Наташа Александрова

Василий Розанов о комедии А.С. Грибоедова "Горе от ума" Чацкий и Молчалин С первого появления в печати в 1824 году "Горе от ума" вызвало ожесточенные споры литературных критиков. Больше всего дискуссий вызывал образ Чацкого. Наверное, все помнят высказывание Пушкина об этом герое: А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный и добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подоб. Но пожалуй, мало кто знает характеристику, которую дал Чацкому Белинский. Несмотря на авторитет выдающегося критика, советским идеологам она очень не нравилась. Типичный либерал. Может быть, вечный спор между либералами и демократами? Почему-то "неистовый Виссарион" активно не любил Чацкого и давал ему убийственные характеристики: И потом: что за глубокий человек Чацкий? Это просто крикун, фразер, идеальный шут, на каждом шагу профанирующий все святое, о котором говорит. Неужели войти в общество и начать всех ругать в глаза дураками и скотами — значит быть глубоким человеком? <...> Это новый Дон-Кихот, мальчик на палочке верхом, который воображает, что сидит на лошади... Глубоко верно оценил эту комедию кто-то, сказавший, что это горе, — только не от ума, а от умничанья. А вот в оценке Молчалина критики были на редкость единодушны: "...низкий ползун, льстец и предатель коварный" (К.А. Полевой), "негодяй Молчалин" (В.А. Ушаков), "подлый ...ум" (А.А. Григорьев). Таким образом, Молчалин традиционно воспринимался критиками и исследователями литературы как однозначно отрицательный тип: лицемер, карьерист, подлец. Традицию нарушил сначала А.С. Суворин, который сравнил Молчалина со Сперанским, а потом уже и Розанов, развивший эту мысль: он противопоставил "деловой" молчалинский ум интеллекту Чацкого как ум "действительный" уму "кажущемуся". Розанов пишет: " Один Молчалин — мне не свой, И то затем, что — деловой, — и его любит скромная, застенчивая, затаенная в себе Софья. Вот две фундаментальные в типе черты, около которых все остальное — риторика и клевета. Так, о Сперанском, скромном преподавателе Владимирской семинарии, передавали тоже в 10-х и 20-х годах в Петербурге, что, будто бы, когда за ним приехала карета «взять его в Большой дом», то по незнанию и «молчалинской скромности» он вскочил на ее запятки. Чувство смеха над Сперанским в петербургском обществе сливается с чувством смеха Грибоедова над Молчалиным, сливается до подробностей анекдота. Молчалин — даже стыдно его защищать, до того в данном пункте силен Грибоедов, мощен талант его ошибки, принимая во внимание два прорвавшиеся у автора штриха, — есть тип начинающего невидного работника в государственном укладе <...> Их ко двору не звали, во двор они не рвались, но скоро овладели всем государственным механизмом. Что-нибудь из семинаристов, упорное и тихое; третьестепенный Сперанский или третьестепенный из его помощников. Кстати, соединяющая черта: знаменитый государственный секретарь был сантиментален; он был женат на немке — случай сочетания не частый у нас — и, рано потеряв жену, никогда не полюбил во второй раз, храня какой-то культ единственной в своей жизни любви. Ведь то была пора, т. е. Сперанского и Молчалина, когда и сочиняли, и пели — стонет сизый голубочек, — и как-то умели это соединять с воловьей государственной работой. Мы можем представить, что эту песню пел во Владимирской семинарии Сперанский; и, с другой стороны, мы можем дорисовать, что непонятно привязавший к себе Софью секретарь Фамусова, случись ему быть секретарем у государственного человека, мог бы написать доклад, и «слогу» и содержанию которого захотел бы подражать Грибоедов.

Василий Розанов о комедии Грибоедова "Горе от ума" На представление "Горя от ума" в Кисловодском театре Розанов попал почти случайно. Первые июльские дни были холодными, шли дожди, неподалеку от курорта даже выпал снег. Делать было решительно нечего, и Розанов отправился в местный театр. Открылся сезон пьесой Грибоедова. Играли очень плохо, но зато это дало Розанову возможность целиком сосредоточиться на тексте пьесы. В который раз пьеса поразила его глубиной мысли и совершенством языка. Розанов написал статью, которую, к сожалению, почти не знают. Комедия движется на паркете, ее беспримерно изящный словесный сгиб есть именно словесная кадриль, с чудным волшебством проходимая по навощенному полу и которая оборвется, не нужна, не возможна, как только вы уберете это условие паркета под нею. То есть "ум" комедии чрезвычайно условный - местный и частный; ум, о коем никак нельзя сказать, что в нем — дистанция огромного размера... <...> в «Горе от ума» есть только чампионы кажущегося «ума», бегущие до поставленной автором меты, причем почти все не добегают и за это осмеиваются автором, и успешно, даже раньше срока, достигает этой меты один. Таким образом, самое построение комедии чрезвычайно бедно, безжизненно и до некоторой степени, имея в виду именно любопытство зрителя или читателя, не «умно». Менуэт или польский, который отплясывают (и на сцене довольно красиво) москвичи, вопреки укорам Чацкого, есть единственное в ней жизненное и, так сказать, физиологическое действие. Вообще недостаток физиологии, жизнеоборота, «круговращения сил мирских» — поразителен в пьесе. Она не основана ни на какой страсти, ни на одной привязанности. Страсть Чацкого — исключительно головная, страсть к произнесению речей и, так сказать, к тысячному надписанию на фронтоне бытия своего: «горе (мне) от ума»; но, например, его страсти к Софье мы должны поверить на слово, ибо в чем же и как она выразилась, кроме совершенно холодных ужимок во время ее обморока и гляденья в дверь, когда она выходит из гостиной? Вообще отсутствие темперамента, горячности сердца — у Чацкого или автора — поразительно: и тут проходит граница их обоих «ума». Статья может показаться язвительной и саркастичной, но Розанов прекрасно понимал гениальность Грибоедова и значимость пьесы для русской литературы. В его статье проявляются некоторые тенденции наступающей эры модернизма. Можно ли было назвать его главным троллем Серебряного века? Забавны переклички со статьей И.А. Гончарова " Мильон терзаний". 10 декабря 1871 года Гончаров тоже почти случайно попал на спектакль "Горе от ума" в Александринском театре. Роль Чацкого сыграл И. Монахов. Это был его бенефис. Впечатление от спектакля осталось крайне тягостное, но сама пьеса вызвала сильные чувства - комедия была одной из любимейших пьес Гончарова. Спектакль пробудил множество новых мыслей, после спектакля в кругу друзей Гончаров с необычайным подъемом говорил о пьесе. В его высказываниях было так много необычного и интересного, что друзья посоветовали писателю записать все сказанное. Гончаров начал работать над статьей. К началу 1872 года Гончаров завершил работу, в марте статью напечатали в "Вестнике Европы". А вот статью Гончарова в советское время знали все. Написанная в эпоху расцвета реализма, она удивительно точно попала в идеологические запросы нового строя и в обязательном порядке изучалась в школе. О Розанове узнали только в 90-е годы, до этого времени труды религиозного философа были скрыты в спецхране.