В некоторых кругах есть такая легенда, что операция «Марс»(наступление советских войск под Ржевом—Авт.) являлась сковывающей по отношению к операции «Уран»(наступление советских войск под Сталинградом—Авт.). Однозначных подтверждений в документах этому нет.
Вспомогательные операции могут быть подсчитаны по количеству войск, которые в них задействованы. Если считать в людях, то в операции «Марс» было задействовано больше народу, чем в операции «Уран». Если считать в танках и танковых соединениях, то в операции «Уран» их было больше. При этом эти две операции были похожи даже по схеме реализации, то есть обе делились на два этапа.
Второй этап под Сталинградом получил название «Сатурн», точнее были «Малый Сатурн» и «Большой Сатурн», то есть ещё один удар, который развивал успех «Марс», тоже должен быть такой удар, но он не реализовался, то есть под Сталинградом были реализованы «Уран» и «Малый Сатурн». К чему всё это?
Это к тому, что советское командование планировало две независимые операции на разных операционных направлениях и в зависимости от того, кто был противник и какие были условия, выделялись разные силы. Под Сталинградом танкодоступная местность, благоприятная для использования танков, где можно было масштабно использовать механизированные соединения.
Под Ржевом леса, достаточно прочная оборона немецкой 9-й армии группы армий «Центр» под командованием Вальтера Моделя. Естественно два фронта, Калининский и Западный, получили больше людей и артиллерии. При этом это именно войска в первой линии, не надо думать, что это какие-то жульнические подсчёты с Московской зоны обороны. Все эти цифры сейчас известны, действительно в операции «Марс» было больше людей, но в операции «Уран было больше танков.
Теперь перейдём к момента, касающихся, собственно, планированию операции «Уран» и откуда она взялась. Если посмотреть, откуда взялась операция «Уран», то, естественно, у всякой победы есть много отцов, а поражение всегда сирота.
Традиционно, и на самом деле это вызывает наименьшие сомнения, отсчёт времени по операции «Уран» начался с беседы в Кремле, когда товарищ Сталин проявил, что называется, недюжинный слух—А. М. Василевский и Г. К. Жуков шептались относительно другого решения по контрударам под Сталинградом, потому что до этого «Сражение за семафор» не приносило успеха. Товарищ Сталин, что называется, навострив ухо, спросил—какое такое решение, рассказывайте?
А. М. Василевский и Г. К. Жуков рассказывают И. В. Сталину новый замысел. Всё это относится к началу-середине сентября 1942 года. И рождение операции «Уран» это следствие советских неудач в «Сражении за семафор» к северу от Сталинграда, когда ничего не получалось, и все начали придумывать другое решение. Другое решение, понятно, что над ним думали в Генштабе, в Ставке, представители Ставки, то есть А. М. Василевский и Г. К. Жуков, одновременно подавались идеи «снизу».
Здесь мы подходим к тому, что авторство начали себе приписывать Н. С. Хрущёв и командующий Сталинградским фронтом А. И. Ерёменко. Опять же, сейчас доступны документы и можно прочитать, что они предлагали. Итак, что предлагал А. И. Ерёменко?
Вообще Андрей Иванович явно питал склонность к таким операциям, как САС, то есть какие-то английские броски спецназа в чёрных полумасках, достаточно почитать его предложения—«Отдельный сильный отряд с сапёрами-подрывниками выбросить на станцию Котельниково с целью разрушения узла и складов». То есть представляешь себе несущиеся по снежной степи машины, сапёры поджигают склады и уезжают в темноту.
А так А. И. Ерёменко предлагал: «В этой операции должны сыграть решающую роль 3ГВ. кк и две-три мехбригады, которые должны, невзирая ни на какие трудности марша, за сутки выйти в район Калача, где взорвать все переправы от нп Вертячий до нп Калач и занять оборону фронтом на восток. Этим закупорить противника на восточном берегу Дона одной кавдивизией, а мехбригадой прикрыться на реке Лисичка фронтом на запад, взорвать все переправы на этой реке и важные направления на отдельных участках заминировать».
То есть предлагалось—есть плацдармы на Калаче, от них скачут конники с мехбригадами, взрывают переправы, к западу от Дона идёт река Лисичка. Соответственно, взорвав переправы, в одну сторону от Дона встаёт заслоном одна кавдивизия, в другую сторону вторая. И, что называется, сев там, геройски закупорить. Естественно, этот план был мёртворождённым.
Даже румыны скорее всего сумели бы предотвратить прорыв советского кавалерийского корпуса и это дело явно «не взлетело бы». Но можно увидеть две конструктивные вещи. Первая—Андрей Иванович предлагал ещё ударить танками с юга, вот это уже было более дельное предложение. Вторая—удар по западному берегу Дона. До этого все удары в «Сражении за семафор»--это были удары по восточному берегу Дона. Собственно, это предлагал и К. К. Рокоссовский.
Более дельный план именно операции «Уран»—это был план с использованием танковой армии П. Л. Романенко, которая должна была ударить вместо кавкорпуса с плацдарма. При этом кавкорпус И. А. Плиева оставался в плане и ему было суждено сыграть существенную, если не сказать, очень важную роль в советском наступлении.
Кавкорпус в советском плане оставался, но масштабы его удара намного увеличивались. Танковая армия—два танковых корпуса, 1-й и 26-й, плюс к тому с соседнего плацдарма, там были советские плацдармы у Клётской и Серафимовичей, ещё один удар—это 4-й танковый корпус Кравченко, плюс кавалеристы. На самом деле очень масштабно предполагалось использовать кавалерию в операции «Уран», но не для рейдов по аэродромам.
