О первой хозяйке усадебного места, имеющего нынешний адрес Чапаевская, 157 известно, что звалась она Екатериной Алексеевной Натальичевой, принадлежала к сословию самарских мещан и в августе 1863-го года получила от городской Управы разрешение построить на усадьбе каменный флигель, каменную баню и деревянные нежилые службы, что в скором времени и сделала.
Следующий собственник – мещанин Василий Семенович Васильев – в 1894-м году достроил усадьбу выходящим на улицу одноэтажным каменным домом по «образцовому проекту», и других следов в истории города не оставил.
Зато третьим владельцем домового места на тихой Николаевской в 1895-м стал человек уже довольно известный. Мещанин города Хвалынска Саратовской губернии Петр Павлович Вепрейский, перебравшись с семьей в Самару, 25-го сентября 1895-го года получил в губернаторской канцелярии Свидетельство за № 3403 об открытии фотографического салона. Значился в городских справочниках как «Владелец фотографии в собственном доме на Николаевской» .
Помимо изготовления фотопортретов горожан, сотрудничал с городскими властями, покуда в июне 1898-го года не направил в канцелярию Самарского губернатора заявление «О приостановке фотографических работ в связи с болезнью своей». 21-го августа того же года дворовое место Вепрейского перешло в собственность нового хозяина, прежний же отбыл в Чистополь.
Новым и четвертым по счету владельцем стал бузулукский мещанин Алексей Яковлевич Мусатов – известнейший самарский художник - иконописец. Место фотоателье заняла его собственная иконописная мастерская, славившаяся на всю губернию. Помимо иконописи, мастерская принимала заказы на изготовление иконостасов и роспись церквей.
4-го октября 1901-го года А.Я. Мусатов подал прошение на надстройку второго деревянного этажа на существующем каменном доме и пристройку к нему деревянных сеней, и через год окладные ведомости облагали налогом на недвижимость уже двухэтажный «полукаменный» дом.
Над первым этажом с гладко оштукатуренными стенами, плоскими угловыми пилястрами и лучковыми окнами, обрамленными тянутыми наличниками, поднялся оформленный деревянным рустом второй этаж. Широкие оконные проемы с оригинальной расстекловкой обрамлены деревянными наличниками с геометрической резьбой, причем надоконные сандрики декорированы не традиционной имитацией замковых камней, а высокохудожественными резными элементами в виде акантовых листьев. Кстати, точно такие же резные листья на месте надоконных замковых камней мы видим на фасаде особняка Осипа Гиршфельда, спроектированного Г. Мошковым.
Над парадным входом в уроне второго этажа появился эркер с большим прямоугольным окном, поддержанный мощными кронштейнами с накладной резьбой и акцентирован треугольным фронтоном. При этом фронтон ,приподнятый над венчающим карнизом, создал запоминающийся композиционный акцент в виде стилизованной башни. Нижняя часть эркера декорирована замечательными объемными деталями в виде гирек, над проемом парадного входа – прямоугольная ниша с филенками.
Венчает здание профилированный карнизный пояс, выполненный «под камень». Благодаря запоминающейся пластике объема и красочным деталям небольшой особнячок в стилистике, по словам В.Г. Каркарьяна, «неоклассицизма эпохи модерна» можно считать одним из лучших образцов эклектики в городе.
В семье Алексея Яковлевича Мусатова и его супруги Элеоноры Клеофасовны Миклошевич росли пятеро сыновей и дочь. Старший сын Михаил стал инженером, дочь Екатерина - учительницей, Николай и Константин продолжили семейное иконописное дело, а Александр с Григорием стали «светскими» живописцами.
Европейскую известность получил Григорий Мусатов, в 1917-м году вихрями революции заброшенный в Чехословакию. Активно участвовал в местной художественной жизни, выставлялся в Праге, Риме, Париже. Творчество его считается автобиографичным. Картины сравнивают с мемуарным альбомом, в котором воплощены образы покинутой России .
Участь оставшихся в Самаре родственников оказалась трагической. В марте 1919-го в городе начались очередные волнения, а поскольку иконопись после революции стала занятием опасным, семья решила временно перебраться в Рождествено, где имела дом и пчельник. Ночью 17-го марта неизвестные грабители напали на дом Мусатовых. Глава семьи Александр Яковлевич, сын Александр с женой и семья сторожа были убиты, после чего дом и пасека сожжены.
Григорий Мусатов, проживающий в Праге и принявший чехословацкое гражданство, в начале Второй мировой войны обратился в советское консульство за разрешением на возвращение в СССР – но получить ответ не успел. 22-го июня 1941-го, в день нападения Германии на Советский Союз перенес инфаркт, после которого уже не оправился.
Вернувшись из больницы, приступил к работе над триптихом «Мобилизация», «Капитуляция», «Освобождение», но, успев написать несколько эскизов, в ноябре 1941-го скончался. Крупнейшее собрание работ Мусатова находится в Национальной галерее в Праге, многие произведения - в частных коллекциях Европы и США.
Особняк на Чапаевской, 157 в 1922-м году вошел в списки муниципализированных, до сих пор служит жилым домом
использованные в статье фото взяты из открытых источников в интернете
