, а сам остался на Мадейре, желая получше ознакомится с винодельческим процессом.
Ознакомление продолжалось несколько месяцев. За это время Пётр Елисеевич передружился со всеми портовыми грузчиками, научился отличать «мадеру раннюю» от «мадеры скороспелой», обошёл практически все островные винодельни, своими ногами выжал не одно ведро виноградного сока и на борт возвращающегося домой корабля был поднят в полубессознательном состоянии. Но, в сознании или нет, а купец оставался купцом: вместе с ним на борт были подняты два десятка бочек лучшего мадейрского вина.
Поскольку лавочный склад братьев был размеров недостаточных, для нового товара пришлось снять на питерской таможне специальный оптовый склад. Елисеевская «мадера» пришлась столичной публике по вкусу и на вывеске братьев к слову «продуктами» добавилось «и винами». В ближайшие два года Пётр Елисеевич совершил ещё три экспедиции: во французский порт Бордо, португальский Опорто и испанский Херес. Вскоре лавка братьев превратилась в главный виноторговый центр Питера. Размеры помещений не позволяли полноценно удовлетворять растущие потребности клиентуры и в 1824 братья купили первый свой собственный дом (Биржевая линия, 10) в котором открыли первый собственный магазин «колониальных товаров».
ПОДВАЛЫ, ПОГРЕБА И КОРАБЛИ
В 1825 году, после смерти Петра Елисеевича по его духовному завещанию руководство фирмой перешло к вдове Марии Гавриловне и старшему сыну Сергею, который ввёл в своём магазине традицию вечернего поедания приказчиками фруктов. По его мнению, в «братской» фирме все продукты должны быть самыми свежими, а поэтому перед тем как выложить фрукты на витрину их тщательнейшим образом осматривали и при любом намёке на брак (пятнышко, лопнувшая кожура, зелёный бочек) откладывали в сторону. В продажу такие продукты уже не шли ни под каким видом. Но и выбрасывать их было нельзя (не дай Бог кто увидит, что у Елисевых «продукт спортился»). И домой служащим его не отдавали по той же причине. А поэтому, после закрытия магазина приказчики, служащие и грузчики собирались вместе и ели апельсины, персики, маракуя, папайю и прочая, прочая, прочая…
В 1841 году умерла Мария Григорьевна и бразды правления фирмой приняли три брата: Сергей, Степан и Григорий Елисеевы. Однако равенство это было только бумажным: всем в фирме руководил старший из братьев, Сергей, который вёл дело по «отцовской методе» и укрупнять его не собирался. Только после смерти «старшого» в 1858 году Степану и Григорию удалось развернуться вовсю. Уже через пару месяцев после того, как Сергей Петрович оставил этот бренный мир, братья учредили «Торговый Дом «Братья Елисеевы» с основным капиталом без малого восемь миллионов рублей, закупили гигантские склады в Питере, в Москве, в Киеве и в центральных винодельческих районах Европы, завели собственный флот.
Все это позволило братьям уже к началу 60-х годов покупать вино не просто крупными партиями, но целыми урожаями. Почти двадцать лет подряд Елисеевы закупали полностью лучшие виноградные урожаи всех лучших европейских винных регионов. Как следствие – золотые медали, полученные Елисеевскими винами на венской и на лондонской выставках. А в 1874 году фирма «за долголетний полезный труд на благо отечества» удостоилась высочайшей милости именоваться «поставщиками Двора Его Императорского Величества» и размещать на своих вывесках и этикетках знаки государственной символики Российской империи. Кроме высокого престижа такая «привилегия» давала ещё и хорошую защиту от подделки. Дело в том, что если по тогдашним законам просто за подделку чужой продукции нечистый на руку купец наказывался штрафом, то за незаконную печать государственного герба весьма реально было, лишившись всех средств и прав, отправится на каторгу.