Это был план, явно родившийся в Ставке и его «отцом» можно назвать двух людей—это Г. К. Жуков и А. М. Василевский. Именно они придумали настолько масштабный и амбициозный план. Такого раньше не делали—удар на большую глубину, сто километров, с плацдарма на Дону до Калача с севера и с юга, через голую степь, свежими формированиями, механизированными корпусами.
Механизированные корпуса были сильнее танковых корпусов, у них было больше пехоты. То есть, они состояли, как правило, из трёх механизированных бригад по три тысячи человек с танковым полком непосредственной поддержки танков и танковая бригада.
В свою очередь танковые корпуса наоборот, то есть три танковые бригады и одна мотострелковая бригада, не механизированная, всё же это определённая разница.
Это были полностью механизированные соединения. В случае с мехкорпусом—это по штату 16 000 человек. Танковый корпус—нескольким больше десяти тысяч. И два механизированных корпуса должны были бить из степей То есть при подготовке они переправлялись через Волгу, имея за спиной достаточно хрупкие переправы, прятались худо-бедно в лесах и пространстве и должны были ударить, что называется, из неизвестности в тыл немцам.
Насчёт мехкорпусов есть ситуация, которая была описана А. М. Василевским, он это описал Константину Симонову о том, что один из командиров мехкорпусов, В. Т. Вольский, незадолго до операции, а готовится операция, он написал письмо лично И. В. Сталину. Вообще, это была такая общая практика, писать письма «вождю», в ящичек у Спасских ворот. У Спасской башни бросали письмецо и это всё обрабатывалось секретариатом Сталина. Целый командир мехкорпуса написал: «Дорогой товарищ Сталин! Считаю своим долгом сообщить Вам, что я не верю в успех предстоящего наступления. У нас недостаточно сил и средств для него. Я убеждён, мы не сумеем прорвать немецкую оборону. Вся операция закончится катастрофой» и т. д. А. М. Василевский это рассказывает Константину Симонову.
Соответственно товарищ Сталин дальше спрашивает—а как Вы объясняете это письмо. А. М. Василевский ответил, что не может объяснить это письмо В. Т. Вольского. На наш взгляд в разговоре с Константином Симоновым А. М. Василевский несколько «сглаживал углы, потому что имеются документы о подготовке этого мехкорпуса и там видны все прелести нового формирования—у танкистов мало часов вождения и они первый раз на фронте. На самом деле это всё читал А. М. Василевский, он был прекрасно в курсе, просто не стал Константину Симонову, так сказать, драматизировать ситуацию, изложил вкратце. Но тем не менее большое ему спасибо, что он про всё это рассказал.
На самом деле, что всегда бросается в глаза по операции «Уран», это то, что «прошли по лезвию», и это во всём, и в идее, и в подготовке операции. Ну приняли бы план А. И. Ерёменко и всё, ничего бы не состоялось, хотя А. М. Василевскому и Г. К. Жукову абсурдность этих всех рейдов была понятна с самого начала. Но тем не менее вот ситуация с В. Т. Вольским, вроде бы можно всё отменить, остановить и подготовиться. Но А. М. Василевский сказал—против румын и так сойдёт. И здесь любое промедление было смерти подобно.
Немцы чувствовали неладное и это ощущение неладного выражалось в том, что они отовсюду лихорадочно выдёргивали резервы. Конечно, самым большим «козырем» у немцев при подготовке всех этих событий конца осени-начала зимы 1942 года была 6-я танковая дивизия. После битвы под Москвой она была выведена на запад, была переформирована, получила новую бронетехнику и выехала на фронт. Причём на фронт она выехала для того, чтобы подпирать плацдарм 3-й румынской армии у Клётской и Серафимовичей. То есть она выехала как раз туда, где её появление было бы опасным и неприятным.
Но на момент начала операции «Уран», 19 ноября 1942 года, она находилась ещё под Брестом, то есть ехать ещё далеко. На самом деле если с операцией «Уран» ещё неделю подождать, то эта дивизия как раз могла успеть приехать. Более того, помимо этого самого сильного «козыря» у немцев имелись боевые группы. Паулюс и Вейхс не были слепыми, они видели, что что-то готовится, они просто не понимали масштабы того, что их ждёт. Они выдёргивали из Сталинграда боевые группы из танковых дивизий и как раз направляли на подпорку плацдарма тех самых румын, как раз Клётская и Серафимовичи.
Напомню, у плацдарма Клётской и Серафимовичей фронт занимали румыны, и Паулюс свой шанс этот плацдарм ликвидировать упустил. Этим плацдармом можно было заняться в сентябре 1942 года, им не занялись в сентябре 1942 года, он существовал. И для румын этот хитрый план кампании—сесть на Дону и обороняться, он не работал—они сидели в голой степи, причём понеся немалые потери, поэтому они находились не в лучшем состоянии.
Естественно, это место было слабое, его изо всех сил пытались усилить, в том числе туда перебрасывали артиллерийские орудия и сапёров. Незадолго до этого румыны получили противотанковые средства. Самой большой проблемой румын были противотанковые средства. Им дали гранатомёты кумулятивных снарядов, то есть французские пушки 75-мм, поставленные на лафет Pak 38, получились Pak 97-38. Они стреляли исключительно кумулятивными снарядами. На самом деле это было то ещё чудо-оружие, тем не менее румыны получили именно его.
У румын была румынская танковая дивизия, про которую, опять же, немцы писали, что она была как «бледная тень», потому что унтер-офицеры плохие, офицеры ещё хуже и подготовка никакая. В эту румынскую танковую дивизию немцы «влили» немного немецкой бронетехники. У румын здесь основная бронетехника была как танк Pz.35(t), то есть изначально чешские танки, но сделанные для румын. У румын они назывались Skoda R-2.
