-Анютке-то нашей – семнадцатый годок, Фрося.
- Ну?.. – грустновато и словно понимающе улыбнулась Ефросинья Ефимовна. – А тебе, отец, хотелось бы, чтоб она всё маленькой оставалась?
-Хотелось бы. Да не об этом я. Меня, Фрося, другое тревожит: как бы в девках Анютка наша не засиделась.
Жена помолчала. Вздохнула:
- Думала и я про то, Иван Парамонович. Да только что мы с тобой сделать-то можем. Не пойдём же сами свататься!
-Не пойдём, – горестно согласился Ивашин. – Есть у нас шахтёр… Из бывших матросов. Павлом Демидовым кличут. Замечал я, Фросенька: уж так на Анютку нашу поглядывал, засматривался прямо. Думал я, – сватов зашлёт. Я бы отдал за него Анну: парень достойный. Серьёзный, работящий. И шахтёр из него толковый получился.
- И что же, Иван Парамонович?
- А он – после гуляния на Масленицу – будто отвернулся от Анютки. На другую смотрит теперь, – на Акулину, Савельевых младшую.
Ефросинья Ефимовна задумчиво головой покачала:
- Не заметила я, чтоб Анютка горевала за ним. Напротив, – повеселела в последнее время, ровно от счастья какого-то.
Откуда ж отцу с матерью было знать, что печалилась Анютка вовсе не из-за Павла! Если бы знали они, как ей всё равно, что Павел засматривался на неё! Как всё равно, что на Масленицу он Акулину катал!.. И снегом-то с дубовой ветки Акульку обсыпала она не из-за Павла, а потому, что Андрей очень уж любезно с нею разговаривал… Зато потом Андрей лишь с нею был, и катались они почти дотемна. Вот и радовалась сейчас Анютка. Встречи с ним ждала, надеялась, – про свадьбу Андрей заговорит…
А он не приходил к её калитке, – как обычно парни в Верхнем поступают, если хотят сватов заслать к девушке…
- А на днях мы, Фрося, с Пантелеем Трофимовичем заговорили. Признался он мне, что та же дума у него: сына, Василия, пора женить. Ну, и намекнул Пантелей, что им Анюта наша по нраву пришлась. И задумался я: может, сладится у нас с Еремеевыми? При себе век держать не будешь, – надо замуж дочку отдавать.
-Надо, – согласилась жена. – Уж пусть Великий пост пройдёт. А там и сговоримся, даст Бог.
… А к инженеру Анисимову из самого Петербурга мать приехала, Пелагея Фёдоровна. Да не одна, – с девчонкой маленькой, что и думать не надо, чья: лицом – вся в Сергея Степановича. А ещё с ними красавица питерская приехала. Смелая – не по-здешнему: чуть ли не на шею к Анисимову бросилась, – ровно жена ему. А он же, толковали, не женат. Невеста, выходит…
Не понравилась шахтёрам красавица эта. Больно заносчива, на людей не смотрит. Втихомолку жалели Сергея Степановича: он-то за всё время, пока на шахте работает, не то, чтоб обидеть кого-то, – слова неласкового никому не сказал. Сам с шахтёрами работает. А уж если помощь кому нужна, – первый увидит.
Василий Тихонов даже сплюнул на сторону, рукой сокрушённо махнул:
- Неужто на одну красоту позарился Сергей Степанович. Да, как по мне, там и смотреть особо не на что, разве на наряды ейные. А уж спесива да горда!
Кузьма Петрищев, про свой горький опыт памятуя, вслед за Василием досадливо сплюнул:
- Хорошему мужику завсегда вот такая мерзавка достанется.
Впрочем, никаких признаков близкой женитьбы Анисимова на Софии Евдокимовне заметно не было. А бабам разве накинешь платок на роток! Пошли трепать языками – не только по Верхнему, аж до Лисьей Балки дошло, что к Анисимову невеста из Петербурга приехала…
А накануне к Серафиме синичка в окошко постучала. Едва зорюшка засветлела, расслышала Серафима этот негромкий и весёлый стук. Только новость невесёлой оказалась… Проплакала Серафима всю ночь. Где и делась её уверенность – та, с какой Сергею говорила, чтоб не приходил больше. Говорить-то говорила… А только, как любая женщина, хотела, чтоб не послушал он её. И сердце подсказывало: придёт… не послушает строгих слов её. Неправильно, значит, подсказывало сердце.
А утром решила пойти в Верхний. У неё всегда получалось незамеченною остаться, коли не хотелось ей, чтоб кто-то увидел её... Так и сейчас: стояла чуть поодаль от избы, где жил Анисимов. Смотрела, как вышел он на улицу, а с ним – приезжая эта красавица. Сердце Серафимино ревниво забилось: хороша!.. Такая, какой и должна быть его невеста: белолицая, холёная… волосы красиво зачёсаны вверх… а из-под шали узорчатой – кокетливый локон чуть выбился.
А на Сергея взглянула Серафима, – будто камень тяжёлый отлёг от сердца. Усмехнулась даже: неужто не видишь, как он отстранился, когда ты под руку его хотела взять. Ты уже решила, что твой он… А в глазах его нет ничего, кроме холодной учтивости: ровно устал он, – от того, что ты рядом, речистая вон какая…
А потом к ним выбежала девчушка… Серафима затаила дыхание: как же она на Сергея похожа!.. Красавица взяла её за руку, склонилась к ней с какими-то словами. А девочка угрюмо взглянула на неё, нетерпеливо освободила ладошку, к отцу подошла. Он подхватил малышку на руки, – как и представляла Серафима, когда думала о его дочери. Глаза Серафимины слезами затуманились: так хотелось ей, чтобы у неё такая девочка была!.. И девочке было бы с нею хорошо, – не то, что с этой петербургской красавицей. Разве ж эта невеста… без места умеет сварить такую сладкую тыквенную кашу для маленькой девочки! А каких кукол сделала бы ей Серафима, – с нитяными косичками, в сарафанах и рубахах расшитых! Какими песнями колыбельными убаюкивала бы девчушечку!
Так, никем не замеченной, вернулась в Лисью Балку, в избушку свою. Всё из рук валилось: стояла перед глазами девочка с глазами Сергея.
… Через несколько дней Пелагея Фёдоровна и Сонечка уехали в Петербург. Перед этим Дашенька забралась к отцу на колени, крепко обняла его и сказала, что не поедет с бабушкой и Софьей Евдокимовной в Петербург, а останется жить здесь, с ним. Понятно, что мать и слышать не хотела, чтобы оставить девочку с Сергеем. Сонечка тоже горячо доказывала, что девочке нельзя без женской заботы… Решительно сказала:
- Тогда и я остаюсь.
Пока Сонечка с Пелагеей Фёдоровной наперебой убеждали Сергея, что ему одному не справиться с Дашенькой, он молчал. И лишь когда Сонечка заявила, что тоже останется, Сергей подошёл к ней:
- Софья Евдокимовна, Вы уедете вместе с матушкой. Даша останется со мною, – я так решил. Здесь много достойных девушек, и я возьму для Дашеньки няню. И ещё: нас с Вами ничего не связывает. И Вам вовсе не стоит беспокоиться о моей дочери… Тем более, – из Ваших слов, не так уж и давно сказанных Вами кузине Ольге, следует, что Вы и не собирались становиться для Дашеньки матерью. Я не смею упрекать Вас за это. Но видеться нам с Вами незачем.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