ДОМА, БАНКИ И ГИПЕРМАРКЕТЫ
В 1879 году умер Степан Елисеев и его место в фирме занял единственный сын – Петр. Однако посоруководил он семейным делом недолго: энергичный и нагловатый дядя Григорий Петрович весьма быстро оттеснил его от дел и уже в 1881 году Петр Степанович официально покинул компанию.
Ушел он на заранее подготовленные позиции. Петр уже с юного возраста проявлял больше склонностей к финансовым делам, чем к торговым, а поэтому в 1880 он занял одно из ведущих мест в управленческом аппарате созданного при участии фирмы еще в 1871 году «Русском для внешней торговли банке». Кроме того, после женитьбы на Любви Дмитриевне Полежаевой он стал одним из совладельцев московского Торгового дома «Братьев Полежаевых» - крупнейших экспортеров российской пшеницы. И еще, по наследству Петр получил от отца в Питере три шикарных дома: на Большой морской, на Питерской и на Мойке.
Все это позволяло Петру Степановичу жить весьма неплохо и даже устраивать в своём доме на Мойке-59 балы, о которых потом говорила вся страна. Вот такой отчёт об одном из балов поместил «Петербургский листок»:
«Бал привлёк «львиную часть» нашего петербургского именитого купечества. В числе присутствовавших были семейства Смуровых, Полежаевых, Меншуткиных, Журавлевых, Щербаковых и мн. др. Тут же присутствовали представители финансового мира, было также много военных и молодёжи, которая особенно усердствовала в танцах. Дамы, как подобает богатому петербургскому купечеству, щегольнули роскошными платьями... Бриллианты так и сверкали. Одна из присутствовавших дам явилась даже в корсаже, сплошь сделанном из бриллиантов. Ценность этого корсажа, по расчётам одного из присутствовавших, равняется ценности целой Приволжской губернии! Необычайно роскошный туалет был надет на хозяйке дома и на её невестке: первая была одета в платье из белых кружев с оранжевым шлейфом, на голове - бриллиантовая диадема, вторая - в белое же платье с вышитыми цветами со шлейфом цвета «реки Нил». Во время котильона всем гостям были розданы очень ценные сюрпризы: дамам - золотые браслеты, усыпанные камнями (причём блондинки получали браслеты с сапфирами, брюнетки - с рубинами). Кавалерам раздавались золотые монограммы, брелоки...»
Сын Петра Степановича, Степан Петрович Елисеев пошёл по стопам отца и даже превзошёл его в финансовой карьере, став в том же «для внешней торговли банке» вице-президентом и возглавив правление крупнейшего в империи страхового общества «Русский Ллойд». Он же первым из Елисеевых получил дворянский титул: в 1908 году он был возведён «в потомственное дворянство … ввиду исключительного пожертвования 1 104 тыс. руб. на строительство, оборудование и обеспечение Дома призрения бедных им. С. П. Елисеева, с распространением прав сего состояния на детей, рождённых до настоящего пожалования».
Между тем, после смерти в 1892 году Григория Петровича бразды правления торговым домом приняли новые братья Елисеевы, его сыновья Григорий и Александр. Как и предыдущее поколение, своё вступление в дело они отметили новыми реформами: торговый дом был преобразован в паевое товарищество «Братья Елисеевы» с основным капиталом в 3 000 000 рублей, а по всей стране начли строиться шикарные магазины компании.
Впрочем, магазины начали строиться уже без участия младшего из братьев: в 1896 году Александр, рассорившись с Григорием, покинул фирму и ушел, как в свое время Степан, в финансы (он состоял членом совета Государственного банка, членом правления Петербургского ссудного банка и председателем правления Петербургского частного коммерческого банка). Григорий от такой потери совсем не страдал. Даже скорее наоборот: почувствовав, что руки его теперь полностью развязаны, он отдался семейному делу со всей страстью, на которую только был способен. В 1903 он отстроил в Питере на Невском шикарный магазин с театром. Кавалеры приводили дам в театр, по дороге проводили их по торговым, освещенным диковинным электрическим светом, залам и закупали им конфеты, фрукты и вина.