Поскольку в тех местах шли танковые бои, там осталось много подбитых «тридцатьчетвёрок». Поскольку делать было нечего, румыны решили пострелять из своих танков по «тридцатьчетвёркам». Естественно, результаты были совершенно удручающими, что называется, не пробил. Это ещё больше испортило настроение румынам.
Но на этом приключения у румын не закончились. В румынскую танковую дивизию немцы передали около трёх десятков немецких танков и прибывают немецкие инструкторы. Как раз незадолго до начала операции «Уран» немецкие инструкторы помахали румынам ручкой, сказали «До свидания!» и уехали. Соответственно румыны остались один на один с этими танками, получив только краткий курс. Поэтому хоть у румын и были эти немецкие танки, но это не помогало.
На этом, естественно, вся эта подготовка не закончилась. Была немецкая 22-я танковая дивизия, которая стояла вдалеке и её тоже немцы стали судорожно подтягивать к плацдарму Клётская-Серафимовичи. Опять же, как мы видим, немцы чувствовали, что что-то происходит и подтягивают силы. Любая задержка здесь проходила гранью «успех-поражение».
Немецкая 22-я танковая дивизия совершает марш по обледенелым дорогам в 250 километров. Но хуже всего, что у танков Pz.38(t) чешского производства вдруг начала искрить проводка и они один за другим начали выходить из строя. Что происходит?
Оказались мыши. Это абсолютно не шутка, эта история подробно излагается в официальной истории этого немецкого соединения—22-й танковой дивизии. Непонятно, из чего чехи делали проводку в танках, но именно чешские машины оказались для мышей наиболее вкусными. Мыши пожрали проводку до начала операции «Уран». То есть иногда говорят, что это произошло во время операции «Уран». Нет! Это было до начала операции «Уран».
На немецких танках проводка видимо была совсем не вкусная для русских мышей, поэтому немецкие танки все доехали куда надо, а чешские искрили. И ситуация такова, что к месту назначения прибывают только немецкие танки с не вкусной проводкой. Чешские танки бросаются где-то по дороге и на обочине. Их судорожно пытаются восстановить и сколько-то штук их всё же приехали, То есть, видимо, что называется, недоеденную проводку собрали из всех машин и поставили. В принципе немцы стоят во всеоружии. Уже подходит момент начала операции «Уран».
Здесь ещё надо сказать, что товарищ Сталин, конечно, проявил чудеса слуха в сентябре 1942 года, но в октябре 1942 года он выпускает Приказ №306 об отсутствии эшелонирования, о том, что не надо эшелонировать стрелковую дивизию, выпускает Приказ №325 о том, что танки с танками не воюют. В общем на самом деле начинает мешать, если уж говорить откровенно.
Реально, стоявшие против румын войска, были построены не оптимально, то есть в резерве у командира дивизии был не полк, а в лучшем случае батальон. Это ухудшало ситуацию.
Кроме того, товарищ Сталин говорил—без авиации не начинать. На самом деле все три советские воздушные армии Юго-Западного фронта Н. Ф. Ватутина, Донского фронта К. К. Рокоссовского и Сталинградского фронта А. И. Ерёменко, у них у всех, откровенно говоря, была довольно слабая авиация. Поэтому когда товарищ Сталин требовал—без авиации не начинать, он только сдвигал сроки и это могло закончиться очень плохо, потому что приехали бы боевые группы из Сталинграда и заняли господствующие высоты, приехала бы эта 6-я танковая дивизия, и на пути двух советских корпусов иметь свежую целую танковую дивизию, плюс погрызенную мышками 22-ю танковую дивизию и убогую румынскую танковую дивизию—это уже гораздо хуже, чем могло бы быть. Про указание товарища Сталина всё же решили, что, конечно, без авиации это плохо, но давайте всё же начнём, потому что советские мехкорпуса прячутся к югу от Сталинграда, практически в голой степи, их вот-вот увидят немцы и ничего хорошего из этого не выйдет.
Отдельно надо сказать про роль товарища Жукова, поскольку Жуков отправился воевать под Ржев(Про операцию «Марс» возможно и расскажем, всё зависит от времени и финансовых возможностей, интернет не бесплатный—Авт.). Иногда говорят, почему Г. К. Жукову приписывают Сталинград?
На самом деле правильно приписывают, поскольку он до самого последнего момента находился в войсках, и 3 ноября 1942 года, за две недели до начала операции «Уран», он проводил совещание в штабе 5-й танковой армии, где он, кстати, обозначал цели операции. Что хотело советское командование? Достаточно любопытно в том плане, что планы, прямо скажем, были амбициозные.
Планировалось заставить румын выйти из состояния войны путём полного разгрома румынской армии; Добиться решающего перелома для нас в ходе войны. Как мы знаем сейчас, да, добились. Планировалось окружение и разгром сталинградской группировки. Да, всё так. То есть выбивание Румынии, это, конечно, не особо, но что касается остальных пунктов, то вполне соответствовало поставленным задачам.
Неприятным моментом для советской стороны было то, что неправильно определили численность немцев. А. М. Василевский честно признался в мемуарах : «По разведывательным данным из фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, а также разведывательных органов Генерального штаба, общая численность окружённой группировки, которой командовал генерал-полковник Паулюс, определялась в то время в 85-90 тысяч человек. Фактически же в ней насчитывалось, как мы узнали позднее, более трёхсот тысяч человек».
То есть разведка доложила неточно и здесь это может быть сработало во благо, поскольку если бы узнали, что триста тысяч, могли бы отложить, что имело бы самые неприятные последствия.
Но откладывать не стали и 19 ноября 1942 года началась операция «Уран». Первыми начали как раз к северу от Сталинграда наступление Юго-Западный фронт Н. Ф. Ватутина, которому как раз подчинялась советская 5-я танковая армия и Донской фронт К. К. Рокоссовского. Они начали первыми и ударили по румынам. При этом немцы замечали подготовку и бомбили переправы.
