Разложение, разрушение, распад... Упадок, истлевание, гниль... Неостановимая тяга естества к ничто, проходящая через ряд микроскопических коллапсов, открывающих стоящую за органической сложностью неорганическую простоту. Распад множественности на единичности, структуры на элементы, целостности на части.
Каждый из нас, как биологическое существо, пестует свою целостность и стремится избежать разложения, видя за ним прекращение жизни. Действительно, жизнь – это упорядоченность, это структурное единство, это воспроизводящая себя множественность. И когда нас постигает смерть, приходит черёд разложения, и всё то, что так долго удерживалось вместе, начинает свой путь к отдельности, чтобы однажды влиться в безграничный океан чистой, бесформенной материальности. Первое время оно по инерции сохраняет прежнюю форму, внешнюю форму человека, но затем форма начинает удаляться из мёртвой плоти, не будучи готовой наделять собой то, что покинула жизнь, и скрепляющий материю воедино идеальный принцип своим бегством открывает дверь свободе.
Разложение есть освобождение. Всё то, что так долго было несвободно в насильственном единстве, получает право выхода, и после бегства формы начинает разбегаться содержание. Атомы составляли молекулу, но теперь они видят перспективу отдельности. Видят её и молекулы, составлявшие органоид, и органоиды, составлявшие клетку, и клетки, составлявшие ткань, и ткани, составлявшие орган, и органы, составлявшие тело. Каждый структурный уровень хочет сохранить себя, но вот проблема – он состоит из элементов, а элементы отныне презирают структурные уровни, видя себя чем-то отдельным. Они получают свободу и спешат возвратиться туда, откуда однажды пришли – в природу, слепое хранилище элементов, ждущих подходящую форму, чтобы собраться в новую целостность. Разумеется, на время, ведь время – это не абсолют, а всего лишь управляющий параметр процессов соединения и распада.
Но не стоит думать, будто между точками рождения и смерти организма все элементы скованы какими-то обязательствами по отношению к нему и не могут его покинуть. Нет, тело открыто для движения своих структурных компонентов и замещения одних компонентов другими, в результате чего оно превращается в биологический аналог корабля Тесея, парадокс которого состоит в том, остаётся ли оно самим собой после замены всех его составных частей или становится чем-то иным. Мы постоянно теряем химические элементы, молекулы, органоиды, клетки, ткани и иногда даже органы, но продолжаем жить. На место одних составных частей приходят другие, а если место остаётся пустым, целое начинает жить без отпавшей части, сохраняя надцелостную, а потому надматериальную форму. Но если компоненты тела постоянно замещают друг друга, не значит ли это, что мы перманентно разлагаемся, даже когда живём? Не значит ли это, что процесс разложения имманентен нашему телу, и тело в каждый момент времени переживает разложение, распад, разрушение? Мы, ходя по земле и отдаваясь повседневности, истлеваем и гниём?
Видимо, так. Но насколько же очевиден факт перманентного разложения нашего материального носителя, настолько же очевиден факт сохранения сверхматериальной формы; сохранения, позволяющего даже после замены одних отпавших компонентов другими, взятыми нашим организмом из природы и встроенными в общую структурную целостность тела, постулировать продолжающуюся во времени континуальность нашей самости. И вы после этого будете утверждать, что души не существует? Она существует, поскольку именно эту сверхматериальную форму, очевидно проявляющую себя в перманентности нашего материального существования, и назвали душой.
Но однажды душа покидает тело и возвращается к себе, в ту не просто сверхматериальную, но даже сверхидеальную структуру, от которой некогда отпала в качестве структурного компонента. Она освободилась от материального плена, и этим открыла дорогу к освобождению от материального плена мириадам природных компонентов. И они спешат домой, в бесструктурное ничто, чтобы затем, когда их снова позовёт некая форма, эта сохраняющая себя множественность, собраться воедино и начать новое совместное существование, конкретное и внешне непохожее на другие, скреплённое иллюзией своей отдельности и уникальности. И родится существо, и будет жить, и будет считать себя чем-то целостным и неделимым, парадоксально обмениваясь со средой материей и информацией.
А потом существо умрёт, и распадётся единство, и вновь восторжествует оборотная сторона созидания, и вольётся в море бесструктурной свободы очередная порция неприкаянной материи. И так до нового цикла, ведь душе так скучно без тела, но и не менее скучно в теле, и после очередного разложения она вновь воплощается, но, воплотившись, вновь мечтает о разложении, разрушении, распаде... И вновь упивается упадком, истлеванием гнилью... Наша душа – это диалектическое единство сверхматериальной целостности и материального распада, тяги к множественности и стремления к отдельности. Это гимн разложению и собиранию воедино, ода гниению и возрождению самости.
