"Её звали Лёля". Роман. Глава 35
Лейтенант не обманул. Через полчаса пожаловали артиллеристы. Увидев, как колонна грузовиков тянет за собой орудия, Петро стянул с головы пилотку, подбросил её вверх и радостно воскликнул:
– Ура! Боги войны прибыли! Ну, теперь зададим фашистам перцу под хвост!
Я молча смотрел на него и не разделял подобной радости. Что в артиллерии такого, чему бы восхищаться? Вот если бы на месте этой колонны оказалась танковая, я бы с интересом посмотрел, как у них там всё устроено. Столько раз играл в танчики на компе, но ни разу не видел ни одной «коробочки» изнутри. Снаружи – да, в Астрахани и Краснодаре. Правда, у нас в городе есть только один-единственный танк – Т-34, установленный на бульваре Победы. Только внутрь него забраться не получится – всё накрепко заварено, чтобы малышня ноги-руки не переломала. Они ведь и так его используют, как огромную игрушку.
Когда ездил с родителями в Краснодар, видел там музей бронетехники под открытым небом. Вот где красота! Но, опять же, только снаружи. А потом я вырос, мне стало не слишком интересно. Не в Кубинку же специально ехать, чтобы заглянуть внутрь танков и бронетранспортёров. Да и там, я думаю, особенно полазить не дадут. Только глазеть со стороны. Скучно. Вот и теперь, глядя, как артиллеристы отцепляют свои пушки от грузовиков, чтобы те поехали дальше, я молча за ними наблюдал, не понимая, чему так Петро радуется.
Вскоре стало не до эмоций. Пожаловал наш лейтенант с каким-то незнакомым капитаном. Они подошли вместе. Тот, второй офицер, был среднего роста, молодой и очень напоминал какого-то российского актера. Да, точно! Данилу Козловского. Такой же статный, симпатичный. «Наверное, жуткий бабник», – подумал я о нём. Наш командир представил меня и Петро. Потом сообщил, что мы переходим в подчинение капитана Балабанова – командира противотанковой батареи 45-мм пушек стрелкового полка. Я улыбнулся.
– Что смешного, сержант? – спросил офицер.
– Простите, товарищ капитан. Вас, случайно, не Алексей Октябринович зовут?
– Алексей, – ответил артиллерист. – Но я Иванович. А что?
– Нет-нет, – продолжил я улыбаться. – Ничего, товарищ капитан.
– Это у нас младший сержант Агбаев, – отрекомендовал меня лейтенант. – Он слегка контуженный. Потому прошу на него обратить особое внимание.
Капитан глянул с интересом на меня, потом на нашего теперь уже бывшего командира.
– Если он контуженный, то почему не в медсанбате? – спросил и нахмурился даже. Лейтенант опустил глаза. – Как вышло, что у вас ездовой с проблемами со здоровьем, а вы меры не приняли?
– Виноват, товарищ капитан! – вытянулся наш офицер по стойке «смирно».
– Ладно, разберёмся. А этот, второй, тоже контуженный?
– Никак нет, товарищ капитан! – отчеканил Петро. Я про себя в который раз удивился. Как он так умеет? В быту говорит на суржике, вставляя в русскую речь украинские слова или наоборот. Но стоит начать докладывать командованию, как говорит чисто, даже без привычного акцента. Надо бы спросить, когда свободное время будет.
– Вот и хорошо. Поступаете под моё командование, бойцы. Сейчас к вам подойдет мой заместитель, покажет, какие орудия… – он замялся, подбирая правильное слово. – Короче, какие орудия обеспечивать гужевым транспортом, – вывернулся капитан.
Он развернулся и пошёл, наш лейтенант следом.
– Вот какой вредный, – проговорил ему в спину Петро. – Не попрощался даже.
– Карьерной лестницей обеспокоен наш лейтёха, – улыбнулся я.
– Как ты сказал? – повернулся ко мне напарник.
– Лейтёха. Что, слово незнакомое?
Петро помотал головой.
– Ну, дарю, – сказал ему.
Вскорости от пушек, стоявших неподалеку, отделился коренастый мужичок лет тридцати. С пышными усами, ёжиком волос, сильно загорелый. Подошёл, крепко пожал нам руки, назвался:
– Старшина Исаев Павел Матвеевич. Можете меня звать просто Матвеич. Как вижу, вы ребятки молодые. Так?
Мы представились, назвали свой возраст. Оказалось, он правда старше. Почти на десять лет. Сообщил, что в батарее два орудия. Согласно штатному расписанию, положено четыре ездовых, которым предстоит управляться с целым, по сути, табуном лошадей. Верховых восемь, артиллерийских 24. Однако всё несколько сложнее. Животных наполовину меньше, поскольку батарея недоукомплектованная личным составом, – это слово старшина выговорил с большим трудом, почти по слогам.