Тем не менее противник всё же не ожидал таких масштабов, что будет настолько масштабное наступление с несколькими ударами. Румыны довольно быстро дрогнули, поскольку, действительно, была сильная артподготовка. И самое главное танки, то есть самая большая проблема у румын была в противодействии танкам. Появление на поле боя танков, то есть ввод 5-й танковой армии в бой, а не в чистый прорыв, довершили прорыв обороны румынских войск и два советских танковых корпуса—1-й и 26-й, отправились в глубину, в сторону Калача, то есть окружать немцев.
Причём на этом самом совещании 3 ноября 1942 года Г. К. Жуков, обращаясь к В. В. Буткову, командиру 1-го танкового корпуса, говорил прямым текстом: «Ваш корпус наступает на заходящем фланге», то есть он был на внешней стороне этого удара, «и Вы строго охраняете его. Следите, чтобы враг не прорвался через Ваш корпус и не задержал наступление 26-го танкового корпуса. В районе Нижне-Чирской стоит танковый корпус немцев, резерв Гитлера. Если пропустите противника на 26-й танковый корпус, пеняйте на себя!». Это пересказ мемуаров В. В. Буткова, может быть ему там и жёстче сказали.
Тем не менее, есть наличие немецкого резерва, того самого немецкого 48-го танкового корпуса, никто же не знал, что на нас ещё работают мыши. Поэтому как бы эффект от 22-й танковой дивизии был невелик. Кроме того, немцы были в стилистике советских мехкорпусов 1941 года—немцы начинают менять направление удара 22-й танковой дивизии, то есть сначала из района, где она была сосредоточена в качестве резерва, её отправляют на северо-запад. По обледенелым дорогам она едет на северо-запад, опять же, едут только немецкие машины. Посреди дороги ей говорят, разворачивайтесь и езжайте в другую строну, она поворачивается в другую сторону.
В общем, на самом деле, получается хаос, немцы не успевают удержать советский прорыв, то есть не успевают нанести достаточно сильный контрудар. Был и румынский контрудар, но эффекта тоже не имел, эта немецкая достаточно низкая оценка румынской танковой дивизии показывает, собственно, что от румын не стоило многого ожидать.
Эти два советских танковых корпуса рвутся в глубину. Надо сказать, что здесь очень многое зависело от того, чтобы они очень быстро добежали до цели. На советскую сторону работала плохая погода, то есть немецкая авиация практически не летала, здесь густой туман, который над всем этим стелился, он способствовал советскому наступлению. То есть советский танковый корпус мог встать посреди дороги, в овраге, степи и заправляться.
При этом понятно, что всё шло с определённым «трением». Вот этот «путь в историю», практически «путь по лезвию», нельзя сказать, что всё было идеально. Если мы почитаем боевые документы, там, например, есть такое: «26-й танковый корпус, упоённый успехами, большим количеством трофеев, вместо того, чтобы после сдачи района полку 119-й СД и идти вперёд на выполнение задачи дня, остался в Перелазовской дожидаться 19-ю танковую бригаду и подсчитывать трофеи».
На самом деле на пути у советских частей действительно было много складов. В частности, на одном из складов советской стороной было обнаружено около двухсот или трёхсот пулемётов «максим». Видимо за всё сражение в большой излучине Дона немцы собрали все трофеи, сложили эти пулемёты «максим» и они достались советским частям. Вообще, этот весь район был уставлен подбитыми танками и это, конечно, производило не сильно приятное впечатление на тех, кто на своих танках нёсся к Калачу, то есть на самом деле неслись по тем же районам.
Отдельно надо сказать о том, что кавалерийский корпус И. А. Плиева и 4-й танковый корпус Кравченко взяли на себя вот эти боевые группы немцев, которые шли из Сталинграда. Конечно, Паулюс свои танковые дивизии в Сталинграде «сточил почти до ушей», но какое-то количество танков, мотопехоты и моторизованной артиллерии он отправил на запад, чтобы они попытались сто-то подпереть. Вот это что-то подпереть как раз попало под удары, обхваты и обходы как раз-таки Кравченко и И. А. Плиева. Естественно, они тоже захватывали трофеи.
Но тем не менее советские части приняли на себя вот эти все немецкие боевые группы. Причём это всё, естественно, усугубилось бардаком. Боевая группа 24-й танковой дивизии Ленски, который, кстати, попал к нам в плен и всё подробно рассказывал, он повествует: «22 ноября, в первой половине дня была получена радиограмма 14-го танкового корпуса. К сожалению её не удалось расшифровать, так как в целях маскировки она была составлена по особой карте, на которой названия населённых пунктов, высоты и т. д., были зашифрованы цифрами. Такой специальной карты у дивизии не было, так как она даётся лишь тем соединениям, которые в течение продолжительного времени остаются на одной и той же позиции. Офицер связи(офицер связи корпуса—Авт.) также не имел такой карты.».
В общем, куда надо немцы не доехали. Единственное, чем повезло Ленски, он напоролся на аэродром с горючим, то есть он сумел хотя бы заправить танки. Тем не менее кавалеристы и корпус Кравченко приняли на себя и спасли от того, что будут немецкие контрудары по советской главной группировке. Советская главная группировка—это всё же 26-й танковый корпус, будущий 1-й гвардейский, и 1-й танковый корпус, который прикрывал его с другой стороны. Вот они то как раз двигались на главное ключевое направление. И от того, насколько они успешно выступят, зависело очень многое.
Здесь на Красную Армию сработало, как ни странно, наличие у немцев трофейных танков, которые немцы использовали для боевой подготовки боёв в Сталинграде. У Калача был мост, по этому мосту регулярно ездило немецкое учебное подразделение на советских трофейных танках, которыми немцы обкатывали ту пехоту, которая штурмовала Сталинград.
