Амбер-ага сидел на дворцовой кухне, которая была его любимым местом в гареме. Он уже успел полечиться мёдом и посматривал, чем бы ему ещё поживиться. Наконец, взгляд его остановился на большом наливном яблоке, таком спелом, что семечки проглядывали сквозь кожуру из аппетитной мякоти. Ага взял фрукт, потёр слегка о полу кафтана и поднёс ко рту, жадно сглотнув слюну. Не успел он надкусить соблазнительный плод, как увидел на пороге кухни неизвестно откуда взявшуюся Гюльшах-хатун. Она стояла у порога и молча взирала на агу. Не зная, чего ожидать от строгой хазнедар, Амбер-ага опустил яблоко и испуганно посмотрел на женщину.
К его удивлению женщина мило улыбнулась и мягким голосом сказала:
- Амбер-ага, что ты так стушевался. Нет ничего зазорного в том, что ты позволил себе немного перекусить. Мне известно, сколько сил и времени ты отдаёшь работе. Послушай меня внимательно, Амбер-ага, - продолжила хазнедар важным тоном, - как тебе известно, завтра я отправляюсь в столицу на свадьбу Разие-султан! Да дарует Аллах нашей госпоже вечное счастье! Своим заместителем на время моего отсутствия я назначаю тебя. Твоё ответственное отношение к работе и трудолюбие заслуживают всяческих похвал. Теперь они будут подкреплены новыми высокими полномочиями. Надеюсь, Амбер-ага и верю, что по возвращении застану гарем в таком же состоянии, в каком я его оставляю. А сейчас пойдём со мной, я объявлю своё решение всему гарему.
Амбер-ага медленно поднялся с места, подошёл к Гюльшах-хатун, преклонил колено и поцеловал ей руку.
- Гюльшах-хатун, Вы осчастливили меня своими добрыми словами и вниманием к моей скромной персоне. Заверяю Вас, что с честью оправдаю Ваше высокое доверие!
- Хорошо, Амбер-ага, - сказала Гюльшах и по-доброму похлопала его по плечу.
Повернувшись к двери, Гюльшах вышла, а следом за ней направился Амбер-ага. Он приосанился, высоко поднял голову и взглядом хозяина окинул всё вокруг.
Ясным солнечным днём кортеж, прибывший из Манисы, остановился у ворот дворца Топкапы. Встречать приехавших важных гостей вышли многочисленные слуги во главе с управляющей делами гарема Афифе-хатун.
После долгих церемонных приветствий шехзаде Мустафа и его свита направились во дворец.
О прибытии гостей из Манисы было доложено султану Сулейману, и он с нетерпением ожидал встречи со своей семьёй. Как только главный слуга доложил ему, что пришёл шехзаде Мустафа, повелитель встал с дивана и величаво прошествовал в центр комнаты. Двери распахнулись, и на пороге появились шехзаде Мустафа, Разие-султан и Махидевран-султан. Лицо повелителя просияло, и он распростёр руки, желая заключить в объятия детей. Поклонившись отцу и попеременно поцеловав его руку, Мустафа и Разие немного отошли в сторону, давая возможность матери также приветствовать султана Сулеймана. Махидевран почтительно поклонилась повелителю и вознесла хвалу Аллаху во здравие падишаха.
Через несколько минут в апартаментах повелителя полилась тёплая семейная беседа о предстоящем торжестве.
Свадьба — волнительное и прекрасное событие и очень ответственное. Требовалось приложить немало усилий, чтобы организовать масштабное празднество, соблюдая при этом все традиции и законы османской империи.
Султан Сулейман не поскупился на свадьбу младшей дочери и выделил крупные средства для достойного проведения торжества. За соблюдением всех обычаев и правил ревностно следила старейшина гарема Афифе-хатун.
Дворец сверкал чистотой и выглядел нарядно. Повсюду, на коврах, подушках, занавесях преобладал богатый и благородный красный цвет. Это был цвет династии, символ красоты, радости и статуса.
Заранее заготовленное приданое Разие-султан было по традиции выставлено в отдельную комнату, чтобы его богатством и красотой могли полюбоваться гости, приглашённые на торжество.
За день до свадьбы принято было провести обряд под названием “Ночь хны”, когда невеста прощалась с родным домом и готовилась начать свою взрослую семейную жизнь в доме будущего супруга.
