Зачем простым людям замечать языковые средства воздействия в речи политических деятелей? Ответ очевиден: чтобы лучше ориентироваться в происходящем; понимать не только смысл сказанных слов, но и то, какие цели преследовали ораторы, как они на нас воздействовали. Так мы сможем противостоять языковому манипулированию и навязыванию определенных точек зрения, мнений.
Лингвист о форме
Исследователь в области политической лингвистики Дарья Судниченко проанализировала новогоднее поздравление Светланы Тихановской.
Светлана обратилась к белорусам на белорусском языке. Все ее новогоднее обращение разделено на четыре смысловых блока: первый о том, что белорусы объединились; второй о том, кто же такие «мы – белорусы»; третий – о символическом изображении Родины, как дома для народа; четвертый – непосредственно новогодние пожелания.
Лидер белорусской оппозиции, используя тактику контраста, начинает обращение с указания на сложность прошедшего года для всего мира и для Беларуси в частности, но этот год имел и позитивные стороны: «2020 стаў годам, калi беларусы аб`ядналiся». И в этом, несмотря на все негативные моменты, которые белорусам довелось пережить за короткий период, Светлана Тихановская видит хорошее. Появился «народ, а не народзец», осознающий свое единство, свои цели и желания.
Солидаризируясь с публикой, оратор говорит об объединении белорусов как нации, сплоченности. Используя тактику «приукрашивание речи», фраза «мы аб`ядналicя» повторяется из раза в раз, по мере того как Тихановская вспоминает ключевые события месяцев прошедшего года: «Мы аб`ядналicя ў сакавiку i красавiку, каб дапамагчы медыкам… Мы аб`ядналicя ў маi i чэрвенi, каб паставiць подпiсы за iмены тых лiдараў, каму паверылi…» По мере выступления она напоминает нам основные события, произошедшие в рамках протестного движения, не затрагивая экономику, социальную сферу, промышленность. Говорит исключительно о том, к чему причастна.
Обращает на себя внимание метафора с паспортом: «Адзiн парваны пашпарт мацнейшы за ўсю машыну рэпрэсiй». Громкое заявление, не имеющее под собой реального основания. Поскольку мы знаем, что до сих пор Мария Колесникова находится под стражей. Используется тактика «приукрашивание речи» и в дальнейшем, когда Светлана Георгиевна погибшего Романа Бондаренко называет новым героем и продолжает перечисление «новых героев», погибших в результате протестов. Косвенно указывая на то, что погибли они из-за действий властей.
Стремясь создать впечатление общности взглядов, «психологического созвучия», лидер протестного движения в течение всего обращения использует местоимение «мы»: «Мы ўжо даказалi ўсе, што хацелi…, мы перасталi маўчаць…, мы iдзём далей». А также совместное рассуждение, задавая вопрос: «А хто там iдзе?» Кто эти «мы»? И продолжает обращение перечислением тех, кто «iдзе», так образно говоря о людях, принявших участие в протестном движении. Это простые белорусы: доктарка, якая «ратуе параненых падчас акцый»; журналiст, «якi iдзе, каб увесь свет даведаўся пра герояў пратэстаў»; аўтамеханік, валанцёр, «колішні міліцыянер, што адмовіўся выконваць злачынны загад»; «праваслаўны вернік, які маліўся за вяртанне каталіцкага арцыбіскупа дадому»; «адвакатка, якая абараняе палітвязняў»; «спартсменка, якая адмовілася ад узнагарод»; «шахцёр, які далучыўся да стачкі»; мастак, праграміст, настаўніца, пенсiянерка, жыхар мікрараёна. В данном перечислении мы можем увидеть ссылки на конкретных людей: «ідзе бізнэсовец, які адкрыў дзверы сваёй кавярні для пратэстоўцаў», «ідзе студэнт, які заступіўся за аднагрупніцу». Называя людей различных специальностей, социального положения, возраста, интересов, оратор тем самым подчеркивает, что вышли все белорусы, которые хотят «павагі да сябе, як да чалавека» и идут они «разам». Светлана Тихановская не просто перечисляет идущих, она еще и говорит из-за чего они вышли, что они хотели, какую лепту внесли в протест.
