Сентябрьские сумерки медленно опускались на донскую казачью столицу город Черкасск. Прощальные лучи солнца, скатывающегося за горизонт, еще золотили кресты Петропавловской церкви Черкесска, а темнота уже захватывала город в свои объятия. Затих по-восточному шумный базар, казаки и приезжие торговцы разошлись по домам и гостиницам, только ночная стража лениво перекликалась, оберегая покой черкассцев. Все замерло до утра. И только около белеющей громады Петропавловской церкви наблюдалось суетливое движение. Медленно подкатили телеги с свежераспиленными бревнами и досками, дюжие казаки сноровисто и ловко свалили их на возвышенности у каменно-решетчатой церковной ограды и торопливо начали сооружать что-то, похожее на небольшой помост.
- Живей, ребята! - покрикивал на плотников старший. - Надобно к утру успеть, а то его высокопревосходительство господин атаман Василий Петрович будут недовольны, забранять.
- Не торопи, Авдей! - неласково пробурчал один из казаков. - Так на душе муторно, не курень вить строим, а шафот, будь ен неладен!
- Точно, ты тово, Авдей, не дратуй нас! - поддержал его казак с тяжелой широкой бородой, затесывающий бревно. - Я энтим пакостным делом впервой занимаюсь, дай Бог, в последний раз. А ты не судомься, зделаем мы твой шафот!
- Типун тебе на язык, Петро! - вскинулся тот, которого звали Авдеем. - Шафот энтот не для меня, борони Господь, а для братов Грузиновых, Евграфа и Петра, Бог им судья!
- За што ж их, сердешных, сказнить-то сбираютца? - участливо спросил длиннобородый, продолжая работу.
- Супротив государя императора они злое умыслили!- полушепотом доверительно сообщил Авдей. - Как Стенька Разин, аль Пугач Емелька хотели Расею всколомутить
- Ужель правда?! - в один голос испуганно протянули казаки.
- Так начальство гутарить, а как на самом деле, Бог его знаить! – неопределенно ответил Авдей. В тишине засыпающего города торопливо застучали топоры: приготовления к казни братьев Грузиновых начались...
В толще прошедшего времени нелегко разглядеть исторические корни славного рода Грузиновых, особенно ту часть, которая касается жизни предков Евграфа и Петра в Грузии. Известно, что в первой половине восемнадцатого века грузинский дворянин, князь Роман Намчевадзе, дед братьев, будучи убежденным сторонником России, не захотел покориться персам и туркам и переселился из Абхазии на Дон. Здесь, на вольной донской земле, он женился на русской, обзаведясь семьей и обретя новую родину. На Дону потомки вольнолюбивого князя получили и новую фамилию - Грузиновы - поскольку являлись выходцами из Грузии. Такова была тогдашняя традиция, что выходцы из Турции становились Турчаниновыми, из Калмыкии - Калмыковыми, а из Грузии - Грузиновыми.
На второй родине не рвалась ниточка, связывавшая вновь поселившихся на Дону с первой их родиной. Сыновья Романа Намчевадзе - Осип, Михаил, Илья - уже носили фамилию «Грузиновы».
Пройдет время, и потомок князя Романа И.Р.Грузинов, соученик великого Михаила Лермонтова по Благородному пансиону, в поэтических строках вспомнит своего легендарного деда:
Мой дед пришел из-за Кавказа,
Он полюбил широкий Дон.
В былые дни там без заказа
Селился люд со всех сторон. (Грузинов И.Р. Отблески поэзии. М.,1849. С.54.)
Дальнейшая судьбы Романа Намчевадзе неизвестна. Его род уверенно продолжили и прославили сыновья и внуки.
Осип Грузинов, отец наших героев, был незаурядной личностью. Он знал русский, грузинский, армянский языки и умел читать и писать на этих языках, что являлось чрезвычайной редкостью для Дона того времени. Осип отличался ясным умом, хитростью и образованностью. В донской столице, Черкасске, где обосновался Роман Намчевадзе, Осип женился на казачке Афанасьевой и имел от нее пятерых сыновей: Евграфа, Петра, Романа, Афанасия и Николая.
