Днём 1 августа 1941 года в составе всего управления 148-й стрелковой дивизии занял оборону на правом берегу реки Остёр у деревни Микуличи Шумячского района Смоленской области с целью не допустить захвата войсками Гудериана стратегически важного как для нас, так и для немцев Микуличского моста.
Согласно воспоминаниям очевидцев, «когда погиб расчёт станкового пулемета, огонь продолжал вести комиссар М.Л. Одишария. Его, тяжелораненого, захватили в плен фашисты»…
Тяжело раненого однополчанина - командира Ф.М. Черокманова удалось вынести с поля боя. Оглушенного же комиссара сочли убитым, так он с контузией попал в плен к фашистам.
О дальнейшей судьбе М.Л. Одишария до 2015 года было известно только то, что он числится в списках Минобороны как пропавший без вести.
В 2015 году в Германии в авторской книге - фронтовом дневнике бывшего военного врача 3-й танковой дивизии вермахта Германа Турка были опубликованы фотографии пленного советского комиссара.
Полковой комиссар Мириан Леванович Одишария был пленён подразделениями уже озвученной выше 3-й танковой дивизии 24-го моторизованного корпуса 2-й танковой Группы армий «Центр» и 2 августа 1941 года, будучи доставленным под конвоем в деревню (ныне – агрогородок) Звенчатка Климовичского района Моогилёвской области Белоруссии (в это мене чем в 10 км юго-западнее смоленской деревни Микуличи), подвергся допросу сотрудниками Абвера.
В ходе этого допроса, на котором советский комиссар ничего толком не рассказал, врачу Герману Турку и удалось сделать несколько фотоснимков пленного.
Директива об обращении с политическими комиссарами (Richtlinien für die Behandlung politischer Kommissare), изданная верховным командованием вермахта 6 июня 1941 года, предусматривала немедленный расстрел всех взятых в плен политработников Красной армии как «носителей сопротивления».
Скорее всего, спустя полтора месяца войны, Мириан Одишария уже знал этот приказ. И едва ли сомневался относительно своей участи..
Посмотрите на этого военнослужащего на фото. Четыре шпалы в петлице, красная звезда на рукаве чуть выше обшлага – полковой комиссар со всеми знаками отличия. При этом лицо его удивительно спокойно и непроницаемо. Ни тени страха, ни капли волнения. Можно только догадываться о том, какие мысли были в этот момент у комиссара после краткого допроса перед лицом неминуемой смерти.
Возможно, сказывается воинская выучка: Мириан Одишария с декабря 1930 года – кадровый политработник Красной Армии. Прошёл все ступени, от младшего политрука 2-го артиллерийского Грузинского полка 2-й стрелковой Грузинской дивизии до полкового комиссара, что в те годы соответствовало званию полковника.
Мог ли в 1941 году советский политработник, попавший в плен, быть уверенным, что его не расстреляют, что бы он ни наговорил при допросе? Директива от 6 июня 1941 года не давала особых надежд никому.
