"Есть только две бесконечные вещи: Вселенная и человеческая глупость. Впрочем, насчет Вселенной я не уверен".
Этот афоризм Альберта Эйнштейна отлично характеризует наступление Нивеля в апреле 17-го года. Крупнейшее сражение первой мировой стало идеальным примером того, что происходит, если путать войну с политикой и шоу-бизнесом.
К весне 17-го года Франция вконец устала от войны. Вместо “победы к рождеству” страна получила беспросветную череду поражений. За 2 года потеряно 3,5 миллиона солдат, из них миллион убито. Немцы захватили 10 наиболее экономически развитых департаментов, в армию призвано 2/3 мужчин, расходы достигли 90 млрд. золотых франков. Цены растут, зарплаты падают. Будучи не в силах победить врага, командование Антанты перешло к стратегии размена, руководствуясь идеей, что если терять 2 своих в обмен на одного немца, то враги закончатся раньше. Соотношение сил позволяло, но проблема в том, что бойцам такая тактика очень не нравилась, хотя открыто её никто не афишировал. Солдаты, которые когда-то толпами записывались в добровольцы, под страхом трибунала отстреливали себе пальцы, лишь бы попасть домой.
Сто лет побед не видела Франция
Сто лет страну лихорадит война.
Сто лет земля кровоточит под пальцами,
Сто лет Луара от гари черна. (с) Рок-орден "Тампль".
Страна ждала избавления, ждала героя, который приведёт её к победе и он пришёл. Роберт Жорж Нивель, герой Вердена (не Вася Цымбал, но всё-таки), ставший новым главнокомандующим французской армии, придумал наконец-то, как выгнать вон тевтонцев. Солдаты храбро сражаются, но доблесть бессильна перед тупостью генералов. Нас бьют, потому что наши действия слишком предсказуемы. Ударим всеми силами внезапно и выбьем немцев с их высот, где так удобно обороняться и палить по нашим окопам. Хватит нашим парням сидеть в траншеях по колено в воде. Германия будет разбита за 48 часов.
Предполагалось сосредоточить свыше 100 дивизий на фронте Аррас-Суассон-Реймс. После короткой, но интенсивной артподготовки они при поддержке танков и авиации захватят господствующие высоты и обрушат весь позиционный фронт врага. Резервы будут отвлечены предварительным наступлением англичан, а общее превосходство в силах обрекало немцев на скорое поражение после прорыва. Против 4,5 миллионов союзников у них было всего 2,7 млн. солдат на западном фронте.
План был и впрямь неплох — надёжных противотанковых средств ещё нет и внезапную атаку сотен “шнайдеров” не остановить. Что бы враг ни делал, но 1,2 млн. солдат, 300 танков и тысяча самолётов снесут любую оборону. Выйдя на оперативный простор, превосходящие силы союзников могли всерьёз рассчитывать на скорое освобождение всей Фландрии, главное добиться внезапности. Но с этим как-раз возникли проблемы. Чересчур импульсивному главнокомандующему сложно было удержаться от того, чтобы поделиться планами с окружающими и скоро их обсуждали в парламенте, газетах и окопах. Без деталей и в общих чертах, но немецкой разведке хватило. Мозаика начала складываться. Отследив переброску аж 11 тысяч орудий (всё, что нашли в крепостях и музеях) на относительно узкий участок фронта, немцам осталось только уточнить детали, взяв "языков" во французских окопах.
9 апреля началось британское наступление в районе Арраса. 30 пехотных и 3 кавалерийские дивизии при поддержке 60 танков захватили первую линию вражеской обороны и могли бы засчитать себе победу, если бы немцы заранее не узнали от пленного французского унтер-офицера, что это всего лишь отвлекающий манёвр. "Воздушный цирк" Альбрехта фон Рихтгофена показал Антанте, что разведки над немецкими окопами они не получат. Потеряв 66 аэропланов немцы снесли 260 англичан, устроив им "кровавый апрель" и перешли на французов, убедившись, что именно они - основная мишень.
Параллельно шла французская артподготовка — бессмысленная и беспощадная. Зная о планах противника, немцы заблаговременно ушли с передовой линии, оставив там пулемётчиков в бетонных укрытиях. Нивель что-то говорил о внезапности, но по техническим причинам артиллерийский обстрел растянули на 9 дней. В это время немецкая авиация “под метёлку” вычистила небо от вражеских разведчиков.
16-го апреля наступление началось с полного фиаско танковых войск. Перепахав поле боя миллионами воронок, французы сильно замедлили их ход, а большая часть не доехала даже до линии фронта — авиация наводила артиллерию на танковые колонны, превращавшиеся в цепь огненных шаров. Для увеличения радиуса хода снаружи навесили резервуары с горючим, взрывавшихся при каждом попадании.
В атаку пошла пехота, и на неё сразу обрушился шквал заградительного огня артиллерии, к которому присоединились пулемёты. Благодаря исключительной смелости бойцов удалось местами захватить первую линию окопов, отбитых потом контратакой. Кстати, в первых рядах шли 2 бригады русского экспедиционного корпуса. Но даже доблесть бессильна перед тупостью генералов. Сражение полностью проиграно, обойдясь французам в 180, англичанам в 160, русским в 5, а немцам в 163 тысячи убитыми, раненными и пленными. Не так уж и плохо по сравнению с тем, что было раньше — за 15-й год союзники потеряли в наступлениях 1,6 миллиона против 612 тысяч у немцев, но Нивель обещал победу и терпение лопнуло.
Усталость, злость и разочарование, подогреваемые самыми нелепыми слухами о катастрофическом разгроме привели к волне выступлений на фронте и в тылу. Десятки тысяч солдат дезертировали, 54 дивизии были охвачены мятежами, забастовки охватили всю страну. Отдельные батальоны окружали и расстреливали артиллерией, но с большинством договорились путём уступок и обещаний. Солдаты получили отпуска, улучшили довольствие, но целый год французская армия считалась “ограниченно годной”, и тяжесть наступлений легла на англичан. Так Роберт Жорж Нивель, ставший на пару месяцев суперзвездой французских вооружённых сил, чуть не похоронил одну из сильнейших армий Антанты.
Молчанье — щит от многих бед, А болтовня всегда во вред. Язык у человека мал, А сколько жизней он сломал! (с) Омар Хайям
При другом раскладе Антанта могла надеяться на победу в компании 17-го года, что могло сильно изменить историю нашей страны. Как жаль, что французский главнокомандующий оказался так невоздержан на язык!
Автор - Михаил Ломако
