– И брата моего Антона тоже не помнишь? – с явной обидой спросила Верочка, как назвал ее дед.
– Ну что ты говоришь, как я могу его не помнить, и его помню, и Никиту, и Мишу.
Он увидел, как глаза Веры потемнели от слез:
– Никиты давно уже нет, почти два года назад ушел Антон. Один Миша жив.
И она, заплакав, рассказала, что Никита в армии погиб, Антон с женой и старшим сыном на машине разбился.
– С ними и наш отец был. Мы теперь с мамой и его младшим, – она кивнула на окно, вероятно имея в виду мальчика, сидевшего в беседке, – Илья после аварии очень долго молчал, но увидев однажды, как машину занесло на дороге, испугался и заговорил опять.
– Он мне сказал, что ты мама, – ошеломленно сказал Влад.
– А как же по-другому, неужели ты думаешь я отдам Илью в детский дом? Пытались здесь уже некоторые “доброжелатели” пристроить его туда. Хорошо хоть тогда с мамы инвалидность сняли, и она теперь опекуном стала, мне ведь восемнадцать только три месяца назад исполнилось.
Слушая ее рассказ, Влад вспоминал всех своих троих друзей, вспомнил и ее, тихую и спокойную девочку, которая периодически появлялась в их компании, потому что оставлять ее дома было не с кем, и Антон брал Веру с собой.
Они всей своей компанией любили играть за околицей, там был простор, и им было где разгуляться. Да и речка недалеко. Антону иногда доставалось от родителей, так как, заигравшись, они частенько забывали пообедать. Но им-то что, они могли до вечера не вспомнить о еде, а Верочка всегда дергала Антона за рукав и просилась домой. Вскоре она чуть подросла и стала оставаться дома одна, и он Влад почти не видел ее. А уже будучи старшеклассником, Влад стал ездить в Родионовку реже. Да и не было ему никакого дела до деревенской девочки, которая с самых малых лет, почему-то, всегда тянулась к нему.
А когда Вера надолго потеряла его из виду, она плакала по ночам, думая, что больше никогда его не увидит. Но после трагедии, уже закончив медучилище и работая фельдшером в родном селе, Верочка однажды все же увидела его в городе. Он очень изменился, но так и остался для нее недосягаемой мечтой. Вот и сейчас, увидев его, она просто любовалась Владом, не испытывая никаких иных чувств, кроме обычной радости от встречи. Она понимала, что сельский фельдшер, да еще и с ребенком, это не для Влада, успешного, красивого, уверенного в себе.
Вера уже смирилась, что дальше будет жить только ради Ильи и мамы. Мама ведь после гибели родных очень сдала.
– Денег нам пока хватает, а потом.. Ну что об этом думать, там видно будет, – думала Вера, но все же старалась откладывать деньги “на черный день”.
Влад проводил Веру с мальчиком до калитки и спросил перед тем, как попрощаться:
– С бабой Надей что-то серьезное?
– Пока нет, но она никак не хочет беречь себя, все они одинаковые, моя мама тоже такая, так и норовит очередной грядкой заняться. Глаз да глаз за ними нужен, – печально, но с какой-то затаенной гордостью, сказала Вера о старшем поколении, – думаю, что со временем и мы такими же будем. Значит надо учиться у них жить сейчас, потом, может быть, уже поздно будет.
И опять Влад уловил в ее голосе чувство уважения. А Вера продолжила:
– Знаешь, Влад, тебе бы надо уговорить своих каждый день ходить гулять, лучше сначала с тобой, а потом они втянутся и будут ходить и без тебя, как я с мамой. Сначала мы ходили втроем, сейчас она с таким же удовольствием вдвоем с Ильей гуляет.
– А может быть мы устроим им пикник, для всех, как ты на это смотришь? Глядишь они хором ходить будут, все веселее. давай на воскресенье и устроим им праздник. Да и нам тоже не помешало бы отдохнуть на природе.
И Влад с энтузиазмом стал готовиться к пикнику. У них в беседке стоял легкий складной стол и четыре стула. А еще у деда была вместительная тележка на трех колесах. Вот всю эту мебель и нужно было довести до подходящего места где-нибудь за околицей, там, буквально в 50 м от последнего дома, начинались красивые места: небольшие полянки среди мелколесья.
Влад спросил бабушку, что можно сделать на пикник, а та посоветовала пирожки с разными начинками. И он с радостью сказал:
– Для меня самыми лучшими станут пирожки с яйцами и зеленым луком, я так давно их не ел.
