Кирилл Аваев
Прозвище свое Нахалик приклеил к себе сам, заявляя при любом удобном и неудобном случае, что он – «технологический нахал». Это была его мечта, большая, даже огромная: придумать что-нибудь простое-простое, но очень важное, бесценное для людей, дорогое-дорогое... Типа конвейера Форда. А недавно он вычитал в газете, как ему казалось, просто хрестоматийный пример обогащения при помощи нахальной идеи: владелец одной из американских компаний, занимавшихся рассылкой товаров почтой, использовал в конкурентной борьбе простой, казалось бы, ход - сделал свой каталог меньшего размера, чем у других компаний, благодаря чему здорово разбогател. Люди маленький каталог клали поверх больших, а, следовательно, брали первым... С самого детства Нахалик играл во всевозможные лотереи, но вожделенный большой выигрыш, о котором он всю жизнь мечтал, никак не приходил. Он стал уже большим дяденькой, вовсе не глупым, и хотя давно понял, что это не случится никогда, продолжал играть. Только к лотереям прибавились карты, а так же различные авантюры с жулико-техническим уклоном. Авантюр было с десяток, но коммерческий успех принесли только две: изготовление автомобильных крыльев из муки и вытягивание денег из Госстраха при помощи разбитых лобовых стекол.
Как-то один его родственник задумал продать своего «Москвича», и, естественно, перед продажей захотел привести машину в порядок. Но дело происходило во времена плановой экономики, которая если и планировала произвести передние крылья для ремонта данной машины, то точно не в текущей пятилетке. А родственнику надо было срочно, и на помощь ему пришел Дима, очень творческий молодой человек, будущий Нахалик. Дима предложил сделать крылья из папье-маше, для чего, как он утверждал, понадобятся четыре килограмма муки, ворох макулатуры и два дня работы. Хозяин машины согласился и даже захотел поучаствовать в творчестве, и крылья, как ни странно, получились, хотя муки и трудодней на них ушло значительно больше. Были и непредвиденные расходы: пришлось вымазать на бумажные крылья десятки тюбиков различных клеев, чтобы получилась поверхность, пригодная к покраске. Первый же покупатель, поверив, что это пластиковые, не подверженные коррозии крылья, изготовленные по новейшей технологии, машину купил, а к Диме потянулись другие обладатели сгнивших или покореженных крыльев. Клиентов было много, пришлось купить железный гараж во дворе и уйти с основной работы дежурного по теплопункту. Мука расходовалась центнерами, технология была отработана, и теперь действительно замена крыльев происходила за два дня. Но вскоре пришлось вернуться обратно в теплопункт: автолюбители уже знали, что выбирая автомобиль на рынке, следует первым делом с силой стукнуть кулаком по передним крыльям, от чего Димина бумага пробивалась насквозь или вообще отпадывала. Кроме того, начались перебои с мукой, что позволило ему впоследствии, уже будучи Нахаликом, утверждать, что именно его авантюра с крыльями спровоцировала в стране нехватку продуктов питания и как следствие - распад Великой Державы.
Второе его удачное начинание тоже было связано с машиной, хоть и другой, но все того же родственника. На этот раз треснуло лобовое стекло. Машина была застрахована, и родственник получил за свою трещину тридцать рублей компенсации. Экономика к тому времени превратилась из плановой в плановоразвалившуюся, и ни производство стекол в текущей пятилетке, ни сами пятилетки уже вовсе не планировались. Но Дима, который к тому времени уже был Нахаликом, нашел способ извлечь выгоду из этой ситуации, предложив получить тридцать рублей еще раз. Нужно было всего лишь затереть госстраховское «клеймо» на стекле - начерченный стеклорезом треугольник, свидетельствующий о том, что дефект этого стекла уже оплачен.
Нахалик накупил различных шкурок, абразивов и паст и за день справился с задачей. Страховой компании пришлось снова раскошелиться, а в Нахалов гараж выстроились в очередь побитые стекла. Он снова уволился из теплопункта, механизировал процесс и даже нанял работника на ночные смены - Великого. В стране сразу начали обесцениваться деньги, но в тот раз финансовую систему спас от краха удар оценщика Госстраха: оценив повреждения очередного стекла, он расписался на нем не стеклорезом, а молотком.
