Однажды на пороге её дворца появилась служанка Хюррем Эсма. Не пожелав выйти замуж, она так и осталась служить своей госпоже.
- Эсма, я рада видеть тебя. Ты пришла по поручению Хюррем-султан? – нетерпеливо спросила её Мария.
- Добрый день, Гюльнихаль. Я тоже очень рада видеть тебя. А ты не стареешь, такая же красивая, - было видно, что Эсма чем-то встревожена, и не знает, как начать разговор.
- Спасибо на добром слове, Эсма. Да только я вижу, что ты пришла не затем, чтобы воспевать мою красоту. Говори, что случилось, я слушаю, - Мария присела и указала Эсме на место рядом с собой.
- Не знаю, с чего начать, Гюльнихаль, беда, - заплакала Эсма и проговорила сквозь слёзы: – Хюррем-султан заболела. По-настоящему заболела, Гюльнихаль. Уже весь дворец знает. Султан Сулейман сам не свой от горя. Собрал лекарей чуть не со всего света.
- Что ты такое говоришь, Эсма. Совсем недавно я встречалась с Хюррем-султан, и она была как всегда…- бодро начала говорить Мария и осеклась на полуслове. Она стала вспоминать, когда же было это “недавно”, и не смогла восстановить в памяти этот день.
Печать тревоги легла на её лицо.
- Эсма, могу ли я её навестить? То есть, конечно, мне не запрещён вход во дворец Топкапы…был раньше… А сейчас позволят ли мне прийти к ней? – растерянно спросила Мария.
- Для этого я здесь, Гюльнихаль. Госпожа храбрится, виду не подаёт, а сама страдает. На днях тебя вспоминала, да с такой грустью. Вот я и решила позвать тебя, Гюльнихаль. Ждёт она тебя, – сказала Эсма и вытерла слёзы.
- Я сейчас, я мигом, Эсма, пойдём вместе, - засуетилась Мария.
Немного робея, с охватившим её волнением, Гюльнихаль постучала в покои Хюррем-султан. Служанки открыли дверь, и она вошла в комнату. На диване, опираясь на высокие подушки, полусидела-полулежала госпожа. В нарядных одеждах, в дорогих украшениях и массивной диадеме она выглядела величаво. Лишь внимательно приглядевшись, можно было заметить излишнюю бледность и впалость щёк. Подняв взор навстречу вошедшему, она просияла:
- Ой, Аллах, неужели это ты, Гюльнихаль? Только вчера тебя вспоминала, уж не позабыла ли ты свою подругу?
Хюррем радостно протянула руки к Марии.
- Извини, не могу встать, что-то занемогла я, видно простудилась, когда ездила с повелителем в Бурсу.
Мария быстро подошла к Хюррем, обняла её и присела рядом.
- Лежи, лежи, Хюррем, не трать силы, а побольше накопи их, да как ударь по хвори, - попыталась она пошутить.
Хюррем искренне рассмеялась:
- Узнаю свою подругу. Ударить ты можешь, да ещё как, не смотри, что маленькая.
И Хюррем