Илья заказал пирожки с сосисками. А дедушка предпочел классический вариант – с картошкой. Женщины захотели сладких: начинка должна была понравиться всем: яблоки вперемешку со смородиной. Жареные делали у Веры, а печеные у бабы Нади, ведь и ей и маме Веры жареные нельзя было есть. С вечера Вера сделала клубничный морс и поставила его в холодильник.
И вот с утра в воскресенье странная процессия с мебелью в коляске отправилась за околицу. Далеко решили не ходить, ведь свежий воздух окружал их везде. Да и красота природы открылась им всем прямо за околицей. Все были веселые и довольные. Женщины накрыли на стол, пирожков было чуть ли не на роту солдат. На природе даже капризные в еде Илья и дедушка ели с большим аппетитом.
Владу пришлось снова рассказать о южной Америке, но уже в основном о ее кухне, о разных чисто местных блюдах, которые ему довелось попробовать. Потом Илья начал клевать носом, и вскоре уснул на коленях у сидевших на земле Веры и Влада, ведь им стульев не хватило. После сытных пирожков и остальных стало клонить в сон, и тогда старшее поколение решило прогуляться.
А Вера после их ухода негромко рассказала Владу все об аварии с родными, о гибели Никиты, о ней известили его родителей скупые строчки в письме из воинской части, где он служил.
– А Миша работает сейчас на Севере вахтой, я уточню у его жены о времени его приезда. и вы увидитесь, – печально сказала Вера и надолго замолчала.
Молчал и Влад. У него не укладывалось в голове, что его два совсем еще молодых друга детства погибли, так трагически и несправедливо рано. У Никиты тоже, оказывается, остался ребенок, который родился уже после его смерти.
– Как несправедливо устроена жизнь, – и на ум ему пришла очень верная цитата о жизни, сказанная актрисой Ольгой Аросевой, он запомнил, почему-то, только последнюю фразу из нее – “Жизнь дается всем, а старость – избранным, “ – странно, мы с Мишей живем, а Антона с Никитой нет. А чем они были хуже? Нет, это неправильно, что кто-то живет до девяноста лет, а кому-то отмеряется всего лишь двадцать.
Он глянул на безмятежно спящего Илюшу, и сердце его защемило от жалости, ведь мальчишка потерял и мать, и отца. И Владу захотелось прижать его к себе, защитить от этой несправедливой жизни, дать ему любовь, заботу и ласку. Вера тоже смотрела на племянника, а потом они глянули друг на друга, и Вера, засмущавшись от своих крамольных мыслей, опустила глаза, она не хотела, чтобы он понял то, что она так тщательно скрывала от него и от других, стараясь никому не показывать свою столь давнюю любовь к Владу.
Влад вдруг подумал, что видно не просто так он до сих пор не женат, видно он должен был стать отцом сына Антона, ведь как иначе рассматривать его страстное желание приехать в Родионовку именно в тот момент, когда Вера лечила его бабушку, именно тогда его душа открылась для любви, ведь он почувствовал это в тот момент, когда встал на колени перед больной бабушкой.
И вот сейчас, когда он смотрел на Илью, он чувствовал нестерпимое желание взять Веру за руку и сказать, что он готов хоть завтра жениться на ней, ведь она все больше и больше пленяла его своим самоотверженным поведением, своим спокойствием и не свойственной в ее возрасте, житейской мудростью. А еще той чистотой, которую он не встречал ни у одной из женщин, что были у него и дома, и там, в Южной Америке. Да, они вызывали в нем влечение и страсть, он это не отрицает.
Но любви, чистой, всеобъемлющей, прекрасной в своей нежной пылкости, у него никогда не возникало. Влад вдруг понял, что встретившись с Верой глазами, он увидел в них именно все эти признаки любви, любви истинной: ее силу, искренность, эмоциональное стремление к тому, чтобы всю жизнь быть вместе, готовность к самопожертвованию.
Готов ли он принять ее чувства это второй вопрос, а первым он назвал бы свою готовность дать ей взамен то же самое, чем она готова делиться с ним. Но вдруг он понял, что в их отношениях, если они начнутся, уже присутствует третий, и они оба должны считаться с этим, они должны отдать себя не только друг другу, но и маленькому беззащитному Илье. А это большая ответственность и перед Богом, и перед Антоном и его женой, а главное, перед своей совестью.
– Смогу ли я?– спрашивал себя Влад. Но ответа на этот вопрос он пока не знал. Ведь такого крутого поворота в своей жизни он вовсе не ждал.
Уважаемые читатели, благодарю вас за внимание к моему каналу, за лайки и комментарии, всех вам благ и хорошего настроения!
На моем канале есть много интересных рассказов, читайте:
Коляска с сюрпризом