На стрельбище службу несли, как положено… УАЗ коменданта был зафиксирован ещё при повороте к казарме полигонной команды. Когда осела пыль вокруг резко тормознувшего советского джипа, перед ним уже стояли гвардии капитан Чубарев и гвардии рядовой Вовченко.
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-63870187cde4697d104c9640)
Ещё с утра, с самого прибытия рабочей команды и.о. старшего оператора отвёл в сторону командира 9МСР и поговорил с ним как командир с командиром. Армейские руководители войсковых подразделений обсудили фронт работы и договорились о полном взаимодействии местных солдат и приданных мотострелков.
Капитану Чубареву торжественно вручили ключ от домика, а повар Расим заварил чай и лично занёс во временное жилище. Саксонская погода благоприятствовала командировке командира мотострелковой роты – весеннее солнце грело душу и тело советского офицера, над мишенным полем дул лёгкий ветерок. Тихо, спокойно… Служи, не хочу…
Сейчас Михаил гадал, какой шайтан нарушил покой и принёс коменданта гарнизона на стрельбище? Офицер пехоты немного ох… (очень сильно удивился), когда через переднюю пассажирскую дверь ловко выскочил старший лейтенант бронетанковых войск при портупее и с пистолетом на боку.
Задние пассажирские двери открылись одновременно, и перед удивлёнными командирами полигона предстал улыбающийся начальник войскового стрельбища в сопровождении ну очень серьёзного сержанта с автоматом за плечом. И при чёрных погонах...
Командир 9МСР радостно воскликнул:
– Прапорщик, тебя отпустили на побывку за примерное поведение?
Кантемиров не успел ответить, как рядовой Вовченко вспомнил о прямых служебных обязанностях, и вообще, о службе ратной, изобразил два шага строевым, приложил ладонь к пилотке и громко доложил:
– Товарищ прапорщик, за время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось. Докладывает старший оператор Вовченко.
Начальник стрельбища в расхристанном ХБ и без фуражки встал по стойке «смирно», рядом стоящим старшему лейтенанту и сержанту ничего не оставалось, как тоже вытянуться во фрунт. Служба, она и на полигоне – служба!
Чтобы не происходило, в каком бы виде не был командир, а доклад подчинённого должен быть произведён по всей форме. Как учили. Прапорщик принял доклад и пожал руку своему заместителю:
– Спасибо, Володя. Благодарю за службу. Вот все бы так службу тащили, и я бы тогда спокойно в тюрьме сидел.
– Некогда нам сидеть, товарищ прапорщик. На полигоне очень много работы…, – поделился сокровенным и.о. старшего оператора. Вообще, в этот момент рядовому Вовченко хотелось отвести своего прапорщика в сторону и поговорить с ним, как командир с командиром, о наболевших вопросах войскового стрельбища Помсен…
Но, инициативу перехватил коллега, тоже командир, старший по званию и должности:
– Здорово, ньюсмейкер! И что в этот раз случилось? – товарищ протянул ладонь и подозрительно посмотрел на танкистов. Вовчику тоже не понравилось сопровождение любимого командира.
Второй любимый командир стоял рядом. Гвардии рядовой Вовченко стоял по штату в 9МСР на должности стрелка-пулеметчика РПК. Больше командиров, разумеется, кроме комбата и командира мотострелкового полка, над рядовым не было.
Комбат находился в очередном отпуске, а подполковник Болдырев был в части человеком новым, и рядовой Вовченко пока не успел познакомиться со старшим офицером. А время пришло… Да и дел накопилось…
На вверенном рядовому стрельбище накопились серьёзные вопросы, которые надо было срочно обсудить с подполковником. Как командир с командиром… Или обсудить с прибывшим начальником стрельбища. Но, ему похоже, некогда. Остаются только комбат с командиром полка. Вовчик (он же Пончик) тяжело вздохнул. Как нелегко быть командиром боевого подразделения…
В своё время Миша Чубарев закончил школу с углублённым изучением английского языка и периодически речь офицера пехоты разбавлялась мудрёными английскими словами. Особенно за товарищеским столом.
И некоторые даже обижались, ибо, было непонятно – восхищается тобой офицер или оскорбляет. Приходилось тут же переводить сказанное собутыльнику, чтобы не нарваться на встречный русский вопрос – «Миша, ты меня уважаешь?». Вот и сейчас друг капитана Советской Армии, не смотря на жёсткий цейтнот, застыл в недоумении:
– Миша, а кто такой ньюсмейкер?
– Тимур, если перевести дословно – «тот, кто делает новости». Ты у нас в полку теперь звезда. По пьяни со своими солдатами подрался. Прапорщик, как тебе не стыдно? И ещё смотрю, с танкистами начал дружбу водить?
