В книжных блогах встречается иногда любопытный жанр: сравнивают книги научно-популярные и художественные, написанные на одну тему. Попробуем провести своеобразную книжную дуэль между романом «Чагин» (2022) и исследованием психолога Александра Лурии «Маленькая книжка о большой памяти» (1968), тем более что Евгений Водолазкин явно использовал историю мнемониста Соломона Шерешевского в качестве одного из источников для своей книги.
О чем книги
Роман Евгения Водолазкина «Чагин» рассказывает о жизни мнемониста Исидора Чагина. Последние годы жизни он работал в архиве, и после смерти его молодой коллега Мещерский получает задание описать все оставшиеся от Чагина документы. По воспоминаниям Мещерского, Чагин был человеком неприятным, замкнутым, неразговорчивым. Одевался во все серое: темно-серый костюм, серую рубашку и едва различимый на фоне серого такого же цвета галстук. От него пахло дегтярным мылом (мыл руки) и чесноком (боролся с вирусами). Говорил он скрипучим, бесцветным голосом. Трудно было заподозрить в этом «человеке в футляре» бывшую эстрадную знаменитость, а ведь когда-то Чагин свои уникальные мнемонические способности демонстрировал на сцене. Почему он стал таким? Мещерский находит среди документов Чагина его юношеский дневник, который многое объясняет. В молодости с ним произошла история любви и предательства. Конечно, у многих в молодости случаются такие истории (хотя немногие оказываются завербованы КГБ), однако в отличие от других людей Чагин переживал все, что с ним произошло много лет назад так, словно это случилось вчера. В романе есть несколько сюжетных линий, но именно эта история в конце концов получит продолжение и подарит Чагину заслуженное счастье. А молодой архивист Мещерский в финале романа признает, как он ошибался насчет этого «бесцветного» старика: его жизнь оказалась полной незабываемых моментов, тайн и мистификаций.
Книгу «Маленькая книжка о большой памяти» доктор Александр Лурия написал в 1968 году, через двенадцать лет после смерти своего уникального пациента – мнемониста Соломона Шерешевского (в книге он указан под инициалом Ш.). Изучать его Лурия начал в 1920-х годах, когда редактор газеты, в которой Шерешевский тогда работал репортером, обнаружил, что его сотрудник способен безошибочно запоминать все его (многочисленные и запутанные) указания. Чтобы определить объем памяти Соломона, Лурия дал ему несколько заданий и вскоре выяснил, что память его была безгранична: Шерешевский мог запомнить любой набор слов, длинные ряды цифр (включая бессмысленные математические формулы) и даже тексты на незнакомом языке! В течение следующих 30 лет доктор Лурия наблюдал за Шерешевским и многое узнал не только о приемах, которые использовал мнемонист в своей практике (когда тот стал выступать на сцене), но также о трудностях, с которыми он сталкивался в процессе запоминания. Оказалось, что его способности подчиняются скорее законам восприятия и внимания, чем законам памяти: каждый звук или абстрактную цифру Шерешевский воспринимал в виде какого-либо наглядного образа, иногда синестезически переживаемого (у синестетов каждый звук рождает переживания света и цвета, вкуса и прикосновения). Иногда эти образы соединялись в целую историю.
«Когда я услышу слово «зеленый», появляется зеленый горшок с цветами; «красный» - появляется человек в красной рубашке, который подходит к нему. «Синий» - и из окна кто-то помахивает синим флажком… Даже цифры напоминают мне образы… Вот «1» - это гордый стройный человек; «2» - женщина веселая; «3» - угрюмый человек, не знаю почему… «6» - человек, у которого распухла нога; «7» - человек с усами; «8» - очень полная женщина, мешок на мешке…, а вот «87» - я вижу полную женщину и человека, который крутит усы».
Узнав ближе Шерешевского, Лурия стал спрашивать себя, может ли человек, «в сознании которого звук сливался с цветом и вкусом, у которого каждое мимолетное впечатление рождало яркий и неугасающий образ, для которого слова имели такое непохожее на наши слова значение», иметь такой же внутренний мир, такую же биографию, как другие люди? Конечно, нет. Из «Маленькой книжки» вы не узнаете, как улучшить память, зато познакомитесь с человеком, который помнил себя младенцем, перепробовал множество профессий, но остался при всех своих гениальных способностях человеком неустроенным и чудаковатым.
