Распрощавшись с Алексеем и его братом, утром, около 9 часов, мы надели рюкзаки и покинули автобазу. Прошлись на прощание по улицам Усть-Неры и вышли на позицию для голосования. Ждём попутный транспорт. Машины редки, но всё-таки большегрузные проезжают мимо раз в 10-15 минут. При этом не все притормаживают, проезжая мимо нас (так меньше пыли), и периодически нас окутывает облако поднятой с дороги пыли. На “Колымской” трассе от неё не спрячешься, пыль повсюду. Через полчаса нам остановился УАЗик, типа буханки. Он ехал до ближайшей артели, всего километров 20-30. Когда мы прибыли на место, водитель посоветовал нам зайти в столовую артели, если никуда не уедем и проголодаемся. Здесь уже повсюду моют золото, вдоль трассы бывают видны насыпи старых отвалов, переработанных ещё в сороковые и пятидесятые годы XX века, а потом перемытых на второй, а иногда и третий раз.
На новом месте нам долго ждать не пришлось. Остановился Lexus, в котором был один из магаданских золотодобытчиков по имени Дмитрий Попов. Вместе с ним в машине ехал его товарищ, православный батюшка, работающий в одной из церквей Магадана. Но этот самый батюшка выглядел совсем не как служитель культа, а скорее напротив, как отсидевший в тюрьме человек, может быть и не один раз. На заднем сиденье был ещё один человек. Чтобы его грязная одежда не пачкала дорогие сиденья машины, под него подстелили простынку. Было ощущение, что человек этот страдает от похмелья. Лицо его было печальным, а сам он весь сжался. Из разговора стало понятно, что этот человек — водитель экскаватора, и довольно талантливый. Его везут на помощь звену, которое должно намыть для товарища Попова порядка 50 кг золота за этот промывочный сезон.
Лицо экскаваторщика было перекошено, во рту не хватало зубов. Он производил впечатление довольно несчастного и страдающего человека. Чем звено отличается от артели? В артели работает несколько сотен человек, например, 300. Она обычно укоренена в одном месте и трудится там по несколько сезонов. Звено состоит из десяти-пятнадцати человек и обрабатывает малые участки земли, но работают не голыми руками, а тоже с техникой: бульдозеры, экскаваторы и прочее.
Добыча ценных металлов, в частности золота, строго регламентирована в нашей стране, и кто попало этим заниматься не может. Так называемого “вольного приноса” официально нет. Золотодобычей может заниматься только предприятие, а отдельно взятые люди (индивидуальные предприниматели) — нет. Тайком люди всё равно моют золото, но если у человека полиция найдёт его без соответствующих документов, то это считается уголовным преступлением. Таких старателей называют “хищниками”, вот они и моют золото, только нужно решить проблему — кому его сдавать? Тут, в Колымском регионе, например, нелегально добытое золото скупают ингуши, а потом на машинах вывозят на Кавказ. Но и эти же ингуши могут сдать тебя полиции, которая посадит в тюрьму. Золото — дело опасное! Машины с кодом региона “06” мы к тому времени уже видели на трассе.
Сдавать золото можно не только ингушам, но и официальным артелям. Ведь круг золотодобытчиков очень узкий, все друг друга знают, особенно те, кто работает здесь по 50-60 лет, чуть ли не со времён Дальстроя. Старатели-хищники, которые сами намыли золото могут сдать его в артель, а та сдаст его государству, как будто это золото было в артели добыто. Вольный принос был легален в Магаданской области в 1990-ые, но совсем недолго, губернатора Магаданской области Валентина Цветкова застрелили, и закон отменили.
По приглашению Дмитрия Попова поехали вместе с ним посмотреть, как живёт звено. Оно располагалось в 15 км от основной трассы, в глухом месте. Ни деревень, никого вокруг нет. Старатели жили в контейнерах, переделанных под жильё, в таком же контейнере располагалась столовая, только стояла она чуть поодаль от жилых “модулей”. На открытом воздухе был самодельный тренажерный зал (штанга, гантели, турник). Нас угостили чаем с печеньем и рассказами из истории золотодобычи прошлых лет. 1 кг золота стоит около 1.5 миллионов рублей, если всё звено намоет за сезон 50 кг, то выручит порядка 75 000 000 рублей. Отсюда нужно вычесть расходы на технику, еду, лицензию. Сезон промывки длится с апреля по октябрь. Снег ещё не успел сойти весной, а работы уже начинают, а осенью уже морозы наступили, а золото всё моют и моют. Тяжёлый труд. В итоге за сезон работяга получит по 60-70 тысяч в месяц, а более квалифицированный специалист, водитель экскаватора или бульдозера, порядка 100 000 в месяц. Но на эти деньги ещё зиму нужно прожить, да и не пропить всё в первые месяцы после окончания сезона. Много таких примеров, когда человек всю жизнь золото моет, а так себе квартиру и не смог купить.
После чаепития, Дмитрий засобирался в Усть-Неру, и подвёз нас от звена до трассы. Так мы и оказались на “Колымском” тракте, где нет ничего. В этом месте сразу ощущаешь, что ты находишься в дикой, глухой тайге. А гравийная дорога под ногами — хлипкая связь с цивилизацией. Территориально мы ещё были в Якутии, но до границы с Магаданской областью оставалось совсем чуть-чуть — километров 50-70. Машина здесь проезжала примерно раз в 30 минут.