Грамотный и расторопный Осип, обосновавшись на Дону, вел активный образ жизни, свойственный грузинскому характеру: он служил в войсковом управлении, откуда часто выезжал по войсковым надобностям в Петербург и Москву. Ему же, казаку, имеющему “репутацию человека солидного и добросовестного”, неоднократно поручалось войсковой канцелярией возглавлять отряды по сыску беглых крестьян, производить следствие и суд над бунташными крестьянами и казаками. И, конечно же, Осип, как и любой другой сильный и боеспособный казак, участвовал в походах и сражениях против недругов государства Российского, дослужившись до немалого чина войскового старшины. (Лесин В., Коршиков Н. Евграф Грузинов. - // «Вопросы истории». № 7. 1987. С.89).
Гордостью и надежей Осипа Романовича был старший сынок Евграф, родившийся в Черкесске в 1769 году. Настоящего казака хотел вырастить Осип из высокого, чернявого, отличавшегося красотой старшего сына. А где куются настоящие характеры, как не в походах и сражениях?! И с младых лет Евграф был приучаем к тяготам беспокойной казачьей жизни.
...Весна 1779 года пришла на Дон внезапно и весело. Еще вчера легкий морозец, уверенно, казалось, держал землю в зимней спячке, а сегодня блеснуло ласковое солнышко, и ушел-убежал проказник-мороз, приспело время весны и тепла. Забурлили-зарокотали звонкие весенние ручьи, наполняя мутной водой неглубокие ерики, озера, протоки, в большом числе окружавшие Черкесск. С весной пришла в донскую столицу новая жизнь, приспели новые хлопоты. Новые веяния ворвались в благополучную жизнь семьи Осипа Грузинова.
В один погожий весенний вечер он пришел в свой курень весело-взволнованным и объявил жене и детям, что с Дону в польские земли в корпус генерала-поручика Павла Потемкина отправляется полк донских казаков.
- Кто за командира будет? - солидно, по-взрослому, спросил Петр, стоя рядом с высоким, статным Евграфом. Осип ласково посмотрел на сыновей, и что-то приятно-теплое прокатилось по душе: отрадно иметь таких детей. Вот вместе стоят старшие Евграф и Петр, а вот вдвоем держатся Роман и Афанасий. Каждый из них напоен рассказами о героических деяниях донских казаков, каждый горит неистребимым желанием самом творить яркие подвиги. Только младшенький, Николаша, тихий и мечтательный мальчик с большими черными глазами больше любит чтение книг в уединении, хотя любит братьев, так же как и они его.
- Батя, кто полком-то командовать будет? - повторил свой вопрос задумавшемуся отцу Петр.
- Походным атаманом, Петенька, будет Ефим Дмитрич Кутейников, полковник. Да вы ево знаете! - добавил Осип.
- Знаем! Знаем! - весело заговорил Евграф. - Дядя Ефим бился с басурманами в минувшую войну.* (Имеется ввиду русско-турецкая война 1768-1774 годов-М.А.). Медаль золотую имеет!”
- Молодцы! - с гордостью подумал Осип. - И в самом деле Ефим Дмитрич отличился в 1769 годе при осаде крепости Бендеры, когда отрезал и истребил басурманский конный отряд, потом показал геройство казацкое при переходе через Сиваш и в сраженье под Перекопом. А в июне 1771 года, как сказывал сам Дмитрич, он бился в счастливом для россиян сражении под Кафой, а опосля, уже году в семьдесят четвертом, был Дмитрич городовым судьей Черкесска”. Осип Романович успокоил разгомонившихся детей и почти торжественно возгласил:
- Удалось мне уговорить Ефима Дмитрича взять в поход тебя, Евграф.
Готовься!
