Стальные тиски наручников сковывали запястья с такой силой, что пальцы стали колоть мириады невидимых иголок, заставляя то и дело сжимать кулаки. Конвоир толкнул Петра в камеру и, молча, указал рукой на стул, затем расстегнул наручники и вновь застегнул их, когда Петр вытянул руки перед собой. Теперь он снова был скован, но держать руки впереди оказалось намного удобнее, нежели за спиной.
Петр сел на указанный конвоиром железный стул, ножки которого оказались намертво прикручены к полу, как и ножки видавшего виды стола. Правда, стул напротив не был прикован к полу металлическими болтами и позволял поставить его так, как это было бы удобно собеседнику.
Железная дверь в камеру со скрипом затворилась, и Петр остался наедине с собой, гадая в ожидании, кому понадобилось переводить его в переговорную, ведь ни одна живая душа не знала, что он сейчас содержится в тюрьме. Он окинул взором стены и потолок помещения. Здесь все было примерно также как и в других камерах – с потолка сыпалась старая побелка, которая уже приобрела желтушный цвет, стены, некогда выкрашенные в синий цвет, теперь поблекли, а краска почти везде облупилась, открывая кладку из серого кирпича. Вверху, чуть выше человеческого роста, почти под потолком, располагалось маленькое зарешеченное окошечко, в которое едва проникал бледный солнечный свет. Под потолком на витом проводе раскачивалась лампочка, едва освещавшая небольшой пятачок, под которым и стоял стол.
Дверь снова заскрипела, и перед Петром возник человек в штатском, сжимавший под мышкой папку, на которой жирными черными буквами красовалась надпись: «Дело №157/2040». Раньше Петр никогда его не видел, но даже без этого чувствовалось, что он, так или иначе, имеет отношение к военному ведомству. Гладко выбрит, причесан в недорогом пиджаке и брюках с прямыми как рельсы стрелками, мужчина кошачьей походкой подобрался к столу и не сел на свой стул напротив собеседника, пока не убедился, что дверь за ним полностью закрылась.
Мужчина, наконец, положил папку перед собой и медленно опустился на стул, не поднимая глаз на Петра, будто его еще сюда не привели. Затем быстро раскрыл папку и начал лихорадочно перелистывать страницы, он делал это так скоро, что даже Петру не удавалось прочитать ни единой строчки, а вот мужчина знал что искал, и уже через секунду захлопнул папку, воззрившись на своего оппонента.
– Добрый день, Петр Иванович, – мужчина оказался довольно вежливым и даже попытался улыбаться, но вместо улыбки вышла кривая ухмылка, которая скорее отталкивала, чем вызывала доверие.
– Зачем я здесь? – Петр никогда не любил долгие прелюдии и старался сразу переходить к делу.
– Вы имеете в виду, почему вы в тюрьме или зачем вас привели в эту камеру? – мужчина снова усмехнулся и потер левой рукой висок, будто обдумывая, что нужно сказать, прежде чем перейти к главной цели своего визита, – если говорить о сроке вашего заключения, то вы приговорены к пяти годам за пересечение границы Закрытого сектора.
– Сомневаюсь, что в Уголовном кодексе есть подобная статья, да и никакого суда надо мной еще не было, – парировал Петр и положил руки на стол, наручники звякнули о железную столешницу.
– Не ожидал, что вы настолько подкованы и грамотны, – мужчина сложил руки на папке, закрывая надпись на ней, и посмотрел Петру прямо в глаза, – тогда мне нет смысла ходить вокруг да около. Вы правы, никакой такой статьи, конечно, нет, поэтому наш доблестный суд был вынужден провести процесс за закрытыми дверями в отсутствии подсудимого и адвоката, и приговорить вас по статье за государственную измену. Поверьте мне, вам дали несоизмеримо маленький срок за это преступление, вы могли оказаться за решеткой на целых двадцать лет.
– И кого же я должен благодарить за такой подарок? – съязвил Петр, не отводя взгляда от собеседника, который тоже не спешил отводить глаза в сторону.
