>> Предыдущая Глава 12. Сопротивление промышленно-отсталых народов движению Открытого Заговора. Читать.
В предыдущих двух главах мы имели дело с большими классами и
скоплениями людей, которые в массе своей, вероятно, были более или менее враждебны Открытому Заговору, и в этих главах было трудно избежать намека на то, что "мы", своего рода круг вокруг автора, держимся в стороне от этих чинящих препятствия и враждебных толп, а сами полностью отождествляем себя с Открытым Заговором. Но ни эти массы не так однозначно против, ни те, кто с нами, не так полностью за Открытый Заговор с целью создания мирового сообщества, как писатель, в его
стремлении к ясности и контрасту и, возможно, слишком человеческая склонность к простым эгоцентричным боевым проблемам привели к тому, чтобы представлять так. Нет никакого "мы" и не может быть никакого "мы", владеющего Открытым заговором.
Открытый Заговор частично завладел нами, и мы пытаемся служить
ему. Но открытый Заговор - это естественное и необходимое развитие
современной мысли, возникающее здесь, там и повсюду. Почти у каждого есть сомнения и симпатии, которые склоняются на сторону Открытого Заговора, и сохраняются многие импульсы, привычки и идеи, противоречащие нашей общей преданности, сдерживающие и ограничивающие наше служение.
Поэтому давайте в этой главе прекратим обсуждать классы и типы и
рассмотрим общие ментальные тенденции и реакции, которые пронизывают все человечество.
В наших первых главах мы указывали на то, что религия не повсеместно
распространена в человеческом обществе. И ни у кого, кажется, нет полного владения. Это овладевает некоторыми из нас и возвышает нас время от времени на час, иногда на день; это может оставить свой отпечаток на нашем поведении на некоторое время; это может установить ограничения и привычные установки; иногда это овладевает нами лишь с краткими перерывами на протяжении долгих периодов, и тогда мы можем быть святыми и мучениками. Во всех наших религиозных фразах появляется желание удержать фазу, подчинить остальную часть нашей жизни стандартам и требованиям этой фазы. Наш обостренный интеллект
настраивается на общий анализ нашего поведения и на проблему установления контроля над нашими непросветленными интервалами.
И когда религиозные элементы в уме приступают к такому самоанализу и пытаются упорядочить и объединить все существо на этой основе служения и продвижения расы, они сначала обнаруживают великую серию
безразличных настроений, в которых сопротивление мысли и слову для Открытого Заговора просто пассивно и носит характер инерции. Существует целый класс состояний ума, которые могут быть объединены под названием "повседневность". Звонок к обеду и игровые площадки, кино и газета, посещение в выходные и заводская сирена, множество таких
"ожидаемых событий" призывает подавляющее большинство людей в нашем современном мире перестать думать и заняться текущими интересами, и так далее, не задумываясь об общей структуре и драме, в которой разворачиваются эти сиюминутные и личные происшествия. Нас ведут по этим обозначенным и устоявшимся маршрутам и поворачивают в ту или иную сторону случайности воспитания, соперничества и любви, случайных встреч и ярких переживаний, и у многих из нас редко, а у некоторых никогда, возникают фазы широкого размышления и самокопания. Для многих людей религиозная жизнь сейчас, как и в прошлом, была довольно отчаянной попыткой отвлечь достаточное внимание и энергию от потока событий, чтобы получить какое-то представление и удержать любую завоеванную власть над отношениями "я" с целым. Гораздо больше людей в ужасе отшатнутся от такой возможности и будут усиленно бороться против одиночества в пустыне, одиночества под звездами, одиночества в тихой комнате или вообще любого повода для всестороннего размышления.
Но инстинкт и цель религиозного типа состоят в том, чтобы удержать
всеобъемлющую драму, и в основе всех великих религий мира мы находим параллельную склонность каким-то образом избегать бесцельного стремления и принуждения случайностей и повседневности. Побег предпринимается либо путем ухода от присутствия теснящих обстоятельств в мистическое созерцание и суровое уединение, либо — что более сложно, отчаянно и разумно — путем навязывания могущественных стандартов непреходящих проблем всей массе преходящих проблем, составляющих настоящее дело жизни. Мы уже отмечали, как современный разум отказывается от уединения как узнаваемого метода религии и прямо сталкивается со второй альтернативой. Жизненный хаос должен быть
встречен и побежден. Цель должна преобладать над бесцельным. Оставаясь в нормальной жизни, мы все же должны держать нашу волю и мысли в стороне от нормальной жизни и сосредоточенными на творческих
процессах. Какими бы занятыми мы ни были, какими бы сложными ни были задачи, мы все же должны приберечь что-то из нашей лучшей умственной деятельности для самоанализа и сохранять бдительность против бесконечных внутренних предательств, которые могут сбить нас с толку вернуться к повседневности и разрозненным реакциям на жизненные стимулы.