Соответственно ночь, вдалеке появляются фары «тридцатьчетвёрок». И немецкая охрана моста думает, что это ихние, опять кого-то обкатывают для штурма Сталинграда. Подъезжает группа подполковника Г. Н. Филлипова, который захватывает мост практически без боя и прорывается в Калач.
Это было очень большой удачей, то есть иной раз бывает так, что большая операция зависит от удачи. Понятно, что удача всегда на стороне умелых, грамотно была собрана эта советская группа, поскольку основная масса советского танкового корпуса к тому моменту ещё вела бои на подступах к Дону. То есть там были всякие разрозненные части немцев, которые тем не менее оказывали сопротивление. И между ними проскакивает передовой советский отряд, в нём буквально меньше десятка «тридцатьчетвёрок».
Вообще, к тому моменту советский танковый корпус потерял изрядно боевых машин, то есть в итоге до Калача доехало где-то около 40-50 танков из почти двух сотен первоначальных. Были и технические неисправности и погодные условия, всё же большая глубина удара. В общем проскочили, захватили, северная «клешня» сработала, всё складывается очень хорошо.
С юга наступают как раз советские механизированные корпуса В. Т. Вольского и Танасчишина. Причём в составе соответствующих армий по численности они примерно треть, то есть получаются такие высокотехнологичные механизированные армии, которые атакуют румын. Они опрокидывают румын, несутся по степи, что справа и слева, никто не знает. Ездят броневики БА-64 и пытаются прощупывать обстановку. И это всё дополняется посылкой делегатов связи.
Опять же, по 1941 году любят рассуждать—вот делегаты связи. В 1942 году во время операции «Уран» тоже были делегаты связи. Иной раз хорошо бы, если бы они туда не доехали. И вообще к вопросу о том—в какой ситуации оказывался командир. Например, многие с большим уважением относятся к В. Т. Вольскому, он решился написать Сталину, что у нас тут что-то не то. Понятно, что это письмо проигнорировали и правильно сделали, что проигнорировали, но тем не менее он написал. Что происходит?
22 ноября 1942 года советские мехкорпуса идут с юга по степи в направлении Калача и хутора Советского. Самолётом прилетает делегат связи от командующего Сталинградским фронтом А. И. Ерёменко с задачей захватить Старый Рогачик, Новый Рогачик, Карповку. И на самом деле это меняет задачу корпуса. То есть он несётся замыкать «котёл», ему говорят –поверни в бок и зажимай немцев, которые сейчас образуют внутреннюю сторону «котла».
То есть он должен отвернуть от «точки рандеву» с Юго-Западным фронтом и пытаться опрокинуть немцев. На самом деле это разумная задача, не надо думать, что А. И. Ерёменко глупый и что он поставил неправильную задачу. Это тоже была разумная задача с точки зрения того, чтобы сбить противника с позиций и отбросить с тех укреплений, на которые немцы сели. Это были ещё советские укрепления, построенные в 1942 году и сбить с них противника тоже было толковой задачей. Корпус получает новую задачу.
Через полчаса после прилёта самолёта, на машине приезжает заместитель командующего 51-й армией полковник Юдин и говорит—приказ командарма-51, подтверждающий ранее поставленную задачу на хутор Советский, Карповку и Калач. И в каком положении находится товарищ В. Т. Вольский?
Ему командующий фронтом самолётом доставил приказ—давай срочно поворачивай. А командующий 51-й армией—иди в прежнем направлении. Товарищ В. Т. Вольский подумал и принял мудрое решение—одну механизированную бригаду он отправляет по приказу А. И. Ерёменко, а всем остальным корпусом двинулся вперёд. И на самом деле он вполне толково поступил.
Около полудня 22 ноября 1942 года, в документах написано 12.20, советская 36-я механизированная бригада врывается в хутор Советский, как раз-таки населённый пункт на пути встречи с Юго-Западным фронтом. Причём там находились немецкие автомастерские и они там обнаруживают около тысячи автомашин, то есть такое пространство, степь, уставленная немецкими автомашинами. А самое главное—этих машин не хватало как раз немецким боевым группам, которые ехали из Сталинграда и пытались сражаться с И. А. Плиевым и 4-м гвардейским танковым корпусом А. Г. Кравченко.
Поскольку немцам не хватало машин для мотопехоты, они в итоге атаковали «кто в лес, кто по дрова», то есть сначала немецкие танки, потом приезжает немецкая мотопехота и атака повторяется безрезультатно. И вот это всё было в том числе следствием большого процента выхода из строя автомашин, либо оставшиеся без топлива, которые, что называется, валялись в разной степени убитости под хутором Советский.
Также были захвачены склады с продовольствием, боеприпасами и горючим. То есть на самом деле это был серьёзный удар немцам «под дых». Здесь надо сказать, что В. Т. Вольский был одним из тех людей, которые обеспечили успех операции «Уран».
Происходит соединение Сталинградского и Юго-Западного фронтов, «кольцо» замыкается. Причём нельзя не отметить, что в момент, когда это произошло, Паулюс находился снаружи «котла». Но поскольку у немцев была вера, что всё будет хорошо, он собирает вещички и летит в «котёл». Остаётся в штаб, это в основном рубеж реки Чир, идёт река Дон, в неё впадает река Чир, соответственно на этом рубеже реки Чир собирались немецкие резервы для того, чтобы остановить развитие советского наступления, собирались самые разнообразные немецкие боевые группы.