– Миша, знакомься – Роман. Нормальный парень.
– Знаем, мы таких нормальных…, – командир мотострелковой роты, по молодости отходивший не один караул и прекрасно усвоивший нюансы гарнизонной службы, протянул руку представителю не совсем дружественных войск дрезденского гарнизона. Раз, сам прапорщик, давший капитану рекомендацию новому командиру полка, сказал «нормальный парень» – значит, пока будем считать старлея приличным офицером. А дальше будем смотреть…
Из ворот быстро вышел гвардии рядовой Алиев, повар стрельбища и одновременно стрелок РПГ. И если на полигон приходило новое пополнение из солдат, уже прошедших самый сложный первый период службы в учебных частях Советской Армии; то повар, пилорамщик и обмотчик электродвигателей служили на стрельбище почти с самого начала армейской карьеры – тут же после прохождения курса молодого бойца (КМБ).
И можно было сказать, что начальник стрельбища сам вырастил и воспитал узкоспециализированных бойцов. Повар полигонной команды, имевший за плечами Бакинский кулинарный техникум, отличался от солдат стрельбища начитанностью и тягой к восточной поэзии, поэтому оказался самым интеллигентным бойцом стрельбища. И если бы, сейчас не посторонние люди рядом с прапорщиком (капитан Чубарев не считается…), то повар тепло обнял бы своего командира.
Прапорщик заметил в глазах солдата блеснувшую скупую слезу, быстро сделал шаг навстречу и протянул ладонь:
– Здорово, Расим. Мне сейчас очень некогда. Покорми сержанта. Это мой конвоир. Водителя тоже за стол посадим. Пусть мне и офицерам принесут обед в домик. Горячая вода есть?
– Так точно, товарищ прапорщик. Нагрели воду для мытья посуды после обеда, – чёткие команды непосредственного командира несколько остудили горячую и тонкую натуру любителя азербайджанских стихов. Военный кулинар взял себя в руки и не позволил чувствам вырваться наружу.
Начальник стрельбища добавил:
– Пусть дневальный занесёт воду в солдатскую баню. Я там быстро сполоснусь. А сейчас накорми нас, пожалуйста.
– Товарищ прапорщик, я вам сам обед принесу, – улыбнулся старослужащий и махнул конвоиру с водителем комендантского УАЗа, приглашая отведать, чем армейский бог послал в этот день на столы солдатской столовой войскового стрельбища.
Вначале прапорщик и офицеры помыли руки перед едой, затем капитан Чубарев по-хозяйски открыл своим ключом дверь домика и пропустил хозяина вперёд. За двое суток, проведённых в камере, Кантемиров успел соскучиться по своему скромному холостяцкому жилью.
Надо же, проживёшь дня три – четыре в городе, в комнате семейного общежития, приезжаешь на полигон и ноль эмоций. А тут пару суток побыл в гостях у «капитана Аргудаева» и как будто вечность прошла …
Начинаешь по настоящему ценить свой дом и свободу. Быстрей бы на волю… Да и деньжат пора заработать… Если только, в Союз в 24 часа не отправят? Товарищи из КГБ – они ещё те товарищи. Они могут! Тамбовский волк им товарищ.
Кантемиров зашёл, обвёл взглядом единственную комнатку с небольшой прихожей и с выходом в секретную баню и тихонько вздохнул. Пора возвращаться. Следом за прапорщиком и офицерами зашёл Расим с подносом, следом со вторым пайком зашёл сам исполняющий обязанности старшего оператора стрельбища, гвардии рядовой Вовченко. Уважуха арестанту!
Старослужащие не послали молодых, сами зашли. И это не был прогиб... Солдаты знали, что вся эта непонятная история со странным капитаном-танкистом закрутилась из-за Ромаса. Прапорщик никогда не пил с солдатами и тем более, не выяснял отношения с помощью кулаков.
Даже старослужащим всегда хватало пару слов начальника стрельбища, чтобы понять и осознать неправильные действия. И если Кантемиров давал возможность исправить ситуацию, то его бойцы пахали днём и ночью, чтобы больше не подводить своего командира.
И Тимур отвечал тем же и в меру своих возможностей старался облегчить службу солдатам. Продукты и сигареты на продскладе всегда получались с запасом, бельё менялось в первую очередь.
Каждый из бойцов полигонной команды знал, что если его служба на стрельбище пройдёт без залётов – он обязательно съездит домой в краткосрочный отпуск.
Не было ни одного случая, чтобы командир полка, подполковник Григорьев не подписал список солдат, представленных начальником стрельбища к отпуску. После года службы в отпусках были все: операторы направлений, механики-водители БМП и танков, обмотчик электродвигателей, повар и пилорамщик.