– Благодарить вы можете исключительно самого себя, Петр Иванович, – он хлопнул рукой по толстой папке, – насколько нам известно, вы с завидным постоянством переходили границу Запретного сектора, хотя она тщательно охраняется вооруженными солдатами и по ее периметру расположено ограждение, через которое не так просто проскользнуть.
– Понятия не имею о чем вы тут говорите, – Петр откинулся на спинку стула и в его ребра тотчас врезалась железная спинка.
– Признаюсь честно, мне глубоко наплевать на ваши подвиги и вашу удачу, которая позволила вам беспрепятственно миновать кордоны и проникнуть в Закрытый сектор, – человек, кажется, начинал терять интерес к своему собеседнику, – таких злостных нарушителей в этой тюрьме найдется не одна дюжина.
– Тогда зачем вы тратите мое время?
– Да, меня предупреждали, что вы еще тот наглец, – он погрозил Петру пальцем и улыбнулся во весь рот, демонстрируя крепкие белые зубы, – только за последний месяц вы трижды нарушали режим, за что вас сажали в карцер на хлеб и воду.
– Я в последнее время слегка поднабрал вес, и мне требовалась небольшая диета, чтобы снова прийти в форму, – снова съязвил Петр.
– А вы интересный человек, Петр Иванович. Именно поэтому я думаю, что мое предложение станет для вас интересным.
– Только если это не предложение руки и сердца. Тут я, знаете ли, за традиционные ценности.
– У вас хорошее чувство юмора, – Петр уже начал утомлять его своим многословием, – но речь пойдет о другом. Я хочу предложить вам работу.
– Работу? – от неожиданности Петр даже прыснул в кулак, – Сударь, вы даже не представились.
– Мне нет нужды представляться вам, в случае отказа или вашего согласия вы все равно никогда меня больше не увидите.
– Вы из разведки? Или службы безопасности?
– Поверьте мне на слово, если вы случайно узнаете мое имя, то проживете не более суток, а теперь давайте перейдем к делу. Суть состоит в том, что я предлагаю вам работу, освобождая от тюремного заключения.
– В чем подвох?
– Вам предстоит отправиться в Закрытый сектор и найти там человека, которого нужно привести за периметр живым.
– Хотите, чтобы я снова пошел в запретную зону и отыскал там какого-то человека? Вы в своем уме? Это же не увеселительная прогулка! Любой, кто находится в Закрытом секторе без разрешения властей – потенциальный покойник.
– По этому поводу можете не переживать, вы-то, как раз, будете там вполне официально.
– Почему бы вам не нанять группу военных? Они-то уж точно справятся с вашим заданием куда лучше обычного «государственного изменника».
– Не хочу умалять профессионализм военных специалистов, но, к сожалению, их миссия не увенчалась успехом, – мужчина поморщился, будто вспоминая провал важной операции, – поэтому нами было принято решение привлечь к работе гражданских лиц, имеющих определенный опыт.
– Звучит неплохо, – похвалил его Петр, – если я сыграю в ящик, то меня точно никто не хватится. А вы не боитесь, что я соглашусь и слиняю в самый удобный момент?
– Тогда нам придется объявить вас в розыск, и поверьте мне, вас поймают очень быстро, – заверил незнакомец.
– Сколько человек послало вас куда подальше? – Петр начинал догадываться, что играть с этим человеком крайне опасное занятие и если согласиться на его предложение, то уже изначально оказаться в проигрышном положении.
– Все, – покойно ответил мужчина, – но большинству из них уже давно нечего терять. Вы ведь и сами знаете, какой контингент чаще всего пытается пробраться в Закрытый сектор.
Уж об этом Петру точно не нужно рассказывать. Периметр, в первую очередь, старались пересечь те люди, которые изначально имели проблемы с законом. Они надеялись найти там ценные вещи, которые оставались в брошенных домах, тащили из запретной территории металлолом и разные безделушки, продавая их людям как обереги и сувениры, порой даже не предполагая, насколько эти вещи могут быть опасны для здоровья человека.