В назначенный день к дворцу Топкапы съехалась женская половина гостей. Всем не терпелось увидеть невесту, потому что, следуя строгому обычаю, незамужняя Разие не могла носить яркие, богато разукрашенные одежды, её платья выглядели красиво, но скромно. А в этот день она должна была удивить всех великолепием своего платья, называвшегося биндалли, которое по традиции хранилось потом многие годы в качестве семейной реликвии.
Наряд Разие-султан потрясал своей роскошью. Платье было из дорогой ткани красного цвета, расшитое золотыми нитями, с традиционной затейливой вышивкой, над которой трудились около десяти искусных швей. Тонкую талию охватывал вышитый красный пояс. На лицо опускалась красная невесомая вуаль в золотых блёстках.
Когда девушка вошла в комнату, ожидавшие женщины принялись осыпать её золотыми монетами, посылая этим обрядом богатство и плодовитость.
Затем Афифе-хатун принесла на серебряном блюде разведённую в тарелке хну, стоящую в окружении двух зажжённых свечей, и поставила на маленький столик рядом с восседавшей на своём троне Разие-султан.
После этого женщины стали петь грустные песни, держа в руках зажжённые свечи. Напевы были такими печальными, что Разие не выдержала и принялась плакать. Но никто и с места не двинулся, чтобы её успокоить. Считалось, что слёзы невесты принесут ей счастье и радость в браке, чем больше слёз, тем больше радости. Выплакавшись, Разие подала свои ладони Афифе-хатун, которая обильно смазала их хной и положила в каждую ладонь по монетке.
После завершения обряда гости принялись за угощения, фрукты, орехи, сладости и ароматную выпечку.
На следующий день состоялся никях, и началась свадьба. Невеста блистала в своём великолепном красном платье, а на её голове триумфально возвышалась корона, подаренная бабушкой, Айше Хавсой валиде-султан.
Поздравить дочь на женскую половину пришёл султан Сулейман. Он подарил ей драгоценное украшение, сделанное своими руками, и торжественно произнёс:
- Во имя Аллаха! Посланник Аллаха сказал: для двух любящих сердец нет ничего достойнее брака. С этими словами он поцеловал дочь и удалился.
Гости немного расслабились, комната наполнилась лёгким гулом.
К столику, за которым сидела Махидевран-султан, подошла Хюррем-султан и присела рядом на пышную подушку.
- Поздравляю тебя, Махидевран. Твоя Разие такая красивая, вот только…- не договорив, она сделала сожалеющий вид.
- Что только? – в голосе Махидевран почувствовалось напряжение.
- Да нет, ничего. Просто я удивлена, что ты не выбрала дочери более достойного супруга. Молодость и красота твоего зятя впечатляют, но какой прок от учёного и лекаря, - съязвила Хюррем.
- Этот учёный лекарь стоит многих визирей и пашей, Хюррем. А самое главное, моя дочь любит его и счастлива. Не этого ли мы желаем своим детям? Кстати, хотела тебя спросить, я не вижу на празднике Михримах, иншалла, у неё всё хорошо?
Хюррем нервно передёрнула плечами и ответила с металлом в голосе:
- Михримах-султан нездоровится. Рустем-паша отвёз её в Эдирне. Думаю, вряд ли она сможет попасть на торжество.
- Сожалею, Хюррем. Желаю Михримах-султан скорейшего выздоровления, - ответила Махидевран. После этих слов Хюррем резко встала и ушла в другой конец комнаты.
На мужской половине царила праздничная весёлая атмосфера. Раскрасневшийся жених сидел рядом с повелителем, своим отцом, Мюслихеддином-пашой и дядей Яхьёй Эфенди.
Султан Сулейман сказал в адрес зятя много добрых слов, снял со своей руки массивный перстень и вручил ему, объявив, что это его султанский подарок. Яхья был вторым человеком, который удостоился подарка, снятого повелителем со своей руки. Первым стал великий визирь Ибрагим-паша.
Рядом с Мустафой сидели его братья. Все вместе с удовольствием общались. Мехмед засыпал старшего брата вопросами, посетовав, что повелитель откладывает его назначение в санджак. Баязет всё время встревал в разговор, перебивая Мехмеда. Молчаливый Селим с восхищением смотрел на Мустафу и жадно ловил каждое его слово. Мустафа, видя робость среднего брата, старался уделить ему внимание и задавал вопросы, чем искренне того радовал.