Религии прошлого, хотя они и были склонны отдавать предпочтение
отказу от мирских вещей, стремились с помощью значительного разнообразия средств сохранить веру тех, кого случай или долг все еще поддерживали в нормальном контакте с миром. Это дало бы материал для интересного исследования, чтобы выяснить, как его организации, занимающиеся этим, работали в прошлом и насколько им можно подражать и проводить параллели в прогрессивной жизни
будущего. Все широко распространенные религии, возникшие за пять
столетий до и пять столетий после Христа широко использовали
периодические встречи для взаимного заверения, священных книг, вероучений, фундаментальных сердечных поисков, исповеди, молитвы, таинств, периодов уединения, медитации, поста и молитвы. Отмечают ли эти методы определенный этап в мировом развитии, или их все еще следует считать доступными?
Это указывает на очень сложный клубок психологических проблем. Автор в своем более раннем черновике этой книги писал, что современный религиозный индивид ведет, с духовной точки зрения, крайне расточительную и опасную жизнь в изоляции. Он все еще чувствует, что это правда, но он понимает, что изобретение корректирующих устройств не входит в его компетенцию. Он не может представить себе светскую мессу или конгрегации, поющие гимны об Открытом Заговоре. Возможно, современная душа, попавшая в беду, обратится к психоаналитикам вместо
исповеди; в этом случае нам нужно молиться о лучших психоаналитиках.
Может ли современный разум работать в обществах? Может быть, ежедневная газета постепенно узурпирует функции утренней молитвы, ежедневного мысленного напоминания о важных вещах, с большей яркостью и, в настоящее время, более низкими стандартами? Одним из
самых печальных фактов распространения образования в девятнадцатом веке была бессовестная эксплуатация новой читающей публики группой
торговцев мусором, которые в процессе разбогатели и стали могущественными. Должен ли популярный издатель и владелец газеты всегда оставаться торговцем мусором? Или мы увидим в будущем публикации, в которых иногда используется некоторое или все влияние движений возрождения и отдельных газет, берущихся за решение задачи поддержания общей веры в собирающейся части общественности?
Современный храм, в который мы пойдем медитировать, может быть музеем; современный религиозный дом и его религиозная жизнь могут быть исследовательской организацией. Открытый Заговорщик должен позаботиться о том, чтобы музеи ясно показывали свое значение. В настоящее время может существовать не только литература, но даже пьесы, шоу и музыка, которые служат новым идеям вместо того, чтобы торговать традицией.
Очевидно, что читать и проникаться великими идеями и принимать правильные решения без последующих напоминаний и морального анализа недостаточно, чтобы удержать людей на пути Открытого Заговора. Возврат к повседневности слишком легок. Современный Открытый Заговорщик может забыть, и ему не о чем напоминать; он может рецидивировать, и он не услышит упрека, который предупредил бы его о рецидиве. Нигде он не записал клятву. У "Повседневности" есть бесконечные способы оправдать возвращение верующего к скептической небрежности. Легко убедить себя, что кто-то отнимает жизнь. Ум очень самозащитен; имеет склонность отказываться от слишком больших или слишком далеко идущих усилий и возвращаться к вещам, бесспорно входящим в его сферу. У нас есть инстинктивное предпочтение думать, что все "в порядке"; мы экономим беспокойство; защищаем заблуждения, с которыми мы можем работать, даже если мы наполовину понимаем, что это не более чем "заблуждения". Мы возмущены предупреждающим голосом, критическим вопросом, который лишает нашу деятельность уверенности. Наши повседневные настроения не только антагонисты наших религиозных настроений, но они возмущены всеми внешними призывами к нашим религиозным настроениям, и они приветствуют любую помощь против религиозных призывов. Мы очень легко переходим от просто оборонительной позиции к оборонительно-агрессивной и от отказа слышать слово, которое может взволновать нашу совесть, к энергичным усилиям подавить его произнесение.
Церкви, религиозные организации пытаются сохранить фазу возрождения и использование там, где это может повлиять на ослабевающую или дремлющую веру новообращенного, но современная религия пока не имеет таких организованных связующих элементов. {sicRW} Они не могут быть импровизированы. Грубые попытки внести необходимые коррективы в поведение могут принести меньше пользы, чем вреда. Каждый из нас сам по себе должен делать все, что в его силах, чтобы сохранить в уме свою высокую решимость и защитить себя от ловушек собственного настроения усталости или непреднамеренности.
Но эта пассивная и активная защита текущих вещей, которые действуют в
нас самих и через нас, и находят такое готовое сочувствие и помощь в
окружающем нас мире, эти массовые системы сопротивления - это только начало нашего рассказа о силах, противостоящих Открытому Заговору, который скрывается в наших сложностях.
