Вернувшись в Петербург, Репин первым делом отправился к П.Ф. Исееву, секретарю Академии художеств, чтобы поблагодарить за помощь в организации экспедиции.
Здесь Репина ждал приятный сюрприз: Исеев, оказывается, уже успел доложить великому князю Владимиру Александровичу о репинских работах, и тот заинтересовался и решил посмотреть их.
Вeликий князь Влaдимиp Aлeкcaндpoвич был вицe-пpeзидeнтoм Aкaдeмии xyдoжecтв. Он чacтeнькo пoceщaл Aкaдемию и неплохо разбирался в искусстве.
К приезду великого князя Репин разложил этюды, эскизы, рисунки на полу. Великий князь очень внимательно осмотрел работы и подробно расспросил художника о них. Было заметно, что ему многое нравится. Тогда же он и заказал художнику большую картину по эскизу "Бурлаки". Осенью 1870 года Репин начал работу над картиной.
По словам Стасова, Репину очень мешали во время работы посетители его мастерской - они считали своим долгом давать советы художнику, которые, как они думали, помогут значительно улучшить полотно. Однако Репин никого не слушал, хотя сам многое менял в картине. Стасов написал:
Так, например, он уничтожил горы, тянувшиеся у него вначале длинной зеленовато-серой грядою, по ту сторону Волги, — и сделал чудесно. Картина бесконечно от того выиграла. Теперь чувствуешь чудную ширь и раздолье, взглянув на эту Волгу, разлившуюся безбрежно во все края.
Но два посетителя были особенными. В начале 1871 года Репина в его мастерской посетили писатель Иван Тургенев и художник Николай Ге (Ге писал портрет Тургенева). Осмотрев почти законченную первую версию картины "Бурлаки на Волге", Ге был настолько впечатлен и восхищен, что сказал Репину: «Слушайте, юноша, вы сами ещё не сознаёте, что написали… Это удивительно. „Тайная вечеря" перед этим — ничто».
"Тайная вечеря"- это картина Ге, написанная в 1863 году. Она и художников, и любителей живописи поразила оригинальностью, новизной и мастерством, но в то же время вызвала бурные споры. Несмотря на столь высокую оценку, данную работе Репина, Ге высказал ряд пожеланий:
Очень жаль только, что это не обобщено — у вас нет хора. Каждая личность у вас поёт в унисон. Надобно было выделить две-три фигуры, а остальные должны быть фоном картины, без этого обобщения ваша картина — этюд.
Затем Ге добавил: «Впрочем, вы меня не слушайте, это специальные придирки», и посоветовал Репину оставить, как есть. Тургенев, похоже, решил оставить свое мнение при себе, но в начале декабря этого же года в письме В. Стасову написал: "В нем (Репине) талант большой - и несомненный темперамент живописца, что важнее всего".
Летом 1872 года Илья Репин совершил ещё одну поездку по Волге — он чувствовал, что материала не хватает, нужны этюды, зарисовки для более глубокого осмысления темы. В этот раз путешествовал со своей женой - Верой Алексеевной. Как всегда, работал с полной самоотдачей. Кроме многочисленных этюдов и зарисовок, написал еще один вариант картины, известный под названием «Бурлаки, идущие вброд».
В отличие от основного полотна, здесь бурлаки движутся из глубины картины к зрителю. Небо затянуто тучами, только в центре видим сияние между раздвинувшимися облаками. Ветер гнет кусты и вызывает мелкие волны на свинцовых водах реки. Пасмурный пейзаж словно оттеняет безрадостную долю тружеников, среди которых не ощущается сплоченности и мощной силы. Репин считал, что пасмурная погода принесла ощутимую пользу для живописи художников-приятелей: «Все мы почувствовали какую-то новизну и в средствах искусства, и во взгляде на природу; мы постигали уже и ширь необъятную, и живой колорит вещей по существу".
В.В. Стасов надоумил брата, известного адвоката, приобрести этот вариант, чтобы поддержать художника, а в 1906 году картина перешла в собрание Третьяковской галереи.
В феврале 1872 года Репин познакомился с Павлом Третьяковым. Знаменитый коллекционер очень хотел приобрести картину Репина "Бурлаки на Волге" для своего собрания. Но это было совершенно невозможно, так как Илья Ефимович писал по заказу великого князя, который уже внес задаток за картину.
Однако в начале 1873 года Репин узнал, что художник Генрих Семирадский собирается привезти в Россию большое полотно «Грешница». Он подумал, что Владимир Александрович может заинтересоваться покупкой этой картины (она, кстати, тоже была написана по заказу великого князя). Но предполагая, что приобретение сразу двух больших картин может оказаться не по средствам Владимиру Александровичу, он решил предложить Третьякову остроумную комбинацию: если великий князь откажется от "Бурлаков", то Репин продаст картину Третьякову за 4000 рублей.
Помимо возможности получить лишнюю тысячу рублей, Репина также привлекало то, что в галерее Третьякова полотно было бы доступно для посещения публики; кроме того, по его словам, «сюжет картины, действительно, не дворцовый — уж очень сильно будет контрастировать». Я этого тоже не понимаю: зачем великому князю понадобилось вешать в бильярдной картину с сюжетом, который ежеминутно напоминал о тяжелой доле русского народа? Думаю, Грещница более подошла бы к дворцовой обстановке. Но, видимо, здесь свою роль сыграл денежный вопрос.