- Ура! - ликующе подпрыгнул Евграф, обнимая отца. А Петр, насупившись, всем своим видом показывая, что и он не прочь бы поехать в далекую заманчивую Польшу.
- Ты ишшо мал, Петруша! - заметив это, с улыбкой поговорил Осип. - Но в курене останешься за старшого. Слушайся мать, следи за меньшими братьями”. Петр недовольно засопел, обиженно отвернулся, но покорился отцовской воле.
...Несколько дней спустя казачий полк под начальством полковника Ефима Кутейникова выступил из Черкесска к границам далекой Польши. В его составе находился Осип Грузинов с старшим, любимым сыном Евграфом, для которого отныне начиналась взрослая казачья жизнь.
На берега тихого Дона, в родной Черкесск, отец и сын Грузиновы вернулись в 1782 году. Шли неторопливым конным шагом со стороны Аксайских гор, с вершины которых в изумрудной пойме Дона они увидели свой город, сверкавший золотыми крестами всех своих пяти каменных и двух деревянных церквей. Особой красотой выделялся войсковой Воскресенский собор - главный храм не только Черкесска, но и всей Земли Войска Донского. Казаки, давно не видевшие панорамы родного города, невольно залюбовались чарующей картиной, словно заново открывая для себя красоту Черкесска.
- Давно збираюсь спросить тебя, Осип Романыч, - тихим голосом заговорил ехавший рядом с Грузиновым казак Степан Ленивов, - откуда, к примеру, произросло название нашего города, и кто первым тут проживал? Я дюжа энтим интересуюсь, потому как ты человек ученый, превзошел многие языки и грамоте разумеешь!” Осип польщенно зарделся от похвалы и, помедлив для размышления, сказал:
- Когда в Черкасском городке первый казак появился, я того не ведаю, да и в бумагах старых про то не сказано. А гутарили старики, и читал я в древних бумагах, что впервой на Черкасском острову стан свой имели запорожские казаки, коих кликали “черкасами”. Оттуда и пошло название - “Черкасский стан”, “Черкасск”.
- А вот, к примеру, когда построили собой наш войсковой? - не унимался Ленивов. - Гутарють, царь Петро Великий самолично в евонный алтарь закладывал и известью заливал?”
- Я тоже так слыхал! - согласился Осип. - Царь Петр Алексеевич многажды бывал у нас в Черкасске, особливо любил он атамана Фрола Минаича, дальнего родака нынешним Фроловым. И бунт Кондраться Булавина подавлял Петр Алексеевич и много еще чего доброго и худого сделал он на земле донской”. Евграф внимательно слушал беседу отца с казаками, многое ему уже было известно, иное внове, и это новое жадно ловил пытливый ум юного казака. Так в разговорах о прошлом Черкасска. о Разине, Булавине, Пугачеве и Ермаке Тимофеевиче доехали по Прибылянских ворот, по деревянному мостку, перекинутому через неширокую протоку войдя в город. Здесь их уже ждали родные и близкие...
Встреча была радостной и сердечной. Повзрослевший Евграф по-мужски крепко обнял брата, начал рассказывать о службе в Польше, о стычках с контрабандистами, поисках и каждодневных учениях. Петр слушал брата с жадностью, и ему самому хотелось вкусить настоящей боевой казачьей жизни. Заметив это, Осип Романович сказал:
- Не журись, Петруша, найдем тебе дело. Ныне назначен я дьяком в наше Войсковое гражданское правительство, возьму вас туда для исправления письменных дел. Аатман наш войсковой Алексей Иловайский чинить запрета, полагаю, не станет”.
И действительно, генерал-майор Иловайский не возражал, и вскоре Евграф и Петр стали работать при отце, “исправляя письменные дела” гражданского правительства.