Через некоторое время в комнату вошёл опоздавший Ибрагим-паша и, поклонившись повелителю, а затем поздравив Яхью-пашу и поприветствовав Мюслихеддина-пашу и Яхью Эфенди, расположился рядом с Мустафой. Глаза шехзаде загорелись радостью, когда он оказался рядом с пашой.
- Ибрагим-паша, я так рад тебя видеть. Я часто вспоминаю тебя, мне очень не хватает наших бесед. Жаль, что мы не можем видеться чаще. Надеюсь, повелитель изменит своё решение, и ты сможешь навещать меня в моём санджаке. Ибрагим-паша, если хочешь знать, я скучаю по тебе, - искренне проговорил Мустафа, глядя в глаза паши.
- Мустафа, твои слова рвут мою душу на части. Не проходит и дня, чтобы я не молился бы о тебе, о твоём благополучии. Я тоже вспоминаю то время, когда мог ежедневно видеть тебя и общаться с тобой. Однако, Мустафа, не надейся зря, повелитель не изменит своего решения. Я это понял. Очень хочу предостеречь тебя в тысячный раз, помни, что в первую очередь он великий падишах, а потом уже отец. Будь осторожен в своих поступках и высказываниях, - надрывно сказал Ибрагим-паша. Затем улыбнулся и предложил продолжить веселье.
Эх, если бы Мустафа знал, что видит своего любимого учителя и друга в последний раз…
Ближе к полуночи Разие-султан проводили в карету, обитую красной тканью, окна которой также были обтянуты красной сеткой, и отправили в дом к мужу. Яхья-паша уехал раньше и терпеливо ожидал, когда приедет его любимая супруга, и они вместе войдут в свой альков.
Двадцать дней продолжалось веселье во дворце Топкапы и по всей столице. Народ ликовал! Вернувшийся с победой султан Сулейман щедро одарил янычар, а те, в свою очередь, подняли благосостояние всех жителей, раскупая всё, опустошая торговые ряды.
Пришло время Мустафе возвращаться в свой санджак. Заторопились и Махидевран-султан с Айше-хатун, беспокоившиеся за маленькую Нергисшах.
Проводить мать и брата приехали Разие-султан и Яхья-паша.
- Матушка, я так счастлива, - прошептала Разие, обняв мать.
- Слава Аллаху, Разие, что может быть радостнее для матери, чем твои слова, - ответила Махидевран и почему-то вспомнила дочь Хюррем-султан.
Тепло попрощавшись, родные люди разъехались, кто куда.
Маниса ждала хозяев с нетерпением и искренне радовалась долгожданной встрече.
Амбер-ага торжественно сдал свои полномочия Гюльшах-хатун. Хазнедар осталась довольна работой своего заместителя и выдала ему мешочек золотых монет за безупречную службу. Радости аги не было предела. Он гордился собой, что смог оправдать доверие самой хазнедар.
Айше и Махидевран не могли налюбоваться на малышку, которая заметно подросла, чем очень порадовала мать и бабушку.
Мустафа сразу по прибытии назначил заседание совета Дивана, торопясь ознакомиться с ведением дел во время его отсутствия.
В заботах незаметно пролетели дни, приблизившие священный месяц Рамадан, месяц обязательного поста.
Готовились к рамадану и во дворце Манисы. И он наступил. Жизнь как будто стала тише и спокойнее. К молитвам подошли более ответственно, чем в обычные месяцы, читали Коран, совершали добрые дела, раздавали милостыни.
В один из дней всеобщее благостное состояние нарушил гонец, прибывший из столицы.
- Доложите Махидевран-султан, что я привёз ей донесение из дворца Топкапы, переданное мне главным охранником Али-агой, - сказал он вышедшей к нему Гюльшах.
Услышав пароль, служанка заторопилась в покои госпожи. Через несколько минут султанша уже читала послание от своего верного слуги, Али-аги.