И каждый отпускник привозил из дома лёгкую контрабанду: наручные часы, радиоприёмник, лишние червонцы, а иногда бывало и золотишко. Всё отдавалось на реализацию своему прапорщику, и контрабанда продавалась быстро и совсем недёшево.
Стимул у солдат полигонной команды войскового стрельбища Помсен служить нормально был не только из-за страха быстрого перевода в пехоту при крупном залёте, но ещё из-за нормальных человеческих отношений со своим непосредственным командиром. Жили вместе, ели из одного котла и выполняли одну работу – обеспечивали стрельбы всех частей дрезденского гарнизона.
Кто ещё впишется в бодягу с особым отделом полка из-за своего солдата? Прапорщик Кантемиров влез в не своё дело и оказался с бойцами за решёткой. И чем это всё закончится – вопрос так и остался открытым. А пока есть возможность уважить своего командира – уважим. Руки не отсохнут, и авторитет старослужащего не потеряем…
Кантемиров поблагодарил бойцов, приказал Пончику приготовить парадки и сигареты Басалаеву с Ромасом (пачек пять) и приступил вместе с офицерами к приёму пищи. Быстро всё съел, захватил из шкафа форму и предложил Чубареву:
– Миша, доедайте спокойно, я пойду, сполоснусь в солдатской бане. А вы, товарищ капитан, сейчас за хозяина – покажите гостю нашу фирменную баню.
Горячая вода в двух кастрюлях стояли в предбаннике, молодой человек помыл голову и тщательно побрился. Переоделся во всю чистое, надел китель и почувствовал себя белым человеком. Хорошо быть на свободе! Хотя бы временно… Две банкноты по пятьдесят марок, скрученные в трубочки, перекочевали в свежие носки…
Чубарев и Лисовских стояли за воротами, около УАЗа и мирно беседовали о чём-то своём, офицерском. Кантемиров подошёл и отозвал командира рабочей команды:
– Товарищ капитан, разрешите на пару слов без протокола.
– «Чему нас учит семья и школа…» – с улыбкой показал свои знания творчества Владимира Высоцкого старший лейтенант Лисовских. Прапорщик согласно кивнул и отошёл со своим офицером в сторону Директрисы БМП.
Тимур взглянул на входную дверь вышки: «Как там его деньги?», но решил не привлекать внимание лишней заинтересованностью к основному силовому кабелю полигона и спросил офицера:
– Миша, а кто у нас сегодня в гарнизонный караул заступает?
– Точно не знаю. Вроде из второго батальона. Что случилось? И зачем этот маскарад?
– Разговор сегодня будет с Потаповым и московскими генералами. Вот комендант и решил приодеть нас приличней. Миша, когда в полк поедешь за продуктами, попроси будущего начкара вначале смены караула зайти ко мне в камеру.
– Прапорщик собрался делать рывок на Запад?
– Нет и ещё раз нет, товарищ капитан, – улыбнулся начальник стрельбища. – Я коменданту дал слово прапорщика ГСВГ, что не сбегу.
– А слово прапора ГСВГ – это кремень! – рассмеялся товарищ.
Старший лейтенант, стоящий у раскрытой двери УАЗа, поднял руку и показал на часы. «Цигель, цигель, ай-лю-лю…»
– Всё, Миша. Меня тюрьма ждёт.
– Ну, давай, каторжанин, возвращайся быстрей.
Около машины стояли рядовой Вовченко с солдатским мешком и сержант с автоматом. Кантемиров быстро подошёл, забрал мешок и сказал своему заместителю:
– Вовчик, на тебя вся надежда. Не подведи. Чтобы я не слышал о сбоях на стрельбах.
– Не волнуйтесь, товарищ прапорщик. От всех привет Витале и Ромасу.
Кантемиров запрыгнул на заднее пассажирское сиденье и УАЗ коменданта гарнизона, подняв облако пыли, рванул в сторону города…
Начальник войскового стрельбища Помсен, рассматривая знакомые пейзажи полигона и с удовольствием вдыхая через приоткрытое окно армейского автомобиля запах скошенной травы, задумался о превратностях службы.
Что сегодня произойдёт? И с чего это вдруг московским генералам понадобилось разглядывать прапорщика с солдатами? Ничего хорошего Кантемиров от москвичей не ждал. Самое лёгкое, что его ждёт – это высылка в 24 часа в Союз на новое место службы.