Войсковое гражданское правительство было создано в Черкасске в 1775 году сразу же после разгрома и жестокого подавления пугачевского восстания. Светлейший князь Григорий Потемкин подготовил указ - и императрица Екатерина II подписала его - по которому власть на Дону была отделена от гражданской. Военными делами с тех пор стал ведать войсковой атаман, назначаемый Военной коллегией из Петербурга. Таковым стал “испытанный в верности” активный участник подавления пугачевского движения полковник Алексей Иванович Иловайский, произведенный вскоре в генералы. Для ведения гражданских дел этим же указом императрицы было создано Войсковое гражданское правительство, где кроме атамана состояло шесть старшин: двое назначались войсковым атаманом, четверо выбирались казаками сроком на год. С тех пор Войско Донское превратилось в административную единицу Российской империи со своим управленческим аппаратом, регалиями и печатью, которую в том же году прислали на Дон из Петербурга.
Прошло четыре года. Все это время братья усердно работали с отцом в Войсковом гражданском правительстве. Через руки Осипа Грузинова проходила переписка с Петербургом и Москвой, а также с казачьими полками, несущими нелегкую службу на неспокойной Кубанской линии. Иногда приходили в Черкасск письма от командующего Кубанским корпусом неутомимого генерал-поручика Александра Васильевича Суворова. Энергичного командующего волновали вопросы комплектования казачьих полков, направляемых на Кубанскую укрепленную линию, проблемы взаимоотношения с ногайцами, информировал он войскового атамана Иловайского и об успехах донцов в сем неспокойном районе.
“Милостивый государь мой Алексей Иванович!”, - писал в одном из июльских писем 1783 года Суворов атаману Иловайскому. - Изъявляю вашему превосходительству мою благодарность за почтение ваше ко мне чрез нарочное писание уведомляю: после вашего отбытия никаких о Донском Войске по полученным от его светлости ордеру и письму от первого июня пущенным, предписаний не имею, кроме одного засвидетельствования удовольствия в здешнем краю. Казака, от вас присланного, сочтя я продерживать здесь за излишнее, отправил его с сим. Вас же уверяю, что как скоро я получу от его светлости новое, а особливо относительно до вас повеление, не оставлю о нем известить. Поспешите, ваше превосходительство, отправлением полку господина Исаева, а особливо следующих в дополнение казаков господина Пантелеева, ибо оный занять должен определенные нужные посты. Пребываю с истинным почитанием и преданностию вашего превосходительства покорный слуга Александр Суворов”. («А.В.Суворов. Письма» . М., «Наука», 1987. С.86).
В другом письме, стремясь спасти от гибели ногайские семьи, Суворов просил Иловайского приютить их в Черкасске “впредь до решения его светлости князя Григория Александровича Потемкина”. («А.В.Суворов. Письма» . М., «Наука», 1987. С.89). Многие письма великого полководца проходили через руки Войскового гражданского правительства. Тогда же сыновья его, Евграф и Петр, впервые услышали имя знаменитого российского генерала. И никто не ведал, что Петр Грузинов еще не раз встретился с Александром Васильевичем и даже получит от него боевой Георгиевский крест 4-й степени и знак отличия Военного ордена.
На службе в Гражданском правительстве братья пробыли до 1786 года, а потом попали на Кубань, где вот уже много лет шли ожесточенные сражения с ногайцами и горскими народами, в которых активно участвовали донские казачьи полки. Евграф попал в полк премьер-майора Ивана Янова, Петр ушел с казаками подполковника Д.Е. Грекова. на полях сражений в предгорьях Кавказа Евграф, несмотря на молодость, “во всех бывших тогда с неприятелем сражениях обращался так, как должно - с неустрашимою храбростию”. Его отвага и храбрость были замечены командованием, и в восемнадцать лет Евграф стал есаулом войска Донского.
На Дону, куда Евграф вернулся в ореоле славы удачливого боевого офицера, он был “при Войске употребляем в разные должности”. А потом начался этап его гатчинской и петербургской жизни. Но это будет потом...
