Отношения с отцом у Юлии всегда были сложные, поскольку она никогда не чувствовала его любви. Эгоистичный родитель предпочитал жить исключительно в свое удовольствие, запросто задерживался после работы ради распития п*ва с друзьями и часто обижал маму. Именно этот пункт больше всего раздражал и тревожил девочку в детстве.
- Мама, почему папа сказал, что ты совершенно бесполезная и никому не нужна? - пыталась Юля понять происходящее после очередной недовольной истерики отца.
- Не обращай внимание на разговоры взрослых, - советовала Дина, гладя дочь по голове, - Иногда мы говорим слова, о которых не задумываемся. И все это происходит, поскольку у взрослых плохое настроение.
Такое отношение и подход Юля не понимала в детстве и не пришла к пониманию с процессом взросления. К своим сорока годам вынужденная работать на двух работах мама, уже не напоминала некогда красивую и яркую женщину. Она тащила на себе быт, пропадала на работе и вынужденно терпела недовольство супруга. Он с годами начал чаще возвращаться домой в нетрезвом состоянии, что выливалось в скандалы.
- Как ты можешь терпеть такое отношение к себе? - спросила однажды уже заканчивающая школу Юлия.
- Так идти некуда, это квартира Сергея, а родственников у меня нет. Сейчас выгонит и мы с тобой останемся на улице. Вот и терплю, но ничего страшного, я уже привыкла, - пожала плечами Дина.
Сама Юля к такому отношению привыкать категорически отказывалась. Она пререкалась с отцом по любому поводу, раздражалась его категоричности и пыталась редко бывать дома. Юношеский максимализм, обида за мать и нежелание существовать в столь непростой атмосфере отрицательно сказывались на поведении и эмоциональном состоянии подростка.
- При первой возможности уже свалила бы из дома, - часто говорила Юля подружке.
- Так что тебе мешает? - искренне не понимала Алла, растущая в счастливой семье.
- Маму жалко, боюсь отец ее окончательно сломает.
Обычно все недовольство и претензии отца ограничивались оскорблениями, пару раз он поднимать руку на мать и пытался стукнуть Юлю. Девочка старалась увильнуть и спрятаться в своей комнате. Потом она выбиралась на улицу и подольше бродила без цели, боясь возвращаться обратно домой. Но однажды Сергей сильно изб*л Дину, и она оказалась в больнице.
- Я на него заявление напишу… Я сама его уб*ю… я всем расскажу… - отказывалась мириться со случившимся Юля.
- Не нужно дочка, - просила мама слабым голосом, - Это же какой позор тогда нам придется переживать из-за разборов этой ситуации. Кроме того, уходить нам некуда, а отец же не даст спокойной жизни. Боюсь что не самым лучшим образом это отразиться на нас обеих.
- Мы не можем сидеть в ожидании повторения, - здраво рассуждала Юля, - Неизвестно, что он выкинет в следующий раз.
- Прошу тебя прислушаться к моим просьбам и не делать глупостей, - придерживалась выбранной позиции Дина, - Я не буду давать никакие свидетельские показания.
Юля не понимала такой позиции матери, но не могла повлиять на изменение ее мнения. Она презирала отца и мечтала о том, как бы им хорошо жилось с мамой вдвоем, без него. Но Сергея не особенно волновало отношение к себе дочери, поскольку типичный эгоист предпочитал и дальше жить исключительно, ради собственного удовольствия. Пока жена находилась в больнице, он ни разу не поинтересовался ее здоровьем, переключив агрессию на единственную дочь.
- Ужина почему нет на столе? - вопрошал он, вернувшись с работы в дурном настроении, - Ты такая же бесполезная, как твоя мать. Ничего делать не умеешь, одни проблемы и неприятности от вас.
- Я тебе не служанка, хочешь, можешь сам готовить, - не стала смотреть в зубы отцу гордая девчонка.
- Да я тебе сейчас оплеух навешаю! - попытался приблизиться к ней Сергей.