Из этого я сделал вывод, что человек он рабочий, простой, без высшего и может даже без среднего образования. Хотел было выпендриться и заявить, мол, укомплектование воинских частей должно находиться в приоритете народного комиссариата обороны СССР, но прикусил себе язык. Зачем так выставляться? Даже стыдно стало от подобных мыслей. «Тоже мне, умник нашёлся», – сказал я себе.
– В общем, так, братцы, – подвёл итог старшина Исаев. – Берите лошадок, желательно самых лучших, и давайте сюда.
– Есть! – козырнули мы и умчались выполнять приказание.
Когда возвращались через полчаса, Петро отчаянно материл тыловика, который вместо 32 требуемых животных выделил нам всего пять. Рассудил так: по паре на орудие, одна лошадь для командира батареи, и хватит. Мы пробовали спорить, но нас послали подальше. Мол, вы тут не одни, а количество гужевого транспорта ограничено. Ну, а будем требовать, так можем и на гауптвахту загреметь за нарушение воинской дисциплины. Петро хотел было спросить, где тыловик тут гауптвахту видел, но я дёрнул его за рукав гимнастерки. Мол, кончай бухтеть, лучше уже не будет.
Вот так, несолоно хлебавши, привели мы свой крошечный табун к артиллеристам. Старшина Исаев, увидев, как мало лошадей мы привели, нахмурил кустистые брови. Пыхнул самокруткой, покачал недовольно головой. Пришлось прояснить ситуацию. Мол, тыловые крысы больше не дают, не ругаться же с ними. Там – майор, интендант, он нас запросто может под трибунал отдать. Матвеич махнул рукой. Мол, да и чёрт с ним. Не привыкать.
Вообще-то, как я узнал чуть позже, в батарее полагается иметь четырёх ездовых. Но почему-то мы с Петром были вдвоём. Ох, и пришлось же попотеть на яростной сталинградской жаре! Пока запрягли лошадей, прошло больше трёх часов. Солнце уже начало клониться постепенно к закату, и с меня три пота сошло, пока разобрался с постромками. Я слово-то это впервые только здесь услышал, даже не знал, что означает! Оказалось – ремни, при помощи которых передаётся тяговое усилие лошади с хомута на вальки.
Господи, а сколько новых слов пришлось запоминать прямо в процессе! Чумбур, узда, подпруга, шлея, валёк, постромки, трок… Спасибо моему напарнику, который не бросил в трудный момент. В одиночку я бы ни за что на свете не справился. Он же делал, я помогал, притом Петро подсказывал, как что называется. Зато когда всё было готово, появился капитан Балабанов. Внимательно осмотрел, всё ли готово. Придирчиво даже. Сразу стало понятно: он в лошадиной упряжи хорошо разбирается. Не просто прошёл рядом, а подтянул кое-где, проверил. Потом кивнул. Мол, всё в порядке. Ушёл вперед, а потом раздалось:
– Батарея! Марш!
Мы тронулись. Я к тому времени уже сидел на лошади, что была слева, и управлял запряжкой. Мне досталось орудие номер два, Петро ехал впереди. Позади молча шагали артиллеристы. «Господи, – думал я, а точнее то ли молился, то ли просто разговаривал с небесами, – сделай так, чтобы у меня всё получилось. И ещё чтобы не убили здесь. Иначе как я вернусь в будущее?» Сам не знаю, о чем просил. Голова была тяжелая, словно чугуном мозги залило. Так устал, пока с лошадьми возился. Даже перестал ощущать их запах. Привык, мне об этом Петро говорил, когда ещё на поезде ехали. Мол, ничего, Кадыльбек, привыкнешь, никуда не денешься.
– Вообще странно, – сказал он тогда. – Ты казах, а к лошадям отношения не имел.
– По-твоему, если казах, то с детства ел только баранину и конину, да на лошадях по степи скакал? – усмехнулся я.
– А разве нет? – удивился Петро.
– Вот-вот. Про вас, украинцев, тоже говорят, что вы сало лопаете килограммами. И горилку пьёте литрами. Что, правда?
Петро улыбнулся.
– Вот видишь, миром правят штампы и стереотипы, – сказал я.
– Чего правит?
– Чушь всякая, – ответил ему. – Если русский, то обязательно водка, балалайка и медведи. Если украинец – горилка и сало. Если японец, то порядок и техника.
– Ты откуда про японцев знаешь? – поднял Петро белесые брови.
– Читал. «Порт-Артур» Степанова, «Цусиму» Новикова-Прибоя. А ты нет?
Напарник мотнул головой.
– Ничего, наверстаешь, – философски заметил я.
Теперь вспомнил этот разговор. Получается, у нас взаимное обогащение. Петро меня учит, как правильным ездовым быть, а я его тоже вроде просвещаю.