Михаил Астапенко, историк, член Союза писателей России
Сентябрьские сумерки медленно опускались на донскую казачью столицу город Черкасск. Прощальные лучи солнца, скатывающегося за горизонт, еще золотили кресты Петропавловской церкви Черкесска, а темнота уже захватывала город в свои объятия. Затих по-восточному шумный базар, казаки и приезжие торговцы разошлись по домам и гостиницам, только ночная стража лениво перекликалась, оберегая покой черкассцев. Все замерло до утра. И только около белеющей громады Петропавловской церкви наблюдалось суетливое движение. Медленно подкатили телеги с свежераспиленными бревнами и досками, дюжие казаки сноровисто и ловко свалили их на возвышенности у каменно-решетчатой церковной ограды и торопливо начали сооружать что-то, похожее на небольшой помост.
- Живей, ребята! - покрикивал на плотников старший. - Надобно к утру успеть, а то его высокопревосходительство господин атаман Василий Петрович будут недовольны, забранять.
- Не торопи, Авдей! - неласково пробурчал один из казаков. - Так на душе муторно, не курень вить строим, а шафот, будь ен неладен!
- Точно, ты тово, Авдей, не дратуй нас! - поддержал его казак с тяжелой широкой бородой, затесывающий бревно. - Я энтим пакостным делом впервой занимаюсь, дай Бог, в последний раз. А ты не судомься, зделаем мы твой шафот!
- Типун тебе на язык, Петро! - вскинулся тот, которого звали Авдеем. - Шафот энтот не для меня, борони Господь, а для братов Грузиновых, Евграфа и Петра, Бог им судья!
- За што ж их, сердешных, сказнить-то сбираютца? - участливо спросил длиннобородый, продолжая работу.
- Супротив государя императора они злое умыслили!- полушепотом доверительно сообщил Авдей. - Как Стенька Разин, аль Пугач Емелька хотели Расею всколомутить
- Ужель правда?! - в один голос испуганно протянули казаки.
- Так начальство гутарить, а как на самом деле, Бог его знаить! – неопределенно ответил Авдей. В тишине засыпающего города торопливо застучали топоры: приготовления к казни братьев Грузиновых начались...
В толще прошедшего времени нелегко разглядеть исторические корни славного рода Грузиновых, особенно ту часть, которая касается жизни предков Евграфа и Петра в Грузии. Известно, что в первой половине восемнадцатого века грузинский дворянин, князь Роман Намчевадзе, дед братьев, будучи убежденным сторонником России, не захотел покориться персам и туркам и переселился из Абхазии на Дон. Здесь, на вольной донской земле, он женился на русской, обзаведясь семьей и обретя новую родину. На Дону потомки вольнолюбивого князя получили и новую фамилию - Грузиновы - поскольку являлись выходцами из Грузии. Такова была тогдашняя традиция, что выходцы из Турции становились Турчаниновыми, из Калмыкии - Калмыковыми, а из Грузии - Грузиновыми.
На второй родине не рвалась ниточка, связывавшая вновь поселившихся на Дону с первой их родиной. Сыновья Романа Намчевадзе - Осип, Михаил, Илья - уже носили фамилию «Грузиновы».
Пройдет время, и потомок князя Романа И.Р.Грузинов, соученик великого Михаила Лермонтова по Благородному пансиону, в поэтических строках вспомнит своего легендарного деда:
Мой дед пришел из-за Кавказа,
Он полюбил широкий Дон.
В былые дни там без заказа
Селился люд со всех сторон. (Грузинов И.Р. Отблески поэзии. М.,1849. С.54.)
Дальнейшая судьбы Романа Намчевадзе неизвестна. Его род уверенно продолжили и прославили сыновья и внуки.
Осип Грузинов, отец наших героев, был незаурядной личностью. Он знал русский, грузинский, армянский языки и умел читать и писать на этих языках, что являлось чрезвычайной редкостью для Дона того времени. Осип отличался ясным умом, хитростью и образованностью. В донской столице, Черкасске, где обосновался Роман Намчевадзе, Осип женился на казачке Афанасьевой и имел от нее пятерых сыновей: Евграфа, Петра, Романа, Афанасия и Николая.