Наверное, поэтому, как ни странно, великий князь предпочел красивой "Грешнице" "страшных" бурлаков , а "Грешницу" предложил брату. Она была куплена наследником Александром за 10 000 рублей. По тем временам это была огромная сумма. Так что остроумный план Репина провалился.
Картина «Бурлаки на Волге» была закончена в начале 1873 года, а в марте уже представлена на Академической выставке в Санкт-Петербурге и стала предметом ожесточенных споров. Общество разделилось на непримиримых противников: с общественной точки зрения - на либералов и консерваторов, а с художественной - на реалистов и классицистов.
Федор Бруни, последователь академического течения, автор знаменитой картины "Медный змий" очень негодовал и объявил «Бурлаков» «величайшей профанацией искусства». Критик и публицист Василий Авсеенко писал, что «перейдя к прославленным газетными крикунами „Бурлакам“ Репина" зрители не испытывают ничего иного, кроме "болезненного чувства».
Были и почитатели и защитники картины. Критик Владимир Стасов восторженно отзывался о «Бурлаках». Стасов отмечал, что последний вариант картины уже сделан «не для того, чтобы разжалобить и вызвать гражданские вздохи», а с целью показать в первую очередь «виденные типы и характеры», которые художник нашел в самой гуще народной жизни. Особенно Репин гордился отзывом Ф.М. Достоевского, который отметил, что уже только то, что на ней изображены «бурлаки, настоящие бурлаки и более ничего», «можно поставить в величайшую заслугу художнику». Высказывания этих замечательных деятелей искусства убирали тенденциозные социальные мотивы и подчеркивали то, что Репин считал самым важным, - умение передать психологический тип человека в широком обобщении и виртуозное владение мастерством художника.
На Всемирной выставке в Вене (1873) картина завоевала бронзовую медаль. Немецкая пресса хвалила, но некоторые формулировки были неоднозначны. Так искусствовед Ф. Пехт назвал "Бурлаков" «самой солнечной картиной целой всемирной выставки», но бурлаки для него "семья волосатых горилл (Herrn Vetters Gorilla haariger Familie). Если для Стасова бурлаки - дремучие Геркулесы, богатыри, то для Пехта «банда черных демонов или даже медведей". По Пехту, искусство должно показать нам величие, благородство, а не страдания и убогость человеческой натуры. К качеству изображения речной воды никаких претензий не было.
Не зря все-таки министр путей сообщения напал на Репина. Художник вспоминает его слова:
Нy, cкaжитe, paди бoгa, кaкaя нeлeгкaя вac дepнyлa пиcaть этy нeлeпyю кapтинy? Вы, дoлжнo быть, пoляк?.. Нy кaк нe cтыднo — pyccкий?.. Дa вeдь этoт дoпoтoпный cпocoб тpaнcпopтoв yжe cвeдeн к нyлю, и cкopo o нeм нe бyдeт и пoминy. A вы пишетe кapтинy, вeзeте ee нa Вceмиpнyю выcтaвкy в Вeнy...
Полотно «Бурлаки на Волге» было куплено за 3000 рублей великим князем. В воспоминаниях Репин писал:
«А надо правдy сказать, что великому князю картина эта искренне нравилась. Он любил объяснять отдельные характеры на картине: и расстригу попа Канина, и солдата Зотова, и нижегородского бойца, и нетерпеливого мальчишку — умнее всех своих старших товарищей; всех их знал великий князь, и я слышал собственными ушами, с каким интересом он объяснял всё до самых последних намёков даже в пейзаже и фоне картины».
Картина «Бурлаки на Волге» также была представлена на Всемирной выставке 1878 года, проходившей в Париже. Поскольку у французов уже была картина Гюстава Курбе " Дробильщики камня", то они, в отличие от немцев, приняли картину более доброжелательно. К тому же французы не так чопорны и вообще более свободны в вопросах художественного мастерства. Владимир Стасов привёл суждение французского критика Жюля Кларети:
«Несчастные создания... Старые и молодые, все они страшные, их примешь, пожалуй, за всклокоченных и свирепых зверей в человечьем образе. Это картина поразительная, она в самом деле раскрывает горизонты на русский народ».
Страшные звери в человеческом образе - стереотип восприятия русского человека в Европе мало изменился. Уж не знаю, делают ли европейцы исключение для либералов...
Но самая странная история произошла в 1917 году. Репин, не любивший самодержавия, приветствовал февральские события. Но к большевикам относился не лучше, чем к царям. И в 1917 году Репин написал другой вариант «Бурлаков», который он назвал «Быдло империализма». Этот вариант экспонировался на Передвижной выставке в Москве в 1918 году. Где картина находится сейчас - неизвестно, По некоторым сведениям этот вариант может быть в Тбилиси, по другим - в Армении. Как он попал в Закавказье - непонятно. Когда я его увидела (репродукцию), подумала, что это чей-то злой вымысел. Но нет - об этом варианте говорят такие исследователи творчества Репина, как И. Грабарь и С. Пророкова. По оценке художественного критика М. Боде, это был пасквиль, причём «злой, плохо написанный и неизвестно, против кого направленный».
Репину после выставки прислали анонимное письмо, в котором обвиняли в предательстве. Он хотел ответить, написал что-то, но не стал публиковать.
Грабарь, написавший книгу о Репине, говорит, что художник был натурой импульсивной, иногда допускал странные высказывания. Грабарь относился к Репину с большой любовью, писал осторожно, не позволял себе резких движений, не делал никаких акцентов, тем более, не ставил диагнозов. Не допускал ничего, что выходило бы за рамки вежливости, такта, почтительности...
