Сомнения, но не в Христе. Одолевали сомнения в церкви, в её людях. Мысли разгорелись с еще большей силой после разговора с моей верующей подругой. Сначала я останавливала ее, переубеждала, но потом сомнения взяли верх.
Ведь когда слышишь обсуждения священников и их жизни: часов Патриарха, любовниц батюшек, мерседесов диаконов, злых и жадных игумений, волей не волей в голову лезут недобрые мысли. Сначала ты их отгоняешь, а при удобном случае вновь они сеют свои “семена”. А однажды я вообще увидела батюшку, ругающегося отборным матом.
Увы, и такое бывает. Батюшки, даже “в хлам” могут набраться, в прямом смысле монахи пасть духовно, матушки заигрывать.
Но это говорит о том, что они как Иисус Христос имеют не только душу, но и тело земное. Только Христос был безгрешен. У всех остальных тело и душа с грехом перемешена ещё с самого рождения. Мы не виноваты, виноват первородный грех, который в нас и нам мешает идти быстро и скоро к Богу.
Постриг, обет Богу — не гарантия быстрой святости.
Но так я уже рассуждаю после исповеди. А пока вот сегодня сомнения меня, можно сказать, даже победили.
У меня этого много накопилось, что был такой момент, что я даже порог храма не могла переступить. "Как верить этим людям? Как исповедоваться им? Как принимать Чашу спасения из их рук? — рассуждала я.
Так губя себя, отворачивая от Бога, случайно наткнулась на милую маленькую книжечку под названием “Оптинский цветник”.
Это был сборник изречений Оптинских старцев. Открыла наугад и перед глазами у меня был откровение одного старца, Амвросия Оптинского: “Не надо разбирать жития и дела наставников, а только наставления их принимать, если они согласны со словом Божьим и непротивны оному. А за дела свои перед Богом каждый будет отвечать сам.. и наставник и повинующийся".
Этот ответ дал мир всем остальным вопросам.
Ведь все мы — это Церковь. Церковь состоит из людей разных, не похожих. болящих, то есть из всех тех, которые не могут не грешить. Но разве имеет это какое-то отношение личное ко мне, к моему спасению, к спасению моей души? Никакое. У меня своих промахов полно. Что мне дело до каких-то часов? В церкви есть Бог и я хочу к Нему. Он и Святой Дух там действуют. Причем тоже через людей.
Кто-то однажды сказал: “Провода и могут быть ржавыми, но по ним все равно идет ток”.
Люди грешные, как грешны и священники, но благодать Божья, милость все-равно через них раздается. Любовь живет и действует в каждом. И если мне вдруг захочется кого-то осудить, что тот или иной человек не соответствует моим ожиданиям, то это в первую очередь моя проблема, мой фокус зрения.
В этот момент на человека я смотрю, как судящий, не как любящий, а Господь, как сказал смотреть, как поступать? С любовью, жалея другого.
Одна слеза, упавшая на аналое, все смоет, а на меня грех ляжет в двойне. Ведь когда я сужу священство, монашество, разве я могу знать сколько на них нападок? Разве я могу видеть ту борьбу, которую они ведут, чтобы это из себя искоренить? Я разве вижу как они молятся ночами и встают в 3 часа ночи и каются? Нет.
Один монах много пил, это видели паломники и осуждали. Но один старец встал на его защиту, спросив: "Могут ли они могут видеть и знать, что раньше в день он выпивал по 10 рюмок, а теперь стал по 6?"
Виден только грех, а покаяние от нас сокрыто.