Грамотный и расторопный Осип, обосновавшись на Дону, вел активный образ жизни, свойственный грузинскому характеру: он служил в войсковом управлении, откуда часто выезжал по войсковым надобностям в Петербург и Москву. Ему же, казаку, имеющему “репутацию человека солидного и добросовестного”, неоднократно поручалось войсковой канцелярией возглавлять отряды по сыску беглых крестьян, производить следствие и суд над бунташными крестьянами и казаками. И, конечно же, Осип, как и любой другой сильный и боеспособный казак, участвовал в походах и сражениях против недругов государства Российского, дослужившись до немалого чина войскового старшины. (Лесин В., Коршиков Н. Евграф Грузинов. - // «Вопросы истории». № 7. 1987. С.89).
Гордостью и надежей Осипа Романовича был старший сынок Евграф, родившийся в Черкесске в 1769 году. Настоящего казака хотел вырастить Осип из высокого, чернявого, отличавшегося красотой старшего сына. А где куются настоящие характеры, как не в походах и сражениях?! И с младых лет Евграф был приучаем к тяготам беспокойной казачьей жизни.
...Весна 1779 года пришла на Дон внезапно и весело. Еще вчера легкий морозец, уверенно, казалось, держал землю в зимней спячке, а сегодня блеснуло ласковое солнышко, и ушел-убежал проказник-мороз, приспело время весны и тепла. Забурлили-зарокотали звонкие весенние ручьи, наполняя мутной водой неглубокие ерики, озера, протоки, в большом числе окружавшие Черкесск. С весной пришла в донскую столицу новая жизнь, приспели новые хлопоты. Новые веяния ворвались в благополучную жизнь семьи Осипа Грузинова.
В один погожий весенний вечер он пришел в свой курень весело-взволнованным и объявил жене и детям, что с Дону в польские земли в корпус генерала-поручика Павла Потемкина отправляется полк донских казаков.
- Кто за командира будет? - солидно, по-взрослому, спросил Петр, стоя рядом с высоким, статным Евграфом. Осип ласково посмотрел на сыновей, и что-то приятно-теплое прокатилось по душе: отрадно иметь таких детей. Вот вместе стоят старшие Евграф и Петр, а вот вдвоем держатся Роман и Афанасий. Каждый из них напоен рассказами о героических деяниях донских казаков, каждый горит неистребимым желанием самом творить яркие подвиги. Только младшенький, Николаша, тихий и мечтательный мальчик с большими черными глазами больше любит чтение книг в уединении, хотя любит братьев, так же как и они его.
- Батя, кто полком-то командовать будет? - повторил свой вопрос задумавшемуся отцу Петр.
- Походным атаманом, Петенька, будет Ефим Дмитрич Кутейников, полковник. Да вы ево знаете! - добавил Осип.
- Знаем! Знаем! - весело заговорил Евграф. - Дядя Ефим бился с басурманами в минувшую войну.* (Имеется ввиду русско-турецкая война 1768-1774 годов-М.А.). Медаль золотую имеет!”
- Молодцы! - с гордостью подумал Осип. - И в самом деле Ефим Дмитрич отличился в 1769 годе при осаде крепости Бендеры, когда отрезал и истребил басурманский конный отряд, потом показал геройство казацкое при переходе через Сиваш и в сраженьи под Перекопом. А в июне 1771 года, как сказывал сам Дмитрич, он бился в счастливом для россиян сражении под Кафой, а опосля, уже году в семьдесят четвертом, был Дмитрич городовым судьей Черкесска”. Осип Романович успокоил разгомонившихся детей и почти торжественно возгласил:
- Удалось мне уговорить Ефима Дмитрича взять в поход тебя, Евграф.
Готовься!
