Многие помнят историю моей судьбоносной находки: у меня, заядлой собачницы, впервые появился кот. Усатому диктатору удалось совершить беспрецедентный переворот в моём сознании кошачьего диссидента, ведь до его появления я четыре десятка лет жила вразрез с господствующей доктриной, согласно которой все женщины любят котиков и все котики – прелесть.
Читателям полюбился своенравный и безмерно обаятельный кот, на долю которого пришлось столько испытаний, и меня просили рассказать о его житье-бытье, проделках и каверзах.
Суровые будни
Вставая в 6.30, чтобы гулять с собакой, я считала себя героиней современности, не представляя, что настанет час, когда я буду подниматься в 04.30, как доярка к первой дойке, и сомнамбулически брести на кухню, потому что некоторые уже с 4-х утра канючат тоненьким противным голосом: «Мя-а-а-а-а-а-а-ы-ы-ы... Ми-а-а-а-а-а-а-а… У».
Если не встать сразу, эти «некоторые» запрыгивают на подоконник и делают вид, что сейчас же покончат с собой окончательно, сожрав ядовитый фикус или герань.
Проклиная день и час, когда появилась на свет, встаю и иду на кухню. В это время Мотя сидит как свечка возле кухонных шкафчиков и, поскуливая, как будто его не кормили с прошлой недели, ждёт подношений.
Поев, кот совершает ритуальное омовение лица, посещает лоток и отправляется досыпать. Измятая личина прислуги, грустно прикорнувшей возле кухонного стола, его мало занимает.
Мотька оказался плюшечным котом и жутким лентяем. Примерно 18 часов из 24 он лежит, как батон, дремлет вполглаза или спит – с посапыванием, похрапыванием, свистящими руладами и иногда даже птичьими трелями.
Время от времени кот решает, что надо бы поразмяться, и тогда эта сытая меховая тушка демонстрирует просто-таки чудеса акробатики.
В одной из комнат (между прочим, с трёхметровыми потолками) стоит высоченный, длинный книжный стеллаж. До сих пор не знаю, как, но Мотя умудряется вскарабкаться, словно паук, по совершенно вертикальной поверхности на самую верхотуру. Там он победоносно сидит, глядя на меня одним глазом, а когда приходит время спускаться обратно, истошно орёт, чтобы пришли и сняли.
Также для его кульбитов подходит стиральная машина, с которой он планомерно роняет мелкие предметы: мои косметические карандаши, кисточки, помады – и на морде написано злобное удовлетворение от того, что хозяйке придётся лезть в узкий зазор между стиральной машиной и стеной, чтобы достать всё это.
Платяной шкаф – один из объектов кошачьих ревизий.
Взгромоздившись на коробки с обувью, Мотя окидывает взором шпалеры с платьями, юбками, брюками и блузками, и вид у него скорбный, будто укоряющий: «Ты, чёртова кукла, лучше бы мне еды побольше купила. На котах экономим, а тряпками затарилась до второго пришествия!»
Весной, летом и осенью Матюша сидит у окна и охотится на голубей. Те прилетают и усаживаются на карнизах, сыто воркуя, а мой дурачок глядит на них, не мигая, и из пасти до самого стола тянется слюна.
Читайте также:🎨
Как только какая-то из птиц шевельнётся, кот бросается на стекло, голуби улетают, а мой охотник пятится назад, ёрзая круглой пушистой попой и считая, что он в засаде.
Любит – не любит?
Привыкнув к обожанию любимой собаки, я время от времени задавалась вопросом: а кот – любит он меня хоть немного, или нет?
Не то чтобы меня шаром покати некому любить, но всё-таки, коль уж приходится бегать с кошачьими горшками, тратить весомую часть наличности на его лечение, поддержание здоровья, корм, игрушки и прочие интересности, считаться с его существованием, строя планы, и просыпаться до восхода солнца, – недурно было бы по крайней мере знать, что эта круглая морда имеет ко мне хотя бы какое-то уважение.
Поначалу, когда я только забрала его из клиники, Матюша был так тощ, тих и жалок, что невозможно было понять, какой у него характер и есть ли у него характер вообще.
По мере того, как кот отъелся и окреп, становилось всё более очевидно, что в доме появился главный, и это – увы! – не я.
Как только я сажусь на диван или ложусь посмотреть кино, кот беспардонно залезает, занимая максимально возможную площадь моего организма, перед этим ёрзая, стараясь как можно удобнее умостить свой шерстяной зад, затем напускает на лицо невозмутимое выражение китайского будды и начинает песнь: хррр-фрррр-мрррр-прррр-фрррр-пррррр-мрррр-хррр.
В особом расположении духа к этому добавляется ещё массаж: Мотя топчется по мне обеими лапками, и вся его морда свидетельствует, что он оказывает мне великую честь.
Встать? Даже помыслить нельзя. Стоит сделать попытку подняться, Матюха строит мне козьи морды, в переводе означающие:
– Слышь, аллё-на! Куда пошла-на? На место села! Повторять я, что ли, должен? Села на место, ноги, что ли, лишние? Щас одну откушу начисто!