Причём, например, туда приехали танкетки «Голиаф» для того, чтобы штурмовать Сталинград. Даже немецкие действия в городе Сталинграде были остановлены только вечером 19 ноября 1942 года. Причём были остановлены по приказу из группы армий. То есть из группы армий сказали ВСЁ, заканчивайте все эти попытки сокрушить «остров Людникова», всё останавливайте, то есть немецкие части по максимуму изымаются из Сталинграда и бросаются в бой.
А так, весь день, пока крошили румын, продолжались бои в Сталинграде. Теперь это всё сворачивается, останавливается и эти не доехавшие танкетки «Голиаф», естественно, стали такой бронетехникой, которая использовалась на Чирском фронте. На этот же Чирский фронт отошла немецкая 22-я танковая дивизия, которая частично реабилитировалась после полного своего провала. Командира немецкого 48-го танкового корпуса Гейма сняли и по приказу Гитлера отдали под суд. Это был действительно серьёзный немецкий «прокол», то есть корпус практически не оказал никакого влияния. Немцы собирают самые разные тыловые группы и отовсюду присылают всяких тыловиков.
Есть легенда, что была некая боевая группа Штумпфельда, которая состояла, можно сказать, из «истинно русских» людей, которые сражались плечом к плечу с Гитлером против Сталина. ЭТО ПОЛНАЯ АХИНЕЯ! То есть это как бы попытка представить, что там сражались какие-то коллаборационисты, которые были этническими русскими. ЭТО ПОЛНАЯ ЕРУНДА! Там конечно было какое-то количество рабов-«хиви», но боевая группа Штумпфельда состояла из этнических немцев. Это совершенно точно известно из немецких документов, которые были подняты ещё в начале 2000-х, то есть известно, из кого её собирали.
А так, там был эстонский охранный батальон и он попал под раздачу, то есть они приехали охранять тылы, а тут русское наступление и, что называется, всё пошло не так. Опять же, имелись коллаборационистские формирования, но не на Чирском фронте. На Чирском фронте всё же были немцы и румыны.
Причём на Чирском фронте были полулегендарные события, если кто-то думает, что бегают в беспорядке только славяне, это неправда, бегали все при соответствующих обстоятельствах. Венк, будущая «последняя надежда Берлина», который на самом деле на советско-германском фронте с 22 июня 1941 года, и какой метод применял Венк? Так сказать хитрый план—«заградотряд имени Венка».
Он состоял из передвижной киноустановки. Он там на какую-то сшитую простыню транслировал фильмы. «Картина маслом»—бредут по степи бегущие немцы и румыны, в основном отлавливали немцев, как наиболее ценные кадры, вдруг посреди степи показывают девушку их мечты. Естественно они туда подтягиваются, сто называется, «на огонёк». Их там кормят, собирают в боевую группу и отправляют на фронт. Их приманили, собрали и сколотили боевые группы. Там, кстати, находился Адам, человек, который в будущем напишет неплохие мемуары, позднее он обосновался в ГДР, станет таким правоверным «нашим» немцем. Поэтому он написал содержательные мемуары, он был офицером-штабистом. Немцы выстраивают этот фронт, потому что задача фронта была в том, чтобы создать плацдарм для деблокирования Паулюса. Немцам было жизненно необходимо удержать фронт на Чире.
Советская сторона там применяла кавалерию. То есть был 8-й кавалерийский корпус, который отличился тем, что в конном строю рубил бегущих румын. Там на самом деле и кавалерийский корпус И. А. Плиева в конном строю сражался с румынской кавалерией. 8-й кавалерийский корпус рубил просто румынскую пехоту, что прямо написано в журнале боевых действий, что в конном строю действовали. В общем это соответствовало идеям применения кавалерии Красной Армии.
Дальше кавалеристам пришлось выйти к станице Чернышевская. Там сидела достаточно слабая боевая группа, состоящая из всяких немецких тыловиков и румын. Но она поддерживалась пикирующими бомбардировщиками Ю-87. За счёт этих пикирующих бомбардировщиков удалось этим «обрывкам» немецких частей как-то удержаться в Чернышевской под ударами советских кавалеристов. То есть постоянные немецкие воздушные налёты в открытой степи были эффективными, Чернышевскую взять не удалось. При этом не надо думать, что эти атаки в конном строю были единственным прецедентом.
К югу от Сталинграда, это как раз Сталинградский фронт, был кавалерийский корпус Шапкина, который один из промежуточных пунктов атаковал в конном строю. Причём это был точный расчёт, что если мы сейчас спешимся и побежим по снегу, то противник придёт в себя раньше и стрельба из пулемётов будет неприятной. А если мы, что называется, молча рванём на лошадях, то этот отрезок, который надо проскакать по степи, мы его преодолеем быстрее, чем добегут до пулемётов и нас покосят.
Расчёт был очень точным, то есть человек, что называется, хоть и ветеран Гражданской войны, но всё рассчитал правильно—происходит удар, как говорится, в конном строю, захвачено и двигаемся дальше. Причём там попались опять же румыны, станция Котельниково, 7 тысяч пленных ценой примерно 20 убитых в ходе боя за него мехкорпуса. Но это был уже соседний мехкорпус Т. И. Танасчишина. То сеть задачей кавалерии было, во-первых, обеспечивать внутренний фронт окружения, как бы принимать на себя вот эти все немецкие боевые группы, которые немцы перебрасывают из Сталинграда. А во-вторых—внешний фронт окружения, то есть Чернышевская как раз на внешнем фронте окружения, то есть как можно дальше в степи образовать внешний фронт окружения.
Кавалерийский корпус Шапкина двигается на Похлёбино и на Котельниково. Как раз там советские части сталкиваются с приехавшей под Котельниково немецкой 6-й танковой дивизией. То есть 6-я танковая дивизия должна была выгружаться в одних населённых пунктах, ей поменяли место назначения и она приехала в Котельниково. Но это было как раз на внешнем фронте окружения. Внутренний фронт окружения, соответственно, образовывался ударами вовнутрь «котла».