- Ура! - ликующе подпрыгнул Евграф, обнимая отца. А Петр, насупившись, всем своим видом показывая, что и он не прочь бы поехать в далекую заманчивую Польшу.
- Ты ишшо мал, Петруша! - заметив это, с улыбкой поговорил Осип. - Но в курене останешься за старшого. Слушайся мать, следи за меньшими братьями”. Петр недовольно засопел, обиженно отвернулся, но покорился отцовской воле.
...Несколько дней спустя казачий полк под начальством полковника Ефима Кутейникова выступил из Черкесска к границам далекой Польши. В его составе находился Осип Грузинов с старшим, любимым сыном Евграфом, для которого отныне начиналась взрослая казачья жизнь.
На берега тихого Дона, в родной Черкесск, отец и сын Грузиновы вернулись в 1782 году. Шли неторопливым конным шагом со стороны Аксайских гор, с вершины которых в изумрудной пойме Дона они увидели свой город, сверкавший золотыми крестами всех своих пяти каменных и двух деревянных церквей. Особой красотой выделялся войсковой Воскресенский собор - главный храм не только Черкесска, но и всей Земли Войска Донского. Казаки, давно не видевшие панорамы родного города, невольно залюбовались чарующей картиной, словно заново открывая для себя красоту Черкесска.
- Давно збираюсь спросить тебя, Осип Романыч, - тихим голосом заговорил ехавший рядом с Грузиновым казак Степан Ленивов, - откуда, к примеру, произросло название нашего города, и кто первым тут проживал? Я дюжа энтим интересуюсь, потому как ты человек ученый, превзошел многие языки и грамоте разумеешь!” Осип польщенно зарделся от похвалы и, помедлив для размышления, сказал:
- Когда в Черкасском городке первый казак появился, я того не ведаю, да и в бумагах старых про то не сказано. А гутарили старики, и читал я в древних бумагах, что впервой на Черкасском острову стан свой имели запорожские казаки, коих кликали “черкасами”. Оттуда и пошло название - “Черкасский стан”, “Черкасск”.
- А вот, к примеру, когда построили собой наш войсковой? - не унимался Ленивов. - Гутарють, царь Петро Великий самолично в евонный алтарь закладывал и известью заливал?”
- Я тоже так слыхал! - согласился Осип. - Царь Петр Алексеевич многажды бывал у нас в Черкасске, особливо любил он атамана Фрола Минаича, дальнего родака нынешним Фроловым. И бунт Кондраться Булавина подавлял Петр Алексеевич и много еще чего доброго и худого сделал он на земле донской”. Евграф внимательно слушал беседу отца с казаками, многое ему уже было известно, иное внове, и это новое жадно ловил пытливый ум юного казака. Так в разговорах о прошлом Черкасска. о Разине, Булавине, Пугачеве и Ермаке Тимофеевиче доехали по Прибылянских ворот, по деревянному мостку, перекинутому через неширокую протоку войдя в город. Здесь их уже ждали родные и близкие...
Встреча была радостной и сердечной. Повзрослевший Евграф по-мужски крепко обнял брата, начал рассказывать о службе в Польше, о стычках с контрабандистами, поисках и каждодневных учениях. Петр слушал брата с жадностью, и ему самому хотелось вкусить настоящей боевой казачьей жизни. Заметив это, Осип Романович сказал:
- Не журись, Петруша, найдем тебе дело. Ныне назначен я дьяком в наше Войсковое гражданское правительство, возьму вас туда для исправления письменных дел. Атаман наш войсковой Алексей Иловайский чинить запрета, полагаю, не станет”.
И действительно, генерал-майор Иловайский не возражал, и вскоре Евграф и Петр стали работать при отце, “исправляя письменные дела” гражданского правительства.