Если я всё-таки встаю, кот бежит за мной и кусает за ноги. Закрыться в другой комнате не вариант: Мотя будет сидеть под дверью и терпеливо выжидать, чтобы завершить дело возмездия.
Также я оценила, что такое спать, свернувшись коралькой на крохотном кусочке кровати, да ещё получать тычка кошачьей попой, потому что ему, видите ли, тесно.
Всё это навело меня на грустные мысли, что я при собственном коте что-то вроде гувернантки или компаньонки – эдакая мебель с глазами, источник корма и всяческих благ. Когда корм и блага заканчиваются – достаточно сделать «кусь», чтобы машинка заработала.
Однако шло время, и, чем больше терпения я проявляла, тем сильнее Мотя привязывался ко мне. Настал момент, когда он впервые встретил меня у порога, когда я вернулась домой.
Стоило открыть дверь, как кот заблажил счастливо на высоких нотах своё знаменитое мелодично-вопросительное «Мр-р-рь?» и кинулся тереться об ноги. Теперь он встречает меня всегда.
Мы пережили очень непростой период – уже после его восстановления от автотравмы – борясь с болезнью, из-за чего вынуждены были часто посещать ветеринарную клинику.
Как только я вынимаю Мотю из переноски и водружаю на смотровой стол, он пятится от врача назад, ко мне, прижимается всем тельцем и прячет мордочку мне в руки.
Причём если в клинике он проявляет характер – шипит, царапается, размахивает лапами и всячески препятствует попыткам врачей произвести какие-либо манипуляции, то дома разрешает мне всё: cтавить уколы, давать горькие таблетки, вливать лекарство. Так я поняла, что кот мне безгранично доверяет.
Болезнь
Наслаждаться видом восстановившегося после страшных травм похорошевшего и раздобревшего кота долго не пришлось: настал момент, когда у Мотьки «сломался краник». Кот стал посещать лоток всё реже и реже, как будто вовсе забывая, что это нужно делать.
Я, начитавшись об ужасах мочекаменной болезни, забила тревогу. Чтобы максимально быстро помочь Моте, собрала рекомендации по лучшим терапевтам ветеринарных клиник – об одном из них отзывались как о «враче от Бога», «великолепном диагносте» и «прекрасном опытном докторе».
Опуская подробности, скажу только, что возила Мотьку к «опытному терапевту» три месяца, тот весело твердил, что это идиопатический цистит, не обращал внимания на мои слова о том, что улучшений нет и назначал препараты – каждый последующий значительно дороже предыдущего.
Кончилось тем, что в одно совсем не прекрасное утро Мотя не смог сходить в лоток. Вообще.
Когда я экстренно приехала в клинику, «врач от Бога» не соизволил потратить даже пару минут, чтобы подойти ко мне и поинтересоваться состоянием кота, а через администратора перепоручил хирургу – грубому, неприветливому, равнодушному верзиле. Тот, не делая УЗИ, без осмотра и пальпации заключил, что коту нужно ставить катетер.
Как показало ближайшее будущее, мой кот оказался умнее меня, хирурга и других служителей культа: он бился ожесточённо, как будто сражался за жизнь, раскидал двух здоровенных мужчин, вырвал иглу катетера и утёк под шкаф. Я никогда не думала, что в этом маленьком переломанном тельце столько силы.
Уходя из клиники, я уже знала, что больше сюда не вернусь.
Кот был умнее всех нас, потому что молодой никому не известный доктор в другой клинике, сделав анализы, сопоставив симптомы и подняв без преувеличения всех коллег в городе, чтобы посоветоваться, поставил верный диагноз: атония мочевого пузыря. Катетер, от которого Мотя так отбивался, был и не нужен с самого начала.
Я начала выполнять предписания, ни на что особо не надеясь, но почти сразу начались улучшения, а через несколько дней – о чудо! – Мотя сам деловито пошёл в лоток.
Все самые сложные дни этот прекрасный молодой человек и чудесный доктор был на связи, просил ежедневно сообщать, как чувствует себя кот, и даже звонил сам.
Он категорически отказывается признавать свою заслугу в постановке верного диагноза, но его скромность вызывает ещё больше уважения, и я уверена: даже если сейчас опыта и недостаточно, через некоторое время практика в сочетании с неравнодушием, сердечностью, добротой, а также настоящий пытливый цепкий ум сделают его одним из лучших.
Так я убедилась, что человечность и порядочность важнее, чем репутация и регалии.
Cейчас Матюша наслаждается беспечной домашней жизнью, тянет лапки, смешно растопыривая пальчики, мурчит, поёт свои песенки, ластится и передаёт привет всем, кто принял участие в его судьбе – судьбе бывшего бездомного кота, побитого жизнью и покалеченного людьми, но сильного, стойкого и жизнелюбивого – вопреки всему.