А зачем вышли белорусы? Зачем они вышли из своих домов на акции протеста? Тихановская отвечает: «каб вярнуцца дадому». Метафоричное изображение Родины как дома, который у нас, по ее словам, забрали, свидетельствует об использовании тактики контраста: мы – освободители, они (действующая власть) – захватчики, и все вышли для того чтобы «мы вярнулі сабе наш агульны дом». Вновь посредством многочисленных повторов, с использованием тактик приукрашивания речи и солидаризации, усиливающих эффект языкового воздействия, Светлана Георгиевна раскрывает в выступлении, что же такое «дом» в ее понимании. Она рассчитывает на то, что ее видение «дома» созвучно представлениям белорусов о Родине и ее будущем. Говоря о том самом будущем, экс-кандидат на пост президента делает предсказание: «у новым годзе мы будзем жыць разам у нашым доме – у свабоднай Беларусі». И она нас с этим уже поздравляет, будто это уже случилось. Вновь громкое заявление – с использованием тактики «создание фактов», но в новогоднюю ночь принято мечтать.
Обращает на себя внимание пауза, когда Тихановская желает, чтобы в новом году «усе вярнуліся дадому». Пожалуй, это самый эмоциональный момент в ее обращении, ведь она простая женщина, которая очень давно не видела своего мужа. Здесь наблюдается солидаризация с теми, чьи родные, близкие, друзья, коллеги находятся под стражей и не имеют возможности встречать этот Новый год в кругу своей семьи.
«Жыве Беларусь!» – ожидаемо заканчивает свое поздравление Светлана Тихановская.
Ее обращение – эмоциональное, образное, запоминающееся, в некотором роде даже поэтичное, за счет многочисленных повторов, метафор, аллегорий, отсылок. Оно пронизано стремлением показать себя живой, чувствующей, сопереживающей народу, несмотря на то что она находится вдали от народа. Оратор желает показать, что те несчастья и беды, которые случились в этом году у белорусов, произошли по вине действующей власти. Однако это закалило народ и в итоге приведет его к «свободе», с которой нас уже поздравляют. Поверят ли в это белорусы? Верит ли в это Тихановская?
Она в очередной раз продемонстрировала солидаризацию с публикой, знание несчастий, случившихся в этом году с народом, веру в победу протестного движения.
От формы – к содержанию
Психолог Алена Дзиодзина отмечает, что год был сложным и мы потерпели немало убытков, «благодаря» различным деструктивным формам протеста. Но власть показала готовность отстаивать и поддерживать порядок в стране несмотря ни на что.
Однако если смотреть глазами Тихановской из бинокля литовского производства, в Беларуси за этот год «много что поменялось», а «главное изменение – это сами белорусы». И поскольку для революционной идеологии особенно важна идея объединения, Тихановская в очередной раз делает попытку напомнить людям, что вообще-то недовольных по-прежнему много и все они объединились ради исполнения высших целей: за перемены, свободу, справедливость, безопасность, за человеческое достоинство! При этом она подчеркивает, что вынуждают людей к сопротивлению морально-нравственные и альтруистические мотивы: «Каждый из нас выходит не за себя, а за всех, бороться за Страну для жизни».
Для усиления эмоционального эффекта от своего новогоднего поздравления она обращается к ярким образам «жертв протеста»: «Мы вместе плакали от боли, когда узнали про Окрестина, и от радости – когда увидели, что на Марше свободы нас сотни тысяч». На первый взгляд, может показаться, что так она выражает сочувствие. Однако у формулировки есть и другая сторона, где напоминание о чувствах к событию невзначай снова будоражит возмущение общественности. Продолжая делать упор на деморализации образа власти, Тихановская не оставляет в покое даже погибших в ходе беспорядков на белорусских улицах: «Мы объединились в ноябре, чтобы почтить нового героя. Мы писали на стенах «Я выхожу» – потому что никогда не забудем Романа Бондаренко…»
С одной стороны, все снова выглядит как сочувствие и выражение скорби, а с другой – мы видим воспоминания о сакральной жертве, которые так значимы для поддержания революционных настроений. Ведь скорбные переживания общественности в данном случае тоже несут в себе функцию, где мотивы поминовения усопших нередко далеки от морально-нравственных – в очередной раз представить власть в максимально непривлекательном свете: бесчинствующей, несправедливой, жестокой и готовой на любые неправомерные действия. Идея о том, что «нас подавляют» очень мотивирует людей сбиваться в разъяренную толпу единомышленников. Вот и Светлана как бы невзначай противопоставляет идеи протеста существующему политическому режиму: «Мы объединились в декабре, чтобы заявить, что готовы к новому этапу в нашей истории, где мы будем жить по закону, единому для попытки поддерживать революционные настроения». Подобное