И служить то осталось, всего – ничего… И свежий воздух стрельбища приносил надежду на лучшее… Дембель маячил где-то там вдали, за лесом полигона…
Советский военнослужащий прикинул: май заканчивается, ДМБ в апреле следующего года, итого десять месяцев воинской службы. Отнимаем очередной отпуск, почти сорок суток с долгой дорогой домой, и, может быть, ещё пару учебных отпусков по пятнадцать суток. Положено по закону…
Это с бывшим командиром полка было достигнуто соглашение, по которому студент Кантемиров один из учебных отпусков отгуливает в свой очередной. Ни одна из договорившихся сторон не нарушила конвенции, и в итоге прапорщик мотался в Союз два раза в год. А мог бы и три раза в год пересекать несколько государственных границ туда и обратно. С учебными отпусками ещё минус месяц. Быстрей бы дембель…
Прапорщик на заднем сиденье тяжело вздохнул, отвлёкся от невесёлых мыслей и обратился к начальнику караула:
– Товарищ старший лейтенант, а как вам наша банька?
– Охренеть! – офицер от возбуждения развернулся всем корпусом. – Тимур, я вообще думал, что наш начальник склада звездит про твою баню. На самом деле всё так: и бассейн, и парная, и замаскированный вход.
– Прапорщики всегда говорят правду и только правду, – ухмыльнулся Кантемиров и предложил новому гарнизонному приятелю: – Роман, если меня не отправят быстро в Союз, то я успею организовать для тебя с друзьями баню. Даю слово прапора ГСВГ.
– С удовольствием. Уважаю это дело. Веники есть?
– Найдём для танкистов, – Кантемиров аккуратно начал подводить представителя бронетанковых войск к основной теме дня. – Роман, вы сегодня караул нашим сдаёте?
– Так точно, – сразу загрустил офицер и развернулся лицом к дороге. – Задрочат нас сегодня твои сослуживцы, товарищ прапорщик.
– А я вот уверен в обратном, товарищ старший лейтенант. Всё произойдёт очень даже энергично и весело.
Начкар недоуменно развернулся обратно.
– Не понял, Тимур. Что ты хочешь сказать?
– Что хотел сказать – уже сказал. Сегодня сдача караула пролетит как снаряд от автоматической пушки БМП-2. Быстро и незаметно. И точно в цель.
– Да ну нах!
– Роман, вот скажи мне – за какое время вы обычно сдаёте караул пехоте?
– Меньше часа никогда не было. Один раз и два часа сдавали. Это когда мы ваших в патруле поймали, и я целый день пехоту на плацу по строевой гонял.
– Сегодня сдадите за полчаса, – твёрдо произнес начальник стрельбища.
– Это, с какого перепугу?
– Я знаю одно волшебное слово.
– Слушай, Кантемиров, я вижу – ты прапорщик авторитетный. Генералы с особистами к тебе гурьбой в изолятор ходят. Сейчас из-за тебя москвичей в гости ждём. Но, скажу тебе одно – как повелось испокон веков, так и останется. Танкисты в гарнизоне будут гонять пехоту, а пехота отрываться на танкистов на радость коменданту гарнизона.
– Роман, сегодня будет всё по-другому.
– Прапорщик, давай забьёмся?
– На бутылку «Кёрна», – улыбнулся сиделец и протянул руку.
– Идёт! – схватил ладонь Лисовских. – Сержант, разбей.
Тимур откинулся на сиденье. Первая часть операции примирения враждующих сторон была выполнена. Пора заканчивать с этими «непримиримыми противоречиями, характеризующихся острой борьбой противоположных сил, тенденций…». Сегодня есть чем занять тюремные сутки. И опять же москвичи пожалуют. Что им нужно от начальника стрельбища? Да и как там мои бойцы?
Прапорщик посмотрел на своего конвоира и вытащил сигареты из мешка.
– Сержант, смотри – здесь пять пачек «Северных»: три в караул и две пачки Басалаеву с Драугялисом. И моих больше не дёргать и не шмонать.
Замначкара посмотрел на офицера. Старший лейтенант утвердительно кивнул, сержант заулыбался:
– Спасибо, товарищ прапорщик. Сделаем, – произнёс конвоир и добавил. – И ещё. Товарищ прапорщик, вчера перед камерой у меня с прикладом в спину случайно получилось. Больше не повторится.
– Лады, сержант. Замяли вопрос, – понимающе усмехнулся начальник стрельбища. Накормил бойца, сигарет подкинул… Что ещё нужно для налаживания нормальных отношений в армейской тюрьме?
– Товарищ прапорщик, если вас ещё раз арестуют, от нас никаких проблем точно не будет.
– Сплюнь, сержант. Лучше вы к нам…
Вот так за приятной беседой конвоя с подконвойным и доехали до мощного и серого здания дрезденской гауптвахты. Солдатский мешок с парадками прапорщик отдал сержанту, ещё раз оглянулся вокруг, посмотрел на яркое весеннее солнце, привычно завёл руки за спину и шагнул в прохладу немецкого каземата… (продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-18-63a82aeb03a875131da7f562)
