Найти тему
Полевые цветы

Сбудется-не сбудется (Часть 9)

День и ночь звучали теперь Сергею Серафимины слова: во сне приснилось… Оттого, что она его во сне видела, сердце взлетало в какие-то необозримые выси. Значит, думала она о нём, – раз во сне увидела…

Серафима велела ему один раз в день приходить, в обед. А Сергей – чуть выдавалась минута посвободнее – и раз, и два, и три раза бежал в Лисью балку. В сугробах чуть ли не по пояс проваливался – не замечал. Дыхание переводил только тогда, когда глаза её видел. Виновато улыбался, объяснял:

- Ты уж полечи меня, Серафима Игнатьевна. Дел у меня на шахте много. Нельзя мне болеть.

В самые первые мгновения встречи в глазах Серафиминых вспыхивала такая светлая, неприкрытая радость, что у Сергея снова начинала кружиться голова. Но Серафима тут же опускала глаза, ресницы её как-то жалко, беспомощно вздрагивали. А когда он снова встречал её взгляд – уже горький, беспросветный туман застилал синеву…

От Серафиминых отваров рана заживала быстро.

- Так хорошо, Серафима… – Сергей поспешно поправлялся: – Серафима Игнатьевна… Хорошо-то как, – от снадобья твоего. Не рукой ли ты боль снимаешь?.. – Вдыхал запах тысячелистника, ромашки, дубовой коры: – Горьковато… а хорошо, Серафимушка, – снова не справлялся Сергей со своей желанной нежностью.

Шло уже к Масленице. На месте глубокой раны остался неровный рубец. А Серафима по-прежнему запаривала дубовую кору с тысячелистником и ромашкой, и по-прежнему Сергей два-три раза за короткий зимний день добирался по сугробам в Серафимину избушку…

Однажды уж под вечер выбрался Сергей в Лисью Балку. Серафима почти не поднимала на него глаз. Отжала льняной платок, долго держала его на виске Сергея. Потом налила в кружку уже знакомого ему отвара. Они сидели на лавке, смотрели на красный жар горюч-камня, что трепетно пламенел в печке. Сергей взял её ладонь:

-Серафима!..

А она поднялась, к окну отошла:

- Зажила твоя рана, Сергей Степанович. – То ли спросила, то ли о своей уверенности сказала: – Не придёшь боле…

- Серафима!..

А она перебила:

- Не приходи.

Он тоже поднялся, к ней подошёл:

- Так и не скажем друг другу правды?

Серафима зажгла лучину:

- Я скажу тебе правду: тоскуешь ты по городу, откуда приехал сюда. Забыть былое не можешь… и не забудешь никогда.

Сергею хотелось курить. Но он сдерживался, – чтоб не разбавить папиросным дымом запах сухих трав и цветов, тот запах, что хранили Серафимины ладони, её волосы… Глухо сказал:

- В Петербурге дочка у меня осталась. От былого – одна она осталась.

- Беедный ты мой… – то ли слова горькие, то ли дыхание её расслышал Сергей.

А она на цыпочки приподнялась, губами коснулась рубца чуть повыше виска. Так, бывает, ребят малых утешают, – дескать, вот и зажило, вот и боль прошла…

- Ты иди. Совсем уж стемнело.

- Я дорогу знаю, – усмехнулся Сергей.

Он хотел, чтобы она сказала: не уходи… А она хотела сказать ему: не уходи… А когда Сергей вышел, Серафима бессильно присела к столу, уронила лицо в ладони… и заплакала. Она не знала, что он не ушёл, а стоит на крыльце и курит, – папиросу за папиросой. А он не знал, что Серафима спать не ложится, – хоть и догорела лучина… А когда уже чуть светать стало, взглянула Серафима в окно и увидела, как он по осевшему за ночь снегу идёт от её избушки к склону балки… Значит, всю ночь на крыльце простоял, – улыбнулась и снова заплакала Серафима. Вот почему эта ночь такой счастливой была…

…Павел не расспрашивал, – как вышло, что вернулся Андрей один, без Лизоньки. Рассказывал о шахтных новостях – инженер Анисимов говорил, что пробы показали: здешний горюч-камень высокой марки. И очень гож – и для флота, и для Луганского литейного завода. А к весне в Лисью Балку снова приедут рудознатцы, – разведывать новые угольные пласты.

Андрей был благодарен Павлухе за его сдержанность. И только через несколько дней, когда поднялись после смены из шахты и закурили, Андрей сказал:

- Не сбылось…

Павел молча взглянул на друга.

- Не сбылась, выходит, Павлуха, – любовь наша с Лизонькой. Помнишь, говорила Серафима, – про единственную мою любовь… Чтоб не пропустил я её, говорила. А я пропустил, видно. Было б раньше поехать мне к ней. А теперь – опоздал я. Только и успел, что прямо к ним с фельдшером Прохоровым на свадьбу.

Павел потушил папиросу.

- Значит, так тому и быть, Андрюха. Совет да любовь им, Лизавете Макаровне с Прохоровым. А Серафима, может статься, вовсе и не про Лизоньку говорила тебе. Вспомни: сказала она, чтоб ты оглянулся. Мало ли здесь девушек хороших! А ты не видел никого, только и думал про Лизоньку. Вот будет на Масленицу гулянье в Верхнем, – присмотрись. Может, приглянется какая…

Говорил Павел сдержанно, – как всегда. А на сердце что-то тяжёлое легло. Сказать Андрею, что любит его Анютка, дочка десятника Ивашина?.. Хотелось Павлу быть честным с другом. Не привык он душою кривить. Но рассказать Андрею про разговор с Анютой так и не решился. Рассудил Павел так: Андрей не любит Анютку. И ни к чему ему знать про Анюткину любовь…

Андрей усмехнулся:

-Посмотрим. Расскажи лучше, как ты. Виделся ли с Анюткой? Говорил с нею?

-Говорил, – нехотя и скуповато признался Павел.

- И что ж она?.. Когда сватов засылать думаешь? Мой тебе совет, Павлуха: если люба она тебе, не тяни.

- Про любовь мы с нею не говорили, – нахмурился Павел.

- Вот те раз!.. А о чём же ты говорил с нею?.. Либо про угольный пласт рассказывал ей? Про марку угля?

- Скромна она. И лет-то ей совсем немного. Стесняется она слов про любовь.

- Смотри, Павлуха. Чтоб не вышло у тебя так, как у меня. А если десятник Ивашин жениха ей сыскал?.. Я видел, что Иван Парамонович к тебе хорошо расположен, – может, и ждёт, что ты к дочке его посватаешься.

А Павел думал: сказать Андрею, что Анютка его любит?.. На миг задержал дыхание:

- Тут, Андрюха, такое дело…

Фото из открытого источника Яндекс
Фото из открытого источника Яндекс

Продолжение следует…

Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5

Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11

Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16

Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21

Часть 22 Часть 23 Окончание

Навигация по каналу «Полевые цветы»