Мне тут недавно предъявляли за утверждение, что фразеологизмы не меняются и употребляются в фиксированной форме. Что это одно из их основных свойств, по которому мы собственно фразеологизмы и узнаём. «А вот если я скажу не “держать камень за пазухой”, а “держать большой камень за пазухой”? Или не “дамоклов меч”, а “дамоклова ручка”? Как быть в этих случаях? Меня же всё равно поймут, и смысл сохранится, и образность. А значит фразеологизмы можно менять!»
И да и нет.
С одной стороны, фразеологизмы действительно такие особенные именно потому, что это одна цельная языковая единица, которая выглядит внешне как несколько единиц (слов), стоящих рядом. И смысл у неё один, неразложимый на составляющие. Когда мы говорим про чьё-то белое пальто, мы не имеем в виду верхнюю одежду белого цвета. Восклицание «испанский стыд!» не означает, что речь идёт об Испании, и так далее. Фразеологизмы закрепляются в языке как кусочек реальности, обладающий собственными свойствами. Мы как бы выдёргиваем этот кусочек из ткани обычной речи и консервируем, сохраняя неизменным. Когда в первый раз была сконструированы фразы «Вы все дураки и не лечитесь! Одна я умная, в белом пальто стою красивая!», это был всего лишь яркий образ, который строился на прямом значении составляющих его слов. Красивый человек в белом пальто иронично противопоставлялся тёмной глупой массе. Народное сознание приготовило из этого сырья полноценное сбалансированное кушанье, которое можно подать на отдельной тарелочке. Ловите рецепт: извлечь из длинного образа самую суть – противопоставление «правильного и хорошего» человека всем осуждаемым остальным. Вместить это значение в короткий символ-словосочетание. Добавить компонент негативной оценки того, кто собственно противопоставляет и возвышает себя. Готово: перед вами фразеологизм «белое пальто», который оторвался от образа-источника и готов гулять по планете самостоятельно, не будучи связанным с представлениями о тёте, стоящей посреди площади в определённой одежде.
Консервация образов и смыслов в коротком сочетании слов, неизбежно приводит к тому, что эти сочетания становятся артефактами, свидетельствующими о древнем употреблении этих самых слов. Ведь полученную конструкцию нельзя изменить. Если это сделать, то образ и смыслы умещённые в неё, рассыпятся, и вместо цельного кусочка реальности перед нами предстанут простые слова, из которых можно составить новую реальность – но того, что они зашифровали когда-то, уже не будет. Таким образом, фразеологизм – это знак чего-то большего, чем он выглядит. Это символ. Ну а компоненты, из которых составлен этот символ, действительно могут веками хранить в неизменном виде самые разные языковые факты. Всем нам из школы, например, известно выражение «бить баклуши», и мы по идее помним, что такое эти баклуши. Если покопаться, можно увидеть и сохранившиеся грамматические формы: например в формуле «жили-были» виден осколок древнерусского предпрошедшего времени. Но самое частое и заметное, конечно – это использование устаревших слов: «власти предержащие», «остаться с носом», «беречь как зеницу ока», «гол как сокол» и так далее. Слова, когда-то давшие рождение этим выражениям, давно стали архаизмами и уже не употребляются, а сами выражения актуальны и вполне себе используются. Именно потому, что сохраняют свою форму.
В то же время, фразеологизмы меняются. И это даже неизбежно, если фразеологизм широко известен и активно употребляем. Это не покажется парадоксом, если мы сравним их со словами. Вот смотрите: можно сказать «кот» и «кошка». А можно – «котяра», «кошак», «котейка», «котопундрия», «кыско»… Значит ли это, что у слова «кот» нет фиксированной формы? Нет, конечно. Просто это слово уже так основательно закрепилось в языке, его значение так хорошо всем известно, что теперь уже мы можем позволить себе трансформировать его – что важно – сохраняя отсылку на узнаваемую изначальную форму. Как бы без понимания, что изначально имеется в виду именно «кот», все эти слова теряют смысл. Ну то есть со временем и они могут стать (и становятся) самостоятельными, но это уже как повезёт и не сразу. Так же и с фразеологизмами. Когда кто-то говорит: «он занёс над тетрадью свою дамоклову ручку», он всё равно относит свое выражение к значению исходного фразеологизма (и мифу о Дамокле, потому что фразео не слишком известное). Или если писатель, подразумевая, что противник его – птица невысокого полёта, выразится «он держал щебень за пазухой», мы тоже оценим вот это специальное игровое использование слова «щебень» и поймём, что так он подчеркнул, что недоброжелатель не способен на «полноценный камень» – то есть опять в уме будет держаться отсылка к исходному выражению. Зато если мы вместо «он бежит высунув язык» скажем «он бежит, держа руки поднятыми», фразеологизм разрушится и слова приобретут своё обычное значение.
Кстати, стремление как-то обновить истёршиеся от употребления, привычные языковые единицы – это одна из важных действующих сил в языке. И под её влиянием хорошо известные фразеологизмы неизбежно подвергаются трансформациям в речи. Самое простое, конечно – это просто взять и заменить какой-нибудь компонент или парочку компонентов: «храните деньги в сберегательных баксах!», «семь бед – один reset», «чем дальше в лес, тем толще партизаны», «большому кораблю – большая торпеда», «бороться и искать, найти и перепрятать!» Можно эту замену расширить и увеличить объем выражения: «две беды в России – дорогие дураки и дешёвые умные», «за двумя зайцами погонишься – от обоих по морде получишь». А можно вообще взять два разных оборота и слепить из их частей кентавра, который, если повезёт, будет не просто смешным, а ещё и со свежим значением: «баба с возу – дальше будешь», «глаза боятся, а руки из жопы», «не зная броду, не вытащишь рыбки из пруда» и так далее.
Есть ещё один момент, когда фразео часто меняется, этот момент как бы противоположен предыдущему. Такое происходит, когда яркое выражение ещё не очень освоено языком, и у него существует куча более-менее равноправных вариантов, из которых непонятно какой основной. Такое происходит с современными мемами, например, пока они не застынут в одной определённой форме. Но эта вариативность именно что временная. К тому времени как оборот станет общепризнанной широкоупотребляемой единицей языка, у него уже выкристаллизуется одна основная форма.
Таким образом, мы видим, что фразеологизмы можно и нужно менять. Нет ничего плохого в речевой игре: за счёт неё язык обновляется и сохраняет свежесть и яркость. Вот только сама эта языковая игра, для того, чтобы иметь возможность реализоваться, должна на что-то опираться. И этой опорой в конкретном нашем случае являются основные, устоявшиеся, всем известные формы фразеологизмов. Без них не было бы той основы, из которой можно было бы делать что-то новое.
(Часть примеров взята из словаря «Антипословицы русского народа» Х. Вальтера и В.М. Мокиенко)
Автор - Виолетта Хайдарова