Было и еще одно предприятие, которое хоть и не принесло прибыли, но числилось у Нахалика удачным. Незадолго до того, как Великий познакомил его с Левой, он задумал нанести очередной удар по экономике Державы при помощи исключительно своего интеллекта... В «Спортлото» он играл уже давно. Не только из алчности, но и из любви к игре. Наибольшее удовольствие от этой игры он получал, заполняя на тираж пять билетов: при меньшем количестве выигрыши случались реже и игра переставала радовать, а при большем возрастали и становились ощутимыми расходы на игру, что тоже было неприятно. Концепция его игры была такой: «Получить удовольствие от игры, не проигрывая больших денег, но все же иногда выигрывая. При этом всегда надеясь на главный приз».
Однажды, когда он то ли просто валялся на диване в теплопункте, то ли дремал, ему пришла мысль: провести статистическое исследование собственной игры в «Спортлото». Нахалик не знал ни одного правила из теории вероятности, но сам давно догадался, что чем чаще какой-то определенный номер выпадал в игре в прошлом, тем невероятней было его выпадение в будущем, и поэтому всегда зачеркивал в билетах только те номера, которые давно не выпадали и никогда - те, которые были недавно. Чтобы знать, что выпадало, а что нет, годами вел учет. Взяв тетрадь учета, он начал сперва без особого интереса, скорее, чтобы убить время до конца смены, изучать ее. Чтобы сосредоточиться, посчитал количество купленных за год билетов: не был пропущен ни один тираж - двести восемьдесят штук. По шестьдесят копеек: всего потрачено сто шестьдесят восемь рублей. Заполнено пятьсот шестьдесят вариантов. За год угадано: один раз четыре номера - сто двенадцать рублей и шесть раз по три. Из них три раза выпал по три рубля и по разу - четыре, пять и десять рублей. Всего выиграно сто сорок. Общий результат: проиграно двадцать восемь рублей. ... Эти расчеты он сделал еще позавчера, но сегодня повторил: «гимнастика ума». Предстояло переосмыслить саму стратегию игры. Найти какие-то новые алгоритмы, которые позволят не ждать годами большого выигрыша, а просто взять его как зарплату за свою гениальность. И так раз пять подряд... Он чувствовал, что играя в «Спортлото», годами ходит вокруг главного приза. И статистика - доказательство тому: год за годом он проигрывал какую-то мелочь, то есть явно имел шанс на выигрыш, но тот все не шел... Поэтому Нахалик уже давно помышлял о математическом анализе по данной теме, просто не знал, с чего начать.
Поразмяв ум решением простых задач, он перешел к сложным: « Как бы это посчитать?! Как бы это сформулировать? Надо выстроить какие-то другие закономерности. Например: число «двенадцать» не выпадало весь год, и, следуя своей теории, я зачеркиваю его во всех вариантах целый месяц, но оно все не выпадает. В этом случае, так как не выпало «двенадцать», а оно везде зачеркнуто, я уже играю не пять из тридцати шести, а четыре! Как бы это сформулировать?»
После долгих раздумий он понял, что ничего сформулировать у него не получится, но сдаваться не хотелось. Он, как и все прочие не желающие сдаваться дилетанты, воспользовался методом ненаучного тыка. Не понимая зачем, он сперва посчитал, сколько номеров он зачеркивает в среднем в тираже. Например, в тираже пять .карточек, то есть десять вариантов. В каждом варианте зачеркнуто «двенадцать»- считаем: «один!». В восьми присутствует «четыре» - «Два!» В пяти- «двадцать» - «три!», и так далее. Оказалось, что в последнем тираже он использовал только четырнадцать номеров, а остальные не зачеркнул ни разу... Ну и что?..
А в предпоследнем? ...Странно, тоже четырнадцать! ...Ну и что?..
Едем дальше... Во всех - четырнадцать! Интересно!.. Невероятно!.. Немыслимо! Но дальше-то что?
