Ирина Иринич: Мои школьные годы пришлись на 70-е. Учили нас серьезно, но в старших классах один день в неделю, кто помнит, мы ходили не в школу, а в Учебно-производственный комбинат (УПК). Там добросовестно целый учебный день осваивали рабочую профессию - по выбору, а в конце дня занимались начальной военной и медицинской подготовкой.
Горе швея-мотористка
Наш УПК находился совсем близко - в конце улицы Фридриха Энгельса, на которую выходил торцом мой дом, но заниматься профподготовкой у меня не было особого желания или, как сказали бы сегодня, мотивации. Во-первых, не такой уж богатый был выбор профессий. Для девочек - медсестра, продавец, машинистка, швея-мотористка. Две первых я отвергла сразу - с детства боялась врачей, ну и торговля явно не мое. Машинисток набирали очень мало - я прозевала. Оставалось стать швеей-мотористкой. Ну, хоть шить научусь, подумала я. И ошиблась.
У нас в семье никто не шил, я ничего про это не знала, а тут всё серьезно - швейные машинки с фабрики «Женская мода», недолгое обучение - и нормы, нормы… Сначала это были несложные изделия - простыни и пододеяльники. Мастер - суровая 40-летняя женщина - была ко мне безжалостна: неровные швы она решительно вырезала ножницами, и один пододеяльник вместо двуспального у меня как-то получился размером разве что на детское одеяльце. Летом нам предстояла производственная практика всё на той же «Женской моде». Фабрика находилась на Бакунинской улице, 71.
Как ни странно, она не стала для меня таким же проклятием, как швейный цех УПК. Начальник цеха поинтересовалась у каждой девочки, что она уже умеет, и с учетом этого распределила по рабочим местам. Я честно призналась, что меня лучше не сажать за швейную машинку, и мне предложили сесть за аппарат, пришивающий пуговицы. Я быстро научилась нацеливать иголку на дырочку в пуговице, раздолбав сначала десяток - не без этого. Меня не хвалили за работу, но и нареканий не было.
Сегодня стеклянно-бетонное здание фабрики «Женская мода» на Бакунинской улице - это рестораны, банки и бизнесс-центр, а тогда - первый этаж занимал фирменный магазин, а выше - цеха, цеха, цеха… К моде продукцию фабрики можно было отнести с натяжкой, но для делового стиля они шили весьма сносные костюмы, блузки и водолазки - из очень приличных тканей импортного производства.
Мой пошивочный цех был огромным, до сих пор помню звук электрических швейных машинок и запах новых вещей, отпаренных огромными утюгами. Никакого рабочего братства я здесь не увидела. Каждая работница была сама по себе, выполняла работу, перекусывала, переодевалась и шла домой. Общались они мало и, казалось, совсем не проявляли никакого интереса друг к другу. Основной костяк - женщины предпенсионного возраста: милые, добрые, преимущественно в очках - шитье бьет по зрению. Запомнились мне две швеи.
Первая - высокая, с лицом монголоидного типа, глухонемая по имени Раймонда. Она притягивала своей улыбчивостью, расторопностью и какими-то немыслимо красивыми яркими цветастыми платьями, ладно сидевшими на стройной фигуре. Вторая - изящная блондинка с красивым личиком. Работала она весьма самозабвенно и поражала своими наимоднейшими нарядами: сабо на шпильке, джинсы, кенгурушка (так мы называли вариант нынешней толстовки - кофточку с капюшоном и карманами на животе). Такие вещи в магазинах не продавались, их покупали с рук втридорога. Мне, школьнице конца 70-х, казалось, что у модной и независимой швеи фабрика «Женская мода» была не единственным местом работы.
Продолжение следует.