Затем был отстроен аналогичный магазин в Киеве. Но, безусловно, главным мероприятием Григория Григорьевича Елисеева было открытие супермагазина в Москве на Тверской.
Дворец княгини Белосельской-Белозерской на пересечении Тверской улицы и Козицкого переулка Григорий Елисеев купил 5 августа1898 года. Уже спустя несколько дней он обратился с просьбой к давнему другу семьи, архитектору Барановскому «принять на себя труд заведовать в качестве архитектора всеми строительными работами в занимаемом ныне помещении... составлять и подписывать планы, приобретать необходимые материалы, нанимать и удалять рабочих. Торговое товарищество верит Вам, спорить и прекословить не будет...». А 23-го октября того же года Григорий сообщил городским властям, что «желает приступить к ремонтным работам и переделкам в доме моем».
После того, как на «передел» было получено разрешение, весь дом был моментально и полностью «обшит» в деревянную рубашку и «обложен» усиленной охраной. Рабочие, трудившиеся на стройке, получали дополнительные деньги за своё молчание по поводу того, что в доме делается. Однако кое-кому из любопытных москвичей удавалось время от времени оторвать пару досок от забора и поглядеть на то, что воздвигалось в режиме такой секретности. Они то и пустили по Москве ужасный слух о том, что Григорий Елисеев строит напротив Страстного монастыря мавританский языческий храм…
Торжественное открытие «Магазина Елисеева и погреба русских и иностранных вин» состоялось летом 1901 года.
Если хотите прочитать о том, насколько роскошен был магазин и какой выбор товаров в нем предлагался, то возьмите классический труд знаменитого московского репортёра «дядюшки Гиляя» «Москва и москвичи», а мы повторятся не будем. Скажем только, что в трёх залах этого «Храма обжорства» (определение Гиляровского) было шесть отделов – гастрономический, колониальных товаров, бакалейный, кондитерский, фруктовый и винный. С последним возникла неожиданная трудность: как оказалось, от входа в магазин до ворот Страстного монастыря было примерно девяносто пять метров, а по закону расстояние от церквей и школ до заведений, торгующих спиртным, должно было быть не менее ста метров. Впрочем, Григорий Елисеев весьма оригинально решил возникший конфликт: он просто переделал один из служебных ходов, выходивший в Козицкий переулок в отдельный вход для винного отдела.
А про свежие трюфеля, про горячий суп-пейзан прямо из Франции, про утром выловленные устрицы и горячие пирожные с прилавка читайте у Гиляровского.
ЖИЗНЬ, КРАХ И СМЕРТЬ
22-го октября 1913 года Правление Торгового товарищества «Братья Елисеевы» праздновало столетие торговой деятельности. В Главной Конторе был устроен торжественный обед для нескольких сотен служащих. А вечером в дом Дворянского собрания на юбилейный съезд съехалось и сошлось более трех с половиной тысяч гостей. Юбиляр, «стройный блондин в безупречном фраке» Григорий Григорьевич Елисеев, обратился к присутствовавшим с речью: «На меня выпал счастливый жребий преступить столетие торговой деятельности рода Елисеевых, и я, прежде всего, с особой радостью должен обратить внимание на то, что отличительной чертой представителей этого рода была беззаветная преданность православной вере, русскому царю и своей родине…»
А год спустя фирмы не стало.
1 октября 1914 года покончила с собой совладелица знаменитого магазина, жена Григория Григорьевича Мария Андреевна, урождённая Дурдина.
В народе говорили, что она повесилась на собственной косе. В народе же говорили, что виною тому было известие о том, что Григорий Елисеев вот уже полгода тайно сожительствовал с Верой Фёдоровной Васильевой, замужней молодой (на двадцать лет моложе Елисеева) дамой. А спустя три недели слух подтвердился, причём самым ужасным для семьи образом:
26 октября, меньше чем через месяц после похорон Марии Андреевны, Григорий Григорьевич обвенчался с только что получившей развод Верой Фёдоровной.