После первых же строк у неё всё поплыло перед глазами: “Вчера ночью султан Сулейман казнил великого визиря Ибрагима-пашу…” Махидевран пошатнулась и закрыла глаза. Успевшая подхватить её Гюльшах быстро пробежала глазами по письму и прикрыла рот рукой, вскрикнув от неожиданной страшной вести. Крепко держа султаншу под руку, Гюльшах увела её в покои, где дала испить воды и уложила на диван, прикрыв шалью. Когда состояние ступора прошло, Махидевран начала плакать. Гюльшах, как могла, успокаивала её.
- Гюльшах, сейчас придёт Мустафа, как я ему скажу…- начала говорить успокоившаяся Махидевран, и замолчала, потому что в комнату вошёл Мустафа и спросил:
- Матушка, мне сказали, что из столицы прибыл гонец…Мама, что случилось? – устремил он беспокойный взгляд на мать, - почему Ваши глаза красны от слёз? Говорите же…
Не дожидаясь ответа матери, он взял свиток, лежащий рядом с тубой и прочитал скупые строки сообщения:”…Ибрагим-паша казнён…” Не веря своим глазам, он снова и снова перечитывал коротенький текст, наконец, смял письмо, уронил его на пол и, ничего не видя перед собой от вскипевших в глазах слёз, пошёл в свою комнату.
Горестная весть о тайной казни великого визиря вскоре облетела всю столицу, хотя говорить об этом было запрещено строжайшим указом султана.
Разие не находила себе места в ожидании супруга. Когда он вошёл в дом, она бросилась к нему, положила руки на плечи и стала просить:
- Яхья, прошу тебя, выслушай меня!
- Разие, ты меня пугаешь, что случилось? – взволнованно спросил мужчина.
- Я хочу просить тебя, пожалуйста, поедем на несколько дней в Манису. Мустафе сейчас очень тяжело, я хочу поддержать его и утешить, - быстро проговорила Разие.
С минуту подумав, Яхья обратился к супруге:
- Разие, любовь моя, прости меня, но я сейчас не могу отлучиться от одного важного исследования, результатов которого жду со дня на день. Мне нелегко это говорить, но ты можешь поехать в Манису без меня, - сказал Яхья.
- Спасибо тебе, ты самый лучший муж в мире. Я постараюсь пробыть там недолго, - сказала Разие и принялась собираться в дорогу.
Через день она уже была в Манисе. Увидев безучастного ко всему Мустафу и поняв, что утешать его бесполезно, она предложила ему проехаться на лошадях. Неохотно согласившись, он вяло отправился на конюшню. Не взглянув, как конюх готовил коня, Мустафа тяжело опустился в седло.
Когда они достигли густых зарослей, Мустафа спешился, оставил коня, и быстрым шагом пошёл вглубь леса. Разие побежала за ним следом. Догнав брата, она крепко обняла его. Мустафа, словно маленький ребёнок, приник к сестре и горько заплакал.
- За что он с ним так, Разие? Ведь он любил повелителя, любил всей душой. Не было человека, который любил бы его сильней, - рыдания сотрясали тело Мустафы. – Почему он не судил его, если знал о его тяжёлом проступке, повлекшем такое суровое наказание? Почему, Разие? А знаешь, почему, Разие? Потому что Ибрагим был невиновен, - говорил сквозь рыдания Мустафа. Разие обнимала брата, гладила его по спине и плакала вместе с ним.
Вдруг Мустафа перестал рыдать, поднял заплаканные глаза в небо и громко с отчаянием закричал:
- О, Аллах, почему ты позволил свершиться несправедливости?
Его горький, леденящий душу крик, отозвался в лесу многократным эхом.
А над головой брата и сестры послышалось “Ке-е-е-к! Ке-е-е-к!” Оба они замерли и посмотрели на небо. Прямо над их головами кружил сокол Шахин, поющий свою спокойную песню.
- Мустафа, посмотри, это Шахин. Я думаю, он пытается тебя успокоить. А знаешь, это душа Ибрагима-паши вселилась в эту гордую птицу. Он видит нас и хочет облегчить наши страдания, он пытается сказать нам, чтобы мы помнили о нём, а он будет всегда нас оберегать, - сказала Разие и сама уверовала в свои слова.
Так, обнявшись, брат с сестрой стояли посреди леса, оплакивая потерю друга. А над ними кружил сокол с вселившейся душой Ибрагима-паши, отгоняя от юноши и девушки своими острыми крыльями беды и печали.