Здесь был такой эпизод, о котором в советской литературе не любят вспоминать. Это так называемая немецкая Задонская группировка, немецкий 11-й армейский корпус, это часть немецкой 6-й армии, которая находилась на другом берегу Дона, относительно тех, кто штурмовал Сталинград. Вообще, немецкая 6-я армия занимала довольно большое пространство, часть её находилось за Доном. И эту немецкую Задонскую группировку должны были крушить силами советской 24-й армии и советского 16-го танкового корпуса Маслова.
И когда мы сравниваем Ржев и Сталинград, когда нам говорят, что вот под Сталинградом все были умницы и они всё там правильно делали, а под Ржевом были сплошные дураки—это неправда. Под Сталинградом был свой эпизод, который показывает, что имелись пределы, за которыми были и поражения и неудачи. То, что выбрали удар по румынам, это был очень мудрый ход, поскольку, во-первых, сразу большой охват, а во-вторых—румыны всё же достаточно податливый противник, несмотря на все немецкие попытки подбросить им артиллерию и штурмовые орудия, это всё было «не в коня корм».
Когда же ударили по немцам, в чём там была проблема? Неправильно вскрыли передний край. То есть те немецкие позиции, которые считались передним краем и по которым била советская артиллерия, они на самом деле были ложным передним краем, а основные немецкие позиции были в глубине. Бьют по ложным позициям, атака советской пехоты, атака советского 16-го танкового корпуса. Советская пехота залегает, танки уходят без поддержки и «срезать» Задонскую группировку, то есть нанести удар как раз навстречу А. Г. Кравченко и И. А. Плиеву и рассечь немецкую 6-ю армию сразу на два «котла», один на одном берегу Дона, другой на другом, этого не получилось.
На самом деле это был серьёзный советский «прокол». Надо понимать, что операция «Уран» прошла «по лезвию», но не идеально. И вот эта неидеальность как раз заключалась в том, что не сумели «отгрызть» от Паулюса этот 11-й армейский корпус, то это существенно снизило бы возможности Паулюса к тому, чтобы сформировать западный фронт.
То есть Паулюс штурмует Сталинград, у него есть фланг, которым он отбивается от ударов советских частей «под семафором», у него есть, соответственно, эта Задонская группировка. Ему надо из чего-то сформировать фронт у себя за спиной, то есть где садиться, известно, садиться можно на советские позиции, старые летние, и они это сделали, что вполне логично. А вот чем садиться, вот это как раз большой вопрос. И вот если бы «срезали» эту Задонскую группировку, то садиться было бы нечем.
Вот эти приказы А. И. Ерёменко—давайте поверните, хотя он самом деле потом заставил таки довернуться мехкорпуса на то, чтобы попытаться сбить немцев с этих позиций, потому что чем раньше сбили бы с этих позиций, тем лучше, так как имея готовые позиции, немцы довольно быстро зацепились за них «зубами», их было уже тяжело страгивать с них. Немецкие резервы как раз образовались за счёт вывода с другого берега Дона этого немецкого 11-го армейского корпуса, то есть со всех сторон немцы стали изымать войска и формировать фронт на западе.
Тут главная проблема была в том, чтобы фронт на западном фасе «котла» и восточный фас этого Чирского фронта были как можно дальше. То есть задачей Красной Армии было отодвинуть их как можно дальше, чтобы они друг до друга не дошли. А так немцы могли пробить коридор и соединиться.
Там довольно быстро образуется довольно прочный фронт, который уже было тяжело страгивать. Естественно, немцы начали подбрасывать резервы, снимаемые с других участков группы армий «Б» и формировать ударную группировку для деблокирования.
Возникает вопрос—почему немцы сразу не попытались прорываться, почему, так сказать, решили—давайте посидим и подождём, пока вызволят? Большую часть немецкой 6-й армии составляли пехотные дивизии, которые сидели в Сталинграде и которым для того, чтобы дойти до западного фаса окружения, нужно было долго и нудно идти пешком по степи, потому что они не моторизованы. И этот поход пешком закончился бы плохо. Поэтому попытка прорыва изначально грозила провалом. Если бы армия Паулюса гипотетически состояла из одних подвижных соединений, то они могли бодренько собраться и пойти на прорыв. Тут возможностей у подвижных соединений больше. А когда это огромная масса, в том числе всяких тыловых служб, которые находились непосредственно на полдороге от Дона до Сталинграда, то их шансы убежать равнялись нулю.
Тем более была достаточно сильная советская группировка, которая бы их преследовала в лице Донского фронта К. К. Рокоссовского. Донской фронт не справился со «срезанием» Задонской группировки, но то, что он устроил бы немцам бег по степи с разгромным счётом—сомневаться не приходится. Поэтому то, что Паулюс не решился прорываться сразу, это решение вполне разумное, он прекрасно понимал, что у него вообще есть в наличии и на самоубийственные шаги он не пошёл бы.
Что касается этой идеи снабжения по воздуху. Тут ситуация была такова, что действительно работал личностный фактор. Эта история была расследована и Гитлер, как очень нервный человек, требовал немедленного ответа от своих подчинённых.
На тот момент Герман Геринг шарахался где-то по музеям Европы или где-то ещё, но факт в том, что его не было в качестве действующей силы в нужное время в нужном месте и всё свалилось на начальника штаба Ганса Ешоннека, который, как мы знаем, в 1943 году, «под грузом этого счастья» застрелился.