Нахалик чувствовал, что стоит в одном шаге от великого открытия, но в какую сторону шагнуть, не знал. Продолжил ненаучным тыком: «А сколько из этих четырнадцати было угадано?», и ...
На следующее утро, еле дожив до конца смены, он прибежал к Великому:
-Несколько лет я играл в «Спортлото». На каждый тираж я заполнял пять карточек. Зачеркнутые номера повторялись в разных вариантах, поэтому в каждом тираже я охватывал только четырнадцать номеров. Среди этих четырнадцати всегда оказывалось либо четыре, либо пять выигравших! Пять - в половине случаев! Я проигрывал, так как эти четыре или пять выигравших номеров оказывались всегда в разных карточках... - Здесь Нахалик сделал паузу, ожидая от Великого «умного» вопроса "И как же ты собираешься сделать, чтобы они оказались в одном?", но не дождался. - Вывод прост: надо купить и заполнить столько билетов, чтобы среди этих четырнадцати номеров перекрыть все возможные варианты!
-Ну и что? - подумав минуты две, спросил Великий
-Как что?! Если среди этих четырнадцати окажутся только четыре выигравших, то у нас выиграют десять билетов по четыре номера и сорок пять - по три! Выиграем от восьмисот восьмидесяти пяти до двух тысяч двухсот пятидесяти рублей, а если пять - то один по пять, сорок пять по четыре и двести шестнадцать по три!
-Подожди, я ничего не понял, кроме того, что до сих пор ты ничего не выиграл.
Нахалику пришлось еще несколько раз объяснить Великому все хитросплетения тиражей, вариантов и номеров, прежде чем тот понял, что ему предлагается поучаствовать в беспроигрышной авантюре, для чего скинуться с Нахаликом по триста рублей тридцать копеек, заполнить купленные на эти деньги тысячу один билет «Спортлото» по нахаловской системе и получить свою половину большого выигрыша.
-Сколько, ты говоришь, мы выиграем?
-Если угадаем четыре - от восьмисот восьмидесяти пяти до двух тысяч двухсот пятидесяти. А если пять - от четырнадцати тысяч двадцати трех до двадцати тысяч двухсот шестидесяти. Плюс, если угадал пять, то машину можно купить без очереди!
-А если вообще не угадаем?
-За три года такого случая не было!
-Ну, вдруг? Как-нибудь случайно?
-Да говорю тебе, не может этого быть! Все рассчитано! - Великий смотрел все еще с недоверием. - Ну, даже если в первый раз по какому-то невероятному стечению обстоятельств не выиграем, то в следующий раз - сто процентов!
-А вот выиграем мы, например, раз! А потом еще по этой системе играть можно?
-Да мы потом всю жизнь играть будем!
Необходимая сумма набралась через два дня, и Нахалик отправил Великого за билетами:
-Я работал головой, а ты давай, трудись ногами.
Трудиться пришлось до вечера, так как киоски «Союзпечати» не держали больше тридцати - сорока штук.
-Ну что, купил? - как-то уныло спросил компаньон Великого, когда он, уже точно зная, какую на выигранные деньги купит машину, какой магнитофон, что в его внешнем облике теперь будет «Адидас», а что – «Монтана», пришел обратно.
-Полгорода обежал, но все равно еще тринадцати билетов не хватает, завтра докуплю!
-А ты в курсе, что повинную голову меч не сечет?
-При чем тут?
-Я не буду играть!
-В смысле?
-Я играть по своей системе не буду! - громко повторил Нахалик.
-Как?! А билеты? Билеты-то, вот они!
Автор идеи, еще недавно с трудом нашедший нужные слова, чтобы уговорить Великого сыграть, так как сам он нужной суммы нипочем не добыл бы, теперь ходил по комнате со страдальческим видом, пытаясь подобрать слова, объясняющие, почему этого делать не надо:
-Понимаешь! Пока ты ходил, я, чтобы потренироваться, пытался угадывать четырнадцать номеров по тиражам позапрошлого года. И не получается... Даже три номера угадываю редко, а четыре и пять - никогда!
-Так ты же говорил!..
-Ну что я могу сделать?! Три года получалось, а тут - ни в какую!