Войсковое гражданское правительство было создано в Черкасске в 1775 году сразу же после разгрома и жестокого подавления пугачевского восстания. Светлейший князь Григорий Потемкин подготовил указ - и императрица Екатерина II подписала его - по которому власть на Дону была отделена от гражданской. Военными делами с тех пор стал ведать войсковой атаман, назначаемый Военной коллегией из Петербурга. Таковым стал “испытанный в верности” активный участник подавления пугачевского движения полковник Алексей Иванович Иловайский, произведенный вскоре в генералы. Для ведения гражданских дел этим же указом императрицы было создано Войсковое гражданское правительство, где кроме атамана состояло шесть старшин: двое назначались войсковым атаманом, четверо выбирались казаками сроком на год. С тех пор Войско Донское превратилось в административную единицу Российской империи со своим управленческим аппаратом, регалиями и печатью, которую в том же году прислали на Дон из Петербурга.
Прошло четыре года. Все это время братья усердно работали с отцом в Войсковом гражданском правительстве. Через руки Осипа Грузинова проходила переписка с Петербургом и Москвой, а также с казачьими полками, несущими нелегкую службу на неспокойной Кубанской линии. Иногда приходили в Черкасск письма от командующего Кубанским корпусом неутомимого генерал-поручика Александра Васильевича Суворова. Энергичного командующего волновали вопросы комплектования казачьих полков, направляемых на Кубанскую укрепленную линию, проблемы взаимоотношения с ногайцами, информировал он войскового атамана Иловайского и об успехах донцов в сем неспокойном районе.
“Милостивый государь мой Алексей Иванович!”, - писал в одном из июльских писем 1783 года Суворов атаману Иловайскому. - Изъявляю вашему превосходительству мою благодарность за почтение ваше ко мне чрез нарочное писание уведомляю: после вашего отбытия никаких о Донском Войске по полученным от его светлости ордеру и письму от первого июня пущенным, предписаний не имею, кроме одного засвидетельствования удовольствия в здешнем краю. Казака, от вас присланного, сочтя я продерживать здесь за излишнее, отправил его с сим. Вас же уверяю, что как скоро я получу от его светлости новое, а особливо относительно до вас повеление, не оставлю о нем известить. Поспешите, ваше превосходительство, отправлением полку господина Исаева, а особливо следующих в дополнение казаков господина Пантелеева, ибо оный занять должен определенные нужные посты. Пребываю с истинным почитанием и преданностию вашего превосходительства покорный слуга Александр Суворов”. («А.В.Суворов. Письма» . М., «Наука», 1987. С.86).
В другом письме, стремясь спасти от гибели ногайские семьи, Суворов просил Иловайского приютить их в Черкасске “впредь до решения его светлости князя Григория Александровича Потемкина”. («А.В.Суворов. Письма» . М., «Наука», 1987. С.89). Многие письма великого полководца проходили через руки Войскового гражданского правительства. Тогда же сыновья его, Евграф и Петр, впервые услышали имя знаменитого российского генерала. И никто не ведал, что Петр Грузинов еще не раз встретился с Александром Васильевичем и даже получит от него боевой Георгиевский крест 4-й степени и знак отличия Военного ордена.
На службе в Гражданском правительстве братья пробыли до 1786 года, а потом попали на Кубань, где вот уже много лет шли ожесточенные сражения с ногайцами и горскими народами, в которых активно участвовали донские казачьи полки. Евграф попал в полк премьер-майора Ивана Янова, Петр ушел с казаками подполковника Д.Е. Грекова. на полях сражений в предгорьях Кавказа Евграф, несмотря на молодость, “во всех бывших тогда с неприятелем сражениях обращался так, как должно - с неустрашимою храбростию”. Его отвага и храбрость были замечены командованием, и в восемнадцать лет Евграф стал есаулом войска Донского.
На Дону, куда Евграф вернулся в ореоле славы удачливого боевого офицера, он был “при Войске употребляем в разные должности”. А потом начался этап его гатчинской и петербургской жизни. Но это будет потом...
Михаил Астапенко, историк, член Союза писателей России