От запоминания к сочинительству: отличие Чагина от Шерешевского
Шерешевский, конечно, является одним из прототипов Чагина (в романе Водолазкина есть также доктор Спицын, чьим прототипом стал доктор Лурия), но общего между ними мало (кроме того, что оба они мнемонисты). По воспоминаниям Лурии, Шерешевский был человеком многословным, часто перескакивал с одной темы на другую (его «вели за собой» образы), был он к тому же человеком очень впечатлительным и ранимым:
«…Я всегда испытываю такие ощущения… Сесть в трамвай? Я испытываю на зубах его лязг… Вот я подошел купить мороженое, чтобы сидеть, есть и не слышать этого лязга. Я подошел к мороженщице, спросил, что у нее есть.
«Пломбир!» Он ответила таким голосом, что целый ворох углей, черного шлака выскочил у нее изо рта, - и я уже не мог купить мороженое, потому что она так ответила».
Не правда ли, напоминает героев В. Набокова (который, по слухам, тоже был синестетом)? Чагин – противоположность Шерешевского: он молчалив, сосредоточен, склонен к порядку и постоянству (всего два раза за жизнь менял работу, любил одну женщину). О его внутреннем мире мы мало что знаем: сам он не хотел делиться, а рассказчики в книге больше любят поговорить о себе (как многие из нас - привирая). Даже записи из дневника Чагина мы читаем в пересказе Мещерского. Но одна деталь очень характерна для этого загадочного героя: со студенческих лет его привлекали люди с воображением: сочинители, авантюристы, фантазеры (как Д. Дефо и Г. Шлиман). Чагин тяготился своей памятью и все время пытался научиться забывать.
«Память Чагина была беспредельна и бессрочна. Это стало в буквальном смысле его головной болью. В то время как многие стремятся развить свою память, Исидор пытался ее ограничить. Наделенный удивительным даром запоминать, он мучился от невозможности забыть».
На этом пути ему помогают его друзья: доктор Спицын и артист Эдуард Григоренко, работавший много лет с ним на эстраде в качестве конферансье. Через много лет Чагин в самом деле начинает забывать, причем помогает ему в этом воображение: иногда он даже начинает путать события своей жизни и жизни любимого им Шлимана.
«У меня возникло странное ощущение, <…> что события жизни человека не являются чем-то от него неотделимым. Я не могу этого толком выразить, но есть ведь случайные поступки? События, которые душе, ну, что ли, не соответствуют? И тогда душа просит иных событий. И начинает вспоминать то, чего с ней никогда не было».
Постепенно освобождаясь от памяти, Чагин в последние годы даже начинает писать стихи (а ведь, как и Шерешевский, обладая наглядно-образным мышлением, Чагин в молодости с трудом понимал метафоры, скрытые в поэзии). Символично, что молчавший весь роман Чагин оставляет своему невольному биографу Мещерскому последнее свое «слово» - написанную гекзаметром поэму «Одиссей». Понять и расшифровать ее образы может далеко не каждый. Таким образом, Чагин как будто из стадии «вечного ученика», обреченного на постоянное повторение чужих слов, наконец-то переходит в стадию «учителя», которому внимает молодой Мещерский.
Чем еще примечательны книги? Читать или не читать?
«Чагин» - книга хитрая и ироничная. От истории про мнемониста ждешь каких-то удивительных ситуаций, сюжетных перипетий, сложной интриги, но ничего такого здесь нет. В книге четыре рассказчика – и каждый из них пытается увести читателя от уникального Чагина в свою житейскую или фантазийную историю. Мещерский, насмешливо комментируя дневник Чагина, будет делиться с вами своими любовными переживаниями. Друг Чагина, артист Григоренко, также расскажет о своих амурных похождениях, а еще преподаст несколько артистических уроков. Самая трудная роль у странного персонажа книги – сотрудника безопасности библиотеки Николая Ивановича: начитавшись книг, он сошел с ума (как Дон Кихот, но на свой манер) и начал сочинять авантюрные истории, главным героем которых стал Чагин. Сочинительство Николая Ивановича – тоже некий способ освободиться и, вероятно, тоже от памяти, но не той, которая вообще все помнит, а от избирательной памяти – хранящей то, что причиняет боль, стыд, отвращение. Ведь центральный сюжет этой книги – это история о том, как несколько неопытных молодых интеллигентов, собравшись в «кружок Шлимана», читали книги из спецхрана библиотеки, а КГБ вело за ними слежку при помощи человека с уникальной памятью. История эта в конце концов забылась даже мнемонистом, потому что он – как и все мы – научился сочинять себе прошлое.