-Может, все же попробуем?
-Так что толку? Если мы угадаем только три номера, то проиграем минимум четыреста девяносто. Это еще ладно, но, скорей всего, и трех не угадаем...
-Стоп, стоп! Ты же говорил, сто процентов! Ну теперь постарайся как-нибудь! Что же ты так легко от своих убеждений отказываешься?
-Да при чем тут убеждения? Глупо играть на шестьсот рублей, заранее зная, что проиграешь!
Повисла пауза. Великому нужно было время на привыкание к мысли о том, что переодевание в «Адидас» придется отложить. Потом он подумал, что все деньги для игры он одолжил у знакомого кооператора, пообещав вернуть с процентами, точнее, с одним процентом в день:
-А продать эти билеты никак нельзя?
-Да ну! Какой дурак купит?
-Что же делать?
-Надо играть. Только без всякой системы.
Так и сделали. Через неделю посмотрели тираж и к вечеру, проверив билеты, обнаружили, что угадали два раза по четыре номера и сорок три - по три, что почти наверняка означало выигрыш, хоть и небольшой. Так как даже отсутствие проигрыша уже было для них победой, событие достойно отметили, а еще через неделю узнали, что выигрыши выпали небольшие и они в результате проиграли двадцать четыре рубля.
В очереди в сберкассе, куда они пришли за деньгами со своей пачкой выигрышных талонов, сразу за ними оказалась бабуля с внуком, наверное, первоклассником. Паренек держал в руке билетик «Спортлото» и пытался совратить бабулю:
-Ба! А давай еще билет купим?
-Ладно, сейчас выигрыш получим и купим.
-Ба! Так мы получим три рубля, давай пять билетов купим!
-Так что ж деньги-то выкидывать? Купим один... и на конфеты останется.
-Ба, не надо ля-ля!.. Конфет в магазине нет! А три рубля я сам выиграл! Не хочу конфеты! Купи билеты!
-Зачем нам столько билетов?
-Чтобы еще больше выиграть!
-Коленька!.. Чего тебе не хватает? И игрушек у тебя - всяких... А деньги... Они портят человека.
Тут очередь дошла до Нахалика и Великого. Они отдали свою пачку и стали ждать, пока кассирша сверит билеты. Бабуля, наблюдая за процессом, не удержалась:
-И сколько же Вы выиграли?
-Два по четыре и сорок три по три! – скромно отрапортовал Великий.
Кассирша все считала, бабуля с открытым ртом пыталась победить схватившую ее за горло жабу, а Коленька спросил:
-А сколько всего купили билетов?
- Сорок шесть! - уверенно ответил Нахалик.
-Ба! Ба! У тебя еще деньги есть?
Вот вскоре после этого случая Лева по протекции Великого и оказался в Нахаловом гараже с оклеенными билетами «Спортлото» стенами в качестве изготовителя форм для литья пластмассовых горнолыжных ботинок.
Как и в любом другом деле, затеянном Нахаликом, технология была его собственная, не имеющая аналогов. Пластмассу в форму он собирался попросту лить, и ему не было дела до того, что пролетарии всех стран делают это при помощи каких-то там термопластавтоматов. Убедившись, что Левино лицо выразило заинтересованность суммой, предложенной за работу, углубился в технологию:
- Формы будут из свинцовой ноги и... Ну... сверху тоже такое, свинцовое...
На следующее утро Лева пришел не в гараж, чтобы, как предполагала технология, начать выстругивать из дерева болванки человеческих ног сорок второго размера - самого дефицитного в среде горнолыжников, а домой к Нахалику:
-А эпоксидка уже есть?
-Привет, дружище!
-Привет! А эпоксидка есть?
-Нет.
-А когда будет?
-Так ты это... палки выстругай сперва. Я же тебе вчера полдня объяснял! Ты же это..., сказал, что понял?
-Да понял я! Просто болванки уже готовы!
-Как?!
-Ну, так! Можно уже обклеивать стеклотканью с эпоксидкой!
-Так это ... покажи!
-Чего на них смотреть? Давай ткань, эпоксидку, и завтра получишь формы для свинца!