Это был даже не скандал. Это был взрыв. Дети моментально отказались от отца, покинули отчий дом и прервали с ним всякие отношения. Все, кроме младшей, четырнадцатилетней дочки Марии. Последнюю отец просто держал взаперти, а гулять выпускал только с солидной охраной, опасаясь того, что, либо Маша сама от него убежит, либо её выкрадут братья. Так оно и получилось.
В начале 1915 года братья разработали хитроумный план по похищению сестры из плена. В соответствии с ним, когда Маша с охранниками возвращалась в экипаже из гимназии домой, на них налетел неосторожный лихач. Охрана выскочила из экипажа для того, чтобы разобраться с виновником аварии. Пока шла разборка из дверей дома напротив выскочили три молодца, подхватили под руки юную Марию Григорьевну и, занеся её в дом плотно закрыли за собой дверь. Когда на место происшествия явилась полиция Маша, через окно, в присутствии предусмотрительно припасённого на этот случай адвоката, заявила представителям власти: «Я сама убежала. Из-за мамы».
Спустя пару месяцев Григорий Григорьевич окончательно бросил фирму и уехал с молодой женой во Францию, откуда уже больше не возвращался вплоть до своей смерти в 1949 году.
Ни один из его сыновей так и не пошёл по стопам отца.
Старший, Григорий Григорьевич, стал хирургом. После революции он не покинул Россию, за что и поплатился жизнью: после истории с убийством Кирова его, вместе с братом Петром Григорьевичем, так же оставшемся в России, в 1934 году сослали в Уфу, где в декабре 1937 арестовали и осудив по статьям 58-10 и 58-11 (контрреволюционная деятельность и агитация) оперативно расстреляли.
В России же осталась Мария Григорьевна. Она прожила долгую жизнь и скончалась в конце шестидесятых годов. Её первый муж штабс-капитан Глеб Николаевич Андреев-Твердов был расстрелян большевиками как заложник во второй половине 1918-го года.
Николай Григорьевич после революции уехал в Париж, где стал биржевым журналистом.
Наиболее удачно сложилась жизнь Сергея Григорьевича (который, кстати, и организовал то самое историческое похищение). Уже к 1917 году он был известным учёным-японоведом, дипломатом и приват-доцентом Петроградского университета. В 1920 году ему удалось на лодке переплыть из Питера в Финляндию, откуда он перебрался сначала во Францию, а потом и в США. Во Франции он преподавал японский язык в Сорбоне, а в Штатах получил должность профессора Гарварда. Сергей Григорьевич официально считается основателем американской школы японоведения и одним из ведущих японоведов мира. Умер он в 1975 году во Франции где и похоронен рядом с отцом на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Один из его внуков, Вадим Сергеевич Елисеев, сейчас занимает во Франции пост Главного хранителя художественных и исторических музеев Парижа.
PS . А Елисеевский магазин так и оставался все время своего существования Елисеевским. Даже в официальных бумагах времён СССР его именовали не иначе как «Гастроном № 1 «Елисеевский». Такова была сила созданного несколькими поколениями питерских купцов бренда.
Фрагмент из книги ответственного секретаря нашего журнала Валерия ЧУМАКОВА "Удивительная история русского предпринимательства"
© "Союзное государство", 2021
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!
ИСТОРИЯ СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА
Княгиня Шаховская - женщина, достойная триллера
Семь интересных, но малоизвестных историй из жизни Хирурга и Архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого)
Профессор РГГУ Данилевский - о легендарности истории древней Руси
Как купцы Рябушинские опустили "Железный занавес" между Россией и Европой
Что дарила Императрица Екатерина Великая своим фаворитам