Бывало, что бродяги дрались за добычу и убивали друг друга, но в Закрытом секторе не действовали законы и никто не искал убийц, как и никто не мог покарать их за преступление. Безнаказанность и свобода манили авантюристов из близлежащих поселений, в которых уже давно не было никакой работы, а единственным развлечением было пьянство, воровство и рукоприкладство. На глазах Петра нередко происходили самые страшные вещи, да и сам он однажды чуть не стал добычей двух забулдыг, которые хотели снять с него рюкзак и угрожали старым обрезом, тогда все закончилось благополучно и ему удалось скрыться.
– Мы ведь не собираемся отправлять вас в Закрытый сектор в одних трусах, – мужчина заметил, что Петр задумался, – вас обеспечат самым современным оборудованием, экипировкой и оружием.
– Полагаю, что современная экипировка не больно помогла вашей группе военных, – Петр снова посмотрел незнакомцу прямо в глаза и продолжил, – если для вас так важен этот человек, которого вы хотите отыскать, то почему не дождаться пока он выйдет из Закрытого сектора и не взять его тепленьким?
– В том-то и проблема, мой дорогой Петр Иванович, что он оттуда вовсе не выходит, – ответ мужчины озадачил Петра и заставил его нахмуриться.
– В каком смысле не выходит? Он вообще не покидает Закрытый сектор?
– Именно так, – мужчина неловко развел руками, – он обретается там месяцами, поэтому мы не в состоянии сделать полноценную засаду. Вы ведь знаете, что каждые семь дней происходит «перезагрузка» или «вспышка», называйте это как хотите, и все живые объекты переносятся в совершенно непредсказуемые локации, если они вообще выживают.
– Мне ли не знать, – недовольно проворчал Петр Иванович, он и сам не раз оказывался в подобном положении, когда после «вспышки» оказывался в совершенно незнакомом месте и понятия не имел как выбраться за периметр.
– Так что вы на это скажете? – Мужчина снова начал напирать.
– А что я вам могу на это сказать? – Петр горестно вздохнул, понимая всю безнадежность своего положения, – никто в здравом уме не возьмется за эту работенку, можете мне поверить на слово. Просто никто не захочет связываться с вашим братом. Вы не даете никаких гарантий, что после завершения задания, я не получу пулю в висок, как нежелательный свидетель.
– Уж больно безрадостную картину вы себе представляете о работе наших военных.
– Был, знаете ли, опыт подобных встреч за периметром.
– Не стоит забывать, что на воле у вас осталась дочь, за которой некому будет присматривать, – мужчина начал откровенно угрожать Петру, – а времена сейчас, сами знает, непростые и люди бесследно пропадают каждый день.
– Не стоит меня пугать такими вещами, – осадил его заключенный, – я для нее давно умер. Поверьте, она не обрадуется моему визиту. Так что и здесь вы прогадали, товарищ контрразведчик.
– Я думал вы будете сговорчивей всех остальных кандидатов, но раз так, – он пружинисто встал, будто только и ждал этого момента, схватил в руки папку и направился к дверям, но вдруг обернулся и промолвил:
– Я даю вам на размышление ровно сутки, если за это время вы не передумаете, то ваш срок автоматически увеличиться до пожизненного, а теперь – прощайте.
Он ударил кулаком в железную дверь и через мгновение исчез за ней, а Петр остался в камере для допросов в полном одиночестве, раздумывая над предложением этого таинственного человека, над предложением, которое не подразумевало под собой отказа. Ему даже стало казаться, что конвоир забыл про него. Так он просидел почти полчаса, прежде чем дверь снова отворилась, и конвоир препроводил его в камеру, где Петра поджидали его сокамерники. Пока он шел по серому неприглядному коридору мимо множества железных дверей с небольшими оконцами, через которые конвоиры наблюдали за заключенными, то отчаянно размышлял, почему этот человек решил обратиться именно к нему с таким непростым предложением. Он не поверил, что все, кого он пытался уговорить, ему отказали. Скорей всего, он просто никого не спрашивал и сразу обратился к нему. Петр имел представление как спецы работают с завербованными.