-Покажи!
-Вот! - Лева показал на свои собственные ноги. - Сорок второй размер! Одеваем носки, сверху - полиэтилен, потом обматываем стеклотканью с эпоксидкой...
-А потом ты сутки сидишь и ждешь, пока все это высохнет?
-Конечно! Вместо того чтобы неделю выстругивать болванки, всего день посидеть с замотанными ногами! Да еще и попивая пиво при этом!
-И вправду! - Нахалику было обидно, что такую нахальную идею родил не он и теперь придется за день безделья платить Леве, как за полную рабочую неделю. - Надо закупать материалы. Поезжай в Сосновку, там есть Сосновский завод изоматериалов. Дотуда - часа два на электричке.
-А ты?
-А я - на дежурство в теплопункт!
-И что мне там делать?
-Работать снабженцем. Записывай, я тебе продиктую. Это..., куда идти и что говорить...
По мере того, как сам Сосновский завод приближался к банкротству, охрана его все крепла. Один охранник изучил Левин паспорт и спросил о цели прибытия, другой выписал пропуск, третий этот пропуск проверил, четвертый опустил цепь, а пятый, видимо, начальник над первыми четырьмя, проинформировал Леву, что пропуск надо обязательно отметить. Начальник отдела снабжения, который Лева указал как свою цель, отметила пропуск и сказала, что с частными лицами их завод дела не имеет.
-Зачем нам завод? Может, мы сможем договориться, как частные лица? - выдал Лева фразу, которую Нахалик вчера потребовал выучить наизусть.
-Да Вы что? Я - начальник отдела снабжения, а не расхититель!
«И еще дура.» - подумал Лева и вышел. Далее, следуя нахаловской инструкции, принялся ходить по территории и всем встречным, одетым в рабочую одежду, задавать вопрос: «Мне нужна стеклоткань и эпоксидка, не подскажете, к кому обратиться?» Ему подсказали, что обратиться лучше всего к машинисту вон того локомотива.
Машинист велел Леве залезть в кабину и принялся кататься по территории: сперва нашел еще какого-то мужика, судя по костюму, из начальства. Потом поехал по цехам, где мужик из начальства погрузил в кабину рулон ткани, бочонок смолы и мешок, чтобы Леве можно было удобно и незаметно везти все это в электричке. Затем выехал за территорию: там, где железнодорожные пути пересекали заводской забор, не было не только охраны, но и ворот. Деньги у Левы забрал мужик в костюме:
-Я - главный инженер Харитонов. Если что-нибудь еще понадобится - сразу ко мне! С отделом снабжения не связывайся. Там начальник - моя жена. …Дурааа!..
На следующий день Лева опять появился перед проходной завода изоматериалов. Хоть Нахалик и продиктовал ему вчера название смолы, Лева купил не то. В бочке оказалась не тягучая прозрачная смола, а какая-то розовая, почти твердая масса. Вина Левы была очевидна, и он поехал уговаривать Харитонова поменять эту дрянь на то, что нужно. Однако машинист сказал, что главный инженер укатил в командировку в Сочи. Пришлось идти к дуре в отдел снабжения:
-У меня есть барабан вот такой смолы. - Лева показал ей бумажку с названиями. -Я хочу поменять его на барабан вот такой.
-А где Вы взяли? У нас это дефицит!
-Так поменяете?
-Конечно! А где взяли?
-Да, продал мне один деятель...
-А у него еще есть?
-Откуда я знаю? Только он с отделами снабжения не связывается.
На бочонок с розовой дрянью, оставленный Левой на проходной, были составлены все необходимые пропуска и накладные, и он попал на склад родного завода, а другой бочонок, так же официально его покинул и к вечеру оказался у Нахалика в гараже.
-Начнем? - спросил Нахалик.
-Начнем! - ответил Лева.