Ешоннеку сказали, чтобы он подсчитал, как можно снабжать 6-ю армию. 6-й армии требовалось 600 тонн в сутки. Он подсчитал на бумаге, причём подсчитал торопясь и подсчитал, включая тару, включая вес контейнеров. Он решил, что они смогут снабжать немецкую 6-ю армию, если они нагонят туда всё что есть, тогда смогут. Естественно, когда Гитлеру сказали, что смогут снабжать немецкую 6-ю армию по воздуху, он ответил—двигайтесь дальше. Дальше он сел в поезд, понёсся в Восточную Пруссию и на несколько дней вообще был «выключен» из системы принятия решений.
Также ещё, что не подсчитал Ешоннек, он не учёл боеготовность. То есть самолётов немцы нагнали, но их боеготовность в процентах была невысокой. Поэтому 600 тонн в сутки ОНИ НЕ ВОЗИЛИ НИКОГДА! Плюс к этому погодные условия и это снабжение по воздуху изначально было обречено на провал из-за неверных расчётов и из-за неверных предпосылок. Может быть в другой ситуации, подсчитав и прикинув, предприняли бы какой-нибудь другой план «Б». А так, Паулюсу сказали—сиди и жди освобождения.
Вот эти все драматичные рассказы о том, что вот Зейдлиц говорил—а вот Рейхенау взял бы и прорвался—это всё в «пользу бедных». Зейдлиц тоже прекрасно понимал, что основная масса армии состоит из людей, двигающихся пешком и у неё мало горючего. То есть армия Паулюса, находясь в самом дальнем углу советско-германского фронта, испытывала достаточно серьёзные проблемы снабжения. Каждый раз, когда очередное наступление, немцы сидели и ждали, когда подвезут боеприпасы. Тоже самое было и с горючим.
Поэтому при напряжённом положении с боеприпасами и горючим немцы не были готовы к тому, чтобы куда-то там побежать с надеждами на успех. Может быть в другой ситуации, зная, что Ешоннек там просчитался с расчётами, они бы действовали по другому, но сложилось так, как сложилось.
Но тем не менее, в целом, операция «Уран» сложилась на редкость удачно. То есть, это планирование, разумное планирование, действительно, людей, понимающих, что такое механизированные войска, реально поняли, что можно ударить на глубину сто километров. Получилось и срослось.
Причём интересно заметить, что одному корпусу дали гвардию, который шёл в 5-й танковой армии, а другому не дали. Это не зависело от критики. В. В. Бутков собрал на себя немало критики о том, что он не всегда энергично двигался и не всегда производил охваты и обходы. Но на самом деле критика сыпалась на всех.
Там был 8-й мотоциклетный полк, тогда снега было немного, мотоциклы довольно бодро неслись по степи, припорошенной слегка снегом. Этот мотоциклетный полк был сформирован ещё в 1940 году, его придали как механизированную кавалерию, он тоже выходил на внешний фронт окружения и его тоже ругали. Но тем не менее ему тоже дали гвардию, но стал 3-м гвардейским мотоциклетным полком. И вот В. В. Бутковым явно были сильно недовольны и гвардию он не получил.
А так, за Сталинград давали гвардию достаточно так последовательно. Все, кто проходил через эту достаточно серьёзную операцию, им давали гвардию. А вот тут исключение и на это исключение отдельно обращаем внимание, что тут тоже была такая ситуация, возможно связанная с какими-то личностными факторами. Но тем не менее операция «Уран» получилась.
Если мы посмотрим на общую стратегическую обстановку, если не получается операция «Уран», если не получается дальнейшее наступление к Днепру, то ситуация для Красной Армии была бы очень «кислой». Враг стоит на Волге, может долетать до Баку и на самом деле может долетать довольно далеко, вплоть до Казани с её пороховым и авиационным заводами, нет того пространства, на котором проживают те, кого призывали с освобождённой территории. Опять же, немцы за зиму там могут укрепиться и подтянуть резервы, то есть те немецкие резервы, которые в реальной жизни бросались под «каток» советского наступления, они бы приехали и встали бы в качестве «подпорки» за румынами. Помимо немецкой 6-й танковой дивизии, с запада приехала немецкая 7-я танковая дивизия, эсэсовские дивизии, переформированные в танко-гренадёрские дивизии, достаточно неприятный противник. Туда же приехал батальон «тигров», а иметь батальон «тигров» за спиной румын для советских частей было бы удовольствием ниже среднего.
Советская сторона начала операцию вовремя и всё получилось. От этого очень много зависело. Люди реально сделали историю. Это произошло разумно и вовремя. Понятно, что идеальной подготовки не будет. Понятно, что затяжка времени работала на противника. Опять же, если бы улучшилась погода, неизвестно как сложилось бы с этим прорывом на глубину танкового прорыва. Когда мороз, солнце и летают самолёты, немцы просто бы видели, то есть одна из проблем немцев была в том, что они просто не видели, кто и сколько к ним идут в тыл. А тут проскочили практически незаметно и сразу пошли к мосту у Калача.
Реально в «котле» оказалось в сумме больше 300 тысяч человек, на самом деле из состава немецкой 6-й армии плюс «кусок» немецкой 4-й танковой армии. И вот это попадание в «котёл» сразу трёхсот тысяч человек—это очень большой результат и такого пока не было. Понятно, что потом были и окружения больших масштабов, но вот это был первый «котёл». Это был удар немцам «под дых» на вершине их могущества. Удар был нанесён очень вовремя и без него СССР пришлось бы очень туго. Поэтому то, что сделали советские бойцы—это действительно успех.
На самом деле победа находилась в руках не очень большого количества людей, может быть нескольких десятков тысяч человек, они решали, как повернётся судьба всего мира.
************************************************************************************
P. S. Команда канала World War History будет благодарна за любую оказанную материальную помощь, пожертвовать на развитие канала можно на кошелёк Ю-Мани 410018599238708 или по ссылку внизу.