Конвоир небрежно толкнул Петр в камеру, он уселся на шконку и обхватил голову руками, отчасти радуясь тому, что теперь его запястья не сковывают ненавистные наручники. Трое заключенных смотрели на него с интересом, но не спешили с расспросами - здесь так не принято. Если человек захочет, то все расскажет сам, а если не расскажет, то рано или поздно все всё узнают. Так уж тут утроено – ничего не утаишь.
– Никак кум стучать заставляет? – не выдержал один из заключенных и улыбнулся, продемонстрировав отсутствующий передний зуб, он почесал свою бритую голову и воззрился на Петра в надежде, что тот хоть что-то ответит.
– Если бы так, Серега, – Петр оторвал руки от головы и сложил их на коленях, – такими предложениями никакого зэка не удивишь.
– А тебя знать удивили? Или озадачили? – с верхней полки напротив свесились ноги, и старик, задавший вопрос, близоруко посмотрел на Петра.
– Вербуют, стервецы, – выпалил Петр, памятуя о том, что в тюрьме не принято ругаться матом, за это можно схлопотать карцер, а он уже отсидел свое на урезанном пайке.
– Это ктой-то такой смелый? – дед присел рядом с беззубым зэком и внимательно посмотрел на Петра, – никак опять война?
– Да какая война, дед? – усмехнулся мужик с нар сверху Петра, по кличке Терем, – Буденный давно помер, воевать некому.
– Вот ты балабол, – фыркнул старик, не обращая внимания на колкости, – войны в мире всегда есть и нашего брата нередко на них вербуют.
– Да нужна им наша алкашня да ворье, – махнул рукой заключенный и отвернулся к стене, не желая вступать со стариком в перепалку.
– Хотят, чтобы я вернулся в Закрытый сектор, – неожиданно для самого себя выпалил Петр.
– Во дела! – беззубый Серега был так удивлен, будто слышал о Закрытом секторе впервые, – Лучше сгнить в тюряге, чем намотать кишки в смертельной зоне.
– Слышал я, что ты хаживал в ентот сектор, – задумчиво протянул дед, – и захапали тебя на выходе за периметр. Видать ценный ты для них кадр, Петруха.
– Да таких кадров – вон, пол тюрьмы чалиться, – в сердцах бросил Петр, – и чего они ко мне привязались…
– А ты не спеши отказываться, – вдруг стал поучать его старый зэк, – свобода, брат, она такая. Может удастся соскочить в секторе. Ты парень умный, найдешь случай, чтобы их в дураках оставить. Тебе главное в Закрытый сектор попасть, а там ты на лыжи встанешь. Сам черт тебе не брат будет! Сдернешь и ищи тебя свищи.
– Сомневаюсь, что они просто так отпустят меня без поводка, – высказал свои опасения Петр, – по любому догляд будет.
– Ну, там уж все будет зависеть от тебя, – старик хотел протянуть руку и ударить Петра по плечу, но вместо этого поманил его рукой, наклонился над столом и прошептал, – если ты калач тертый, то найдешь способ сбросить лямку с шеи.
– Лямки бывают разные, – Петр даже повел шеей, будто на его горле уже сжималась смертоносная петля.
– Так и ты не валенок, – вполне серьезно ответил заключенный и забрался обратно на верхнюю полку, где под лампочкой продолжил читать свежую газету, присланную с воли.
Главы: пролог, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая, восьмая, девятая, десятая, одиннадцатая, двенадцатая, тринадцатая, четырнадцатая, пятнадцатая, шестнадцатая, семнадцатая, восемнадцатая, девятнадцатая, двадцатая, двадцать первая, двадцать вторая, двадцать третья, двадцать четвертая, двадцать пятая, двадцать шестая, двадцать седьмая, двадцать восьмая, двадцать девятая, тридцатая, эпилог.