К утру Лева уже не был уверен, что торчать в гараже с замотанными эпоксидкой ногами в ожидании, пока она превратится в анатомически правильные формы для отливания свинцовых матриц лучше, нежели несколько дней выстругивать эти формы из бревна. Часа два после ухода Нахалика он героически лежал на куче рабочей одежды, ветоши и еще какого-то мягкого хлама с ногами, задранными на стул: Нахалик, уходя, сказал: «Держи ноги в воздухе! Если чего-нибудь коснешься, форма может испортиться... И упаси тебя Бог ходить, пока смола не задеревенеет!». Пиво кончилось. Лева потыкал пальцем в свои обмотки: еще мягкие. А ноги давно уже перестали чувствовать: поверх смолы и еще одного слоя полиэтилена была намотана бинт - резина, которая отжала не только ненужный воздух из будущих форм, но и очень нужную кровь из сосудов. Зная, как и любой другой патриотически воспитанный советский человек, что в случае гангрены ему непременно отрежут ноги, Лева начал судорожно искать вариант спасения. Он придумал вот что: если включить инфракрасный обогреватель, имевшийся в гараже, и нагреть возле него обмотки, то подогретая смола быстро затвердеет. А так как между смолой и кожей был шерстяной носок, то ноги свариться, может, и не успеют. Но он ошибся. Когда терпеть жар не стало мочи, он принялся резать мягкие еще формы и сдирать с себя все это.
Дальше ботиночная авантюра пошла по первоначальному плану. За три недели были сделаны внутренние и внешние формы, и Нахалик пришел в гараж, чтобы лично отлить первый ботинок. С собой он принес несколько десятков пластмассовых выбивалок для ковров. Порубив топором выбивалки на небольшие пластмассовые палочки, загрузив их в ведро и закрыв крышкой, поставили на костер возле гаража. Вскоре из-под крышки пошел не то пар, не то дым. Приоткрыли чуть-чуть крышку, под ней оказалась кипящая ключом жижа.
-Пора! - сказал Нахалик, унес ведро в гараж и поставил рядом с готовой к заливке формой.
-Сам зальешь? - спросил Лева.
-Сам! - ответил Нахалик и снял с ведра крышку. Нюхнув воздуха, кипящая пластмасса вспыхнула и за несколько секунд сгорела вся, наполнив пространство миллионами плавающих в воздухе сажных спирохет...
Через пару дней Лева, выслушав терпеливо нахаловы объяснения и покивав головой, как бы понимая, что неудача с ботинками обусловлена стихийными бедствиями и форсмажором, и давая понять, что он согласен в связи с этим на небольшое снижение зарплаты, продолжал стоять, ожидая разговора о главном: когда и сколько? Нахалик, в свою очередь, понимая, чего ждет Лева, сделал длинную паузу: «Может, сам догадается, что денег нет и не будет?» Но Лева не уходил. Причем если слушая объяснения Нахалика, он водил взглядом по гаражу, то к концу неприлично длинной паузы уже смотрел на него в упор. Тот понял, что рассчитываться придется:
-Лева! Денег сейчас нет... Возьмешь за работу «Жоржа»?
«Жоржик» - старый раздолбанный «Москвич -407», уже год гниющий возле нахалова гаража, не мог вызвать желания обладать собой ни у кого. Когда-то он назывался гордым именем «Машина», но это было лет сорок с лишним тому... Тогда им, новеньким, владели настоящие хозяева: семья заместителя директора огромного завода. Они им гордились, и очередь из родственников и знакомых этого замдиректора, желавших съездить на нем вместе с хозяевами в центральный универсальный магазин как-нибудь в воскресенье, в первый год жизни «Жоржика» выросла настолько, что казалось, ресурс его кончится раньше, чем она. Но век «Машины» короток... Через пару лет заместитель стал директором и снова купил «Машину», а «Жоржика», которого к тому времени стали звать просто «Москвичом», продал своему родственнику, главному инженеру того же завода. В последующие десятилетия у него сменилось много имен и хозяев. Он побывал «Ласточкой», «Газелью» и «Ланью», несколько раз - снова «машиной», правда, уже не с заглавной буквы, «машинкой» и «Бобиком», прежде чем его хозяевами перестали быть сотрудники все того же завода. Последующие хозяева звали его «Таратайкой», «Развалиной», «Дроболыгой» и Бог знает как еще, и «Жорж» платил им тем