Тогда Юля успела вылететь пулей с квартиры, схватив рюкзак, в котором было немного денег и телефон. Домой она несколько дней не приходила. Днем девушка была на учебе, потом шла в больницу к матери, и ничего ей не рассказывала. Вернулись домой они вместе уже после выписки Дины с больницы. Жизнь потекла в прежнем режиме, поскольку никто не собирался меняться. Мать работала и терпела угнетения, Сергей безосновательно считал себя практически королем ситуации, Юля ненавидела себя за невозможность изменить ситуацию.
Даже в институт ей пришлось поступать в своем городе на не любимую специальность ради того, чтобы не оставлять маму наедине с тираном. Она искренне не понимала ее нежелание бороться за освобождение от домашнего тирана.
- Можно же подать на развод и раздел имущества, - говорила Юля после очередного домашнего разбора, - Даже комната в общежитии на окраине города лучше, чем жизнь рядом с таким чудовищем.
- Так есть надежда, что эта квартира хотя бы потом тебе достанется, - объясняла Дина, - Если сейчас уйдем, Сергей специально сделает все возможное, чтобы лишить тебя наследства.
- Не нужно мне от него ничего, - уверенно заявляла Юля, - Сама заработаю и тебе еще помогать буду, но давай уйдем отсюда. Я больше не хочу жить в этом аду и не могу тебя бросить наедине с монстром.
Но нерешительная по характеру женщина, после многих лет давления и угнетения, превратилась в совершенно забитое и зашоренное создание. Она боялась слово против сказать, терпела постоянный террор и чувствовала себя виноватой перед дочкой из-за происходящего. Но уйти в никуда казалось безумием, обратиться за помощью было не к кому. При этом она прекрасно понимала, что является не единственной в мире жертвой домашнего насилия, поэтому не старалась ничего менять в этом вопросе. Так они и жили, пока Юля не окончила институт и не устроилась на работу.
За эти годы существенных перемен к лучшему не случилось, кроме того, Сергей все больше пил. Это ослабило его физически и возраст давал о себе знать, поэтому мужчина уже не был столь силен физически, но моральная обстановка угнетала, тревожила и постоянно давила. Юлия делала все возможное, чтобы поскорей найти нормальную работу с возможностью оплачивать съемное жилье. Это оказалось непросто, но особенного выбора у нее не было при всем желании.
Найдя работу с проживанием, Юля уговорила Дину перебраться вместе с ней в общежитие. Отец по этому поводу устроил грандиозный скандал, оскорбляя женщин последними словами. Девушке уже не было обидно или больно из-за происходящего, поскольку за годы существования в ужасной обстановке она разучилась чувствовать и переживать. Кроме презрения у нее не осталось ничего в душе.
- Попробуй только к нам приблизиться хотя бы на шаг, - сказала она шатающемуся отцу, решившему в очередной раз показать свою силу, - У меня газовый баллончик в руке, так что сразу в лицо струю получишь.
- Вырастил тварь! - скабрезно улыбался отец, - Если сейчас свалите, чтобы потом ноги вашей здесь не было!
- Не переживай, не будем тебе досаждать, лишь бы никогда не встречаться больше, - решительно сказала Юлия, которая была искренне уверена в правильности поступков и решений.
Она ненавидела отца настолько сильно, что не могла ничего с этим сделать. Позже Юля пыталась посещать психолога и ходила в храм, чтобы избавиться от гнетущего чувства, но все оказывалось бесполезно.
Каждый раз в памяти всплывали неприятные моменты прошлого, плачущая мама, свои детские переживания и слезы. Особенно больно было за мать, которая давно утратила интерес к жизни и напоминала забитого котенка.
Бытовые трудности на новом месте казались настоящими мелочами в сравнении с тем, что женщинам пришлось пережить за эти годы. Они не особенно вникали в подробности жизни главы семейства. Он продолжал пьянствовать, некогда уютная квартира превратилась в притон, о чем сообщила случайно встреченная в городе соседка.
- Ты бы хоть навестила отца, - сказала она с укором Юле, - Он нам все рассказал, как вы с мамой в погоне за красивой жизнью бросили его. Вот и запил от горя и предательства мужчина. А были бы вы нормальные, не позволили себе такое поведение и сохранили семью.
- Что вы знаете о нашей жизни и семье, чтобы советы свои раздавать? - не стала терпеть подобные обвинения девушка.
Юлю на самом деле давно не волновало отношение и мнение окружающих. Она настолько сильно устала от детства и юности под истерики зависимого человека, что считала избавление от него самой большой радостью последнего времени. Дина, конечно сильно переживала, но ради дочери готова была на всё. Она и так, чувствовала перед ней вину за украденное детство и вынужденное участие в скандалах.
Изначально женщина искренне любила мужа, верила в возможность его исправления и болезненно переживала происходящее. Потом Дина искала оправдание его поступкам и собственной слабости из-за невозможности что-то кардинально изменить. Позже разучилась переживать эмоции и чувства, плывя по течению и сосредоточив собственное внимание исключительно на потребностях дочери. Больше она не имела права ее подводить, видя насколько тяжело даются Юле даже небольшие победы в битве за лучшую жизнь. Оставалось жить одним днем в надежде на расположение высших сил, что Дина и пыталась делать.
- Ваш отец находится в реанимации из-за травм, полученных в пьяной драке, - сказал Юле по телефону незнакомый мужской голос, - Ваши координаты нам дали соседи, сказав, что вы являетесь единственной дочкой.
- Я смогу приехать в больницу только вечером после работы, - устало сказала девушка, не став вдаваться в подробности и задавать лишние вопросы.
Положив трубку, она пыталась сосредоточиться на работе, что оказалось непросто. Самым страшным для Юли было то, что она не чувствовала волнений или переживаний относительно состояния родственника. Ей фактически было безразлично, но полностью проигнорировать обращение доктора она не могла не из чувства долга, а исключительно из порядочности.
- Состояние пациента осложнено сильной алкогольной интоксикацией, - говорил девушке седой и серьезный доктор, - Я не могу гарантировать успеха в процессе его лечения. На данном этапе проводятся обследования, дальше будем принимать решение относительно лечения.
- Что от меня требуется? - спросила она скорей деловым, чем волнительным тоном.
- Скорей всего от вас потребуется финансовое участие и готовность к возможной инвалидности родителя. Исходя из общей картины состояния, он может остаться на долгое время в состоянии овоща.
Домой через парк Юля шла не спеша, подбирая нужные слова для разговора с мамой и пытаясь понять собственные ощущения. Эти понимания давались болезненно, поскольку она совершенно не чувствовала жалости или сострадания к родному по крови человеку, который давно убил все светлое в душе. Она не сомневалась в необходимости оплатить счета на лечение, но точно не была готова заботиться о спившемся человеке, который сознательно довел себя до подобного состояния.
Через неделю состояние отца немного улучшилось, но требовалось дальнейшее материальное обеспечение и длительная реабилитация.
- Вам придется постоянно находиться при пациенте, - с сочувствием сказал доктор.
- Если я не смогу или не захочу забирать отца? - спросила она, рассматривая для себя все варианты в такой непростой ситуации.
- После выписки мы переведем его в приют для одиноких людей, в котором ваш родственник получит профессиональную помощь персонала в рамках государственной программы.
Для себя Юля уже давно приняла решение. Она понимала, что это решение не сможет так просто принять мама и обязательно осудят любопытные соседи и знакомые. После многих лет существования в условиях давления и прессинга, Юлия просто не могла отформатировать память, изображать любовь и проявлять трогательную заботу о человеке, которого ненавидела.
Понимая, что поступает не по Божьим законам, девушка была готова нести ответственность за совершаемое перед небесами. Только они знали, что именно им с матерью довелось пережить за долгие годы и могли выносить суды. Мнение толпы ей казалось не особенно интересно, в своем будущем девушка не видела места дальнейшему угнетению и моральному давлению в любой форме.
После выписки из больницы Сергея отправили в государственный приют, поскольку шансов на возвращения физической активности у него не было. Юля не стала претендовать на его квартиру, убедив мать в необходимости оставшуюся жизнь прожить в душевном равновесии с собой. Все остальные оценки своего поведения она была готова принять исключительно после попадания в небесную канцелярию.
Автор: Римма Н.