нередко строится по принципу «кажется лучшим, чем есть». Среди основных установок в этих случаях можно выделить такие тезисы, как «нас большинство», «государство само вынудило людей на сопротивление», «мирный протест» и поддержка мировой общественности. Все эти тезисы прослеживаются и в новогоднем обращении Тихановской, где она говорит и про бесконечные очереди желающих перемен и многочисленных друзей из мирового сообщества, которые поддержали белорусский протест. В общем, согласно ее риторике, картина разворачивается масштабная, живая... И куда только исчезает это бесчисленное количество бунтарей, если посмотреть на кадры с мест последних акций и митингов, не понятно. Возможно, из Литвы Светлане виднее, и многим из тех, кто остался в Беларуси только кажется, что ее представления больше похожи на описание революции «мертвых душ», чем на реальность. «Но мы идем дальше», – говорит «лидер нации», продолжая обращаться к чувствам белорусов и обозначать масштабы протеста, который объединил в себе медиков, учителей, студентов, бывших сотрудников органов, пенсионеров, спортсменов и любителей золотых рыбок. Обращение Тихановской сформулировано таким образом, чтобы это помогло сформировать некую социальную базу в лице различных возрастных и профессиональных групп людей, которые должны начать «понимать», что власть уже давно нарушила все существующие договоренности. Каждый образ человека призван выступить в качестве лекала, с которым другие станут себя сравнивать. Сначала, возможно, по принципу профессиональной принадлежности, затем – ориентируясь на эмоционально-чувственные переживания. Суть в том, что все эти люди должны прийти к мысли: для успешного развития государства и возможности полноценного существования в нем необходимы глобальные перемены. Для этого она нередко обращается к чувствам белорусов, используя яркие образы. Этот психологический прием часто применяется для того, чтобы людям было проще согласиться с установками на протест. Люди разные, и герои у них тоже разные. Однако если не романтизировать образ протестующего, он не будет настолько психологически привлекательным, чтобы люди пожелали примерить его. А человек подсознательно всегда хочет чувствовать себя героем войны за благие цели.
Очевидно, обращение Тихановской сформулировано таким образом, согласно которому в представлении людей власть обретает дьявольские черты: она карает, арестовывает, нарушая принцип единого закона для всех, угрожая безопасности и жизни людей. Дело в том, что деморализация образа власти очень тесно связана с ощущением необходимости защищать чувство собственного достоинства, права на свободу и безопасность. «Идет спортсменка, отказавшаяся от наград, которые больше не дают ей гордости». В данном случае Тихановская рассматривает медали как отрицательный символ принадлежности к государству, если Беларусь останется прежней. И это довольно сильная мотивирующая установка на восстание, ведь людям важно чувствовать национальную гордость, размышляя о своей причастности к стране. Продолжая давать установки на формирование отрицательного образа государства, Тихановская выпускает на тропу войны пенсионерку, «которая не хочет, чтобы ее внук уехал из страны». Она несправедливо игнорирует то, что в Беларуси остается еще много других внуков, которые не хотят уезжать, их бабушки чувствуют гордость за успехи своих потомков.
Светлана считает, что белорусы заслужили лишь дом, где даже под Новый год им к столу подают ложку дегтя о том, как не пришло еще время «людьми зваться». И если сто лет назад Янка Купала этими словами кричал на весь мир о страдающей самоценности белоруса, оставаясь рядом со своим народом, то Тихановская сокрушалась об угнетении человеческого достоинства из-под литовской елки. Но зато делала это почти по сюжету купаловского стихотворения: «на худых плячах, да на ногах в лапцях» стучалась в дома белорусов со своей «крыўдай». И пока весь мир взрывал праздничные хлопушки, Светлана Тихановская пыталась подорвать психологическую легитимность белорусского правительства. Ведь праздники – это не повод забывать, что все революции случаются, если психологически настроить людей на крайние меры. Это происходит, когда в представлениях общества появляется убеждение, что власть перестала соответствовать народным потребностям, нарушила принципы социальной справедливости и ухудшила жизненное пространство людей до максимально некомфортного уровня. Так оно на самом деле или нет – вопрос небольшой важности с точки зрения идеологов государственного переворота. Главное, чтобы среди недовольной толпы почаще появлялся свой «поп Гапон», который в очередной раз понесет в сознание народа, что «нет у них больше царя».
Автор фото: Фото из открытых интернет-источников, носят иллюстративный характер