же: ломался, тек, клинил... Но вдруг ему повезло. В ту пору, когда останки его сверстников последние пионеры стаскивали в металлолом, его купил Наф-Наф. Это был садовод, в жизни которого, кроме сада, ничего не было, но садовод нетипичный. Свой садовый домик он строил из камней. Из настоящих больших камней, поднять которые под силу не каждому садоводу. Никто из соседей по садовому кооперативу не знал, где Наф-Наф берет эти камни: с собой на электричке он их не привозил, собственного транспорта не имел, а в радиусе дня ходьбы вокруг садов не то что камня путевого - куска щебенки было не найти: все уже было подобрано и употреблено в дело другими садоводами. Но домик рос, у него уже были фундамент и стены. Оставалось совсем немного, но тут Наф-Наф почему-то к нему охладел. Может, надорвался на камнях, а может, устал слышать насмешки соседей, которые, давным давно построив себе традиционные садовые хибарки, выращивали на своих сотках урожаи и внуков. «Жоржик», купленный первоначально для транспортировки в сад всего ненужного в городе и необходимого в саду, постепенно превратился в друга хозяина, его единственное увлечение. Тот перестал на нем ездить и только чинил, чинил... Даже сад забросил: все силы дедка теперь уходили на достижение новой мечты - довести свою машину до идеального состояния и отправиться на ней в свое последнее путешествие в Крым, по местам самых сладких воспоминаний своей молодости. Постепенно «Жорж» из развалины превратился в машину, Наф-Наф скупал по всему городу запчасти у владельцев такого же старья, поменял все мало-мальски тронутые ржавчиной хромированные железки на еще не тронутые, что-то покрасил, что-то отполировал. Не осталось ни одной порванной резинки, подтекающей манжеты, ржавой гаечки. Хозяин называл его самым уважительным именем за всю его историю: «Раритет»! Машина уже была почти готова везти Наф-Нафа на встречу с его молодостью, но он умер, стоя в очереди за водкой. Он, хоть и не пил вовсе, стоял в этой очереди до последней своей минуты, несмотря на духоту и давку, так как знакомый токарь мог изготовить необходимую для машины нержавеющую железку только за бутылку и ни за что другое. Родственники, которых у дедка не было, быстро нашлись и продали красавца «Москвича» Нахалику, который в ту пору как раз разбогател на крыльях из муки. Несколько лет жизни, отданных Наф-Нафом любимой машине, позволили Нахалику целую неделю беззаботно рассекать на ней по делу и без, а потом она сломалась. И стояла вот уже год без движения возле нахалова гаража: внутри места для нее не было, так как там постоянно происходило какое-нибудь техническое нахальство. Хромированные детали потускнели и снова начали ржаветь, спустили два колеса, начала облупляться краска. Сперли решетку радиатора и бампер, а полгода назад кто-то нарисовал на борту краской из баллончика рожицу и написал: «Жоржик – дурак». Вот это и получил Лева в награду за месяц работы над горнолыжными ботинками. Вечером он, сидя за рулем собственного автомобиля, подводил итоги первых двух месяцев вольной жизни... Он за эти два месяца планировал стать обладателем совсем другой машины. Но даже не в машине дело. Его представление о жизни тоже оказалось совсем другим. Его таланты, трудолюбие, отсутствие вредных привычек и многие другие положительные качества, которые он за собой, несмотря на присущую ему так же и скромность, признавал, оказались не нужными никому. Настолько не нужными, что он после пережитого потрясения от оплаты труда «Жоржиком» даже не имел возможности купить себе хоть чего-нибудь спиртного, которое помогло бы ему сидеть целый вечер за рулем «Жоржа», тупо глядя на ржавую, оклеенную наполовину смытыми дождем, наполовину ободранными объявлениями стену нахалова гаража, и не плакать от ощущения собственной никчемности.
Лева захлебнулся жалостью к себе и... понял, до какой степени он теперь не летчик и как привлекательно для него объявление на стене гаража, на которое он глядел уже второй час: «ЖЭКу № 5 требуются на постоянную работу маляры и транспортные рабочие».
(Продолжение следует)