Нужно ли читать «Чагина»? Если вы поклонник Евгения Водолазкина, то определенно да. Этот роман лучше его последних книг, динамичнее, здесь разные герои со своими голосами, много иронии и, конечно, скрытых и явных литературных аллюзий, которые оценит умный читатель. Но не стоит ждать от романа слишком многого: «Чагина» можно поставить рядом с «Авиатором» и «Соловьевым и Ларионовым», но до уровня «Лавра» он явно не дотягивает. И предупредим еще раз: новый роман Водолазкина весьма бегло и формально рассказывает о мнемонике, никаких интересных наукообразных подробностей или синестезических откровений вы здесь не найдете.
Если вы действительно хотите узнать что-либо о возможностях памяти, то возьмите лучше «Маленькую книжку о большой памяти» Александра Лурии. Книгу предваряет эпиграф из сказки Л. Кэрролла про Алису - и это не случайно: внутренний мир Соломона Шерешевского в самом деле кажется "страной чудес". Здесь цифры предстают людьми, каждая линия имеет свое звучание, а звуки соединяются в образы. Здесь еда становится вкусной от красивой музыки, а от грубой речи – тухнет. Лица людей размываются, зато их голоса имеют каждый свой цвет и структуру («Какой у вас желтый и рассыпчатый голос» - сказал Шерешевский как-то Л. С. Выготскому). Чтобы оказаться в Америке или Берлине, достаточно протянуть веревку, но все дороги все равно ведут в детство, в местечко, где родился Соломон, к тем вещам, образам и людям, среди которых он вырос. Соломон Шерешевский, величайший из известных мнемонистов, сменил множество видов деятельности: учился в музыкальной школе, выступал на эстраде, был рационализатором, специалистом по арамейскому и древнееврейскому языкам, лечил людей травами. У него была хорошая семья, способный сын, но окружающий мир он воспринимал как будто «сквозь дымку».
«И трудно было сказать, что было реально – мир воображения, в котором он жил, или мир реальности, в котором он оставался временным гостем…»
Несмотря на свои выдающиеся способности, Шерешевский не добился успеха и остался неустроенным мечтателем. Книга Александра Лурии чем-то напоминает чудесные и грустные сказки Г. Х. Андерсена, в которых волшебство не приносит никакой практической пользы. Необыкновенное дарование – это тоже волшебство. Такое ощущение возникает после знакомства с гениальным мнемонистом Соломоном Шерешевским.
Книги в библиотеке
- Водолазкин Е. Г., Чагин : роман. — Москва : АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2022. — 378, [2] с. ; 21 см. — (Новая русская классика). Шифр 84(2=411.2)6-4; Авторский знак В624; Инв. номер 2443470-КХ(А)
- Лурия А. Р., Маленькая книжка о большой памяти : (ум мнемониста). — Москва : Издательство Московского университета, 1968. — 88 с. ; 20 см. Инв. номер С 1374779-КХ; С 1374780-КХ
Что еще почитать
Рекомендуем также прочитать подборку книг про мозг "Что нам нужно знать о работе мозга? Обзор четырех увлекательных книг". Вы узнаете не только о работе мозга, но и про других людей с феноменальными способностями.
*****
Если понравилась публикация – ставьте лайк и подписывайтесь на наш канал. Здесь мы читаем хорошие книги и делимся впечатлениями. А жителей и гостей Екатеринбурга ждём в библиотеке Белинского.
Автор публикации – Анна Кузьмина (отдел фондов и обслуживания), Библиотека Белинского