Люди - существа с другими недостатками, совершенно выходящими за рамки нашей общей склонности быть глупыми, ленивыми, привычными и защищающимися. У нас есть не только активные творческие импульсы, но и остро разрушительные. Человек - ревнивое животное. В юности и отрочестве эгоизм экстравагантен. Тогда это естественно - быть экстравагантным, и с этим ничего не поделаешь. Многие из нас на
этой стадии предпочли бы не видеть, как появляется красивая или чудесная вещь, а затем позволить ей появиться, игнорируя нас. Что-то из этой ревнивой злобы, этой самоутверждающейся безжалостности остается в каждом из нас на протяжении всей жизни. В худшем случае человек может быть чрезвычайно воинственным, злобным, озорным и жестоким животным. Никто из нас полностью не исключает возможности таких фаз. Когда мы рассматриваем оппозицию Открытому Заговору, действующую в нормальной личности, мы оцениваем обоснованность катехизиса, который наставляет нас отречься не только от тривиального мира и тяжелой плоти, но и от активного и воинствующего дьявола.
Создавать - дело долгое и изнурительное, со многими арестами и разочарованиями, но ломать - это мгновенный кайф. Мы все знаем что-то
о наслаждении взрывом. Открытому Заговорщику полезно время от времени спрашивать себя, насколько он влюблен в мечту о мире, в котором царит порядок, и насколько им движет ненависть к институтам, которые его утомляют или унижают. Он может быть не более чем мстительным подстрекателем в маске конструктивного работника. Насколько он в таком случае защищен от реакции на какое-нибудь новое унижение? Открытый Заговор, который сейчас является его убежищем и оправданием, может в настоящее время не дать ему компенсации, которую он искал, он может предложить ему не более чем второстепенную роль, может проявлять раздражающие и непонятные предпочтения. И по большому количеству вещей, находящихся в явном антагонизме с великой целью Открытого Заговора, он все равно найдет в себе не просто согласие, но сочувствие и искреннее, хотя и непоследовательное восхищение. Вот они, ждут его фазы разочарования. Назад он может вернуться к старой любви с новой враждебностью против великого плана. Он может быть рад избавиться от педантов и обманщиков и вернуться к хорошему общению, в котором нет ничего особенного.
Человек гарцевал солдатом в реальности и воображении на протяжении стольких поколений, что немногие из нас могут полностью освободить свое воображение от блестящих претензий на флаги, империю, патриотизм и агрессию. Деловые люди, особенно в Америке, похоже, чувствуют себя в некотором роде гордыми, называя "борьбой" даже занижение продаж и чрезмерную рекламу конкурирующих предприятий. Продавцы таблеток и государственные ведомства могут вести свои "войны", совершать героические поступки, совершать отчаянные злодеяния и таким образом испытывать наполеоновское чувство. Мир и наши грезы полны сентиментальности, ложной славы и преданности
старым боевым традициям, таща за собой, как и они сами, столько ценности и добродетели в притупленном и одурманенном состоянии. Трудно устоять перед прекрасной серьезностью, высоким самоуважением, примерами чести и хорошего тона в мелочах, которые могут представить нам военные и военно-морские службы, несмотря на то, что сейчас они не более чем вредные паразиты на зарождающемся мировом благосостоянии. Во Франции ни слова не может быть сказано против армии; в Англия, против военно-морского флота. Поначалу будет много Открытых Заговорщиков, которые едва ли осмелятся произнести это слово даже про себя.
Но все эти устаревшие ценности и установки, которыми забиты наши умы, должны быть очищены, если мы хотим, чтобы новая вера имела свободу действий. Мы должны очистить их не только от наших собственных умов, но и от умов других, которые должны стать нашими партнерами. Чем прекраснее и живописнее могут казаться нам эти устаревшие привязанности, устаревшие стандарты чести, устаревшие религиозные
ассоциации, тем тщательнее мы должны стремиться освободить от них наши умы и умы тех, кто нас окружает, и отсечь всякую мысль о возвращении.
Мы не можем идти на компромисс с этими пережитками древнего порядка и быть верными слугами нового. Все, что мы сохраним от них, вернется к
жизни и снова вырастет. Нет смысла оперировать рак до тех пор, пока не будет удален весь нарост. Оставьте корону при себе, и вскоре вы обнаружите, что ее носит кто-то, решивший стать королем. Храните имя и изображение бога без четкой музейной этикетки, и рано или поздно вы обнаружите поклоняющегося ему на коленях, и вам повезет, если на алтаре не окажется человеческой жертвы. Помашите флагом, и он обернется вокруг вас. Это верно не только для сообщества; это не может быть полумерами. Вы еще не завершили свой побег в Открытый Заговор из городов равнины, пока у вас еще есть возможность бросить один взгляд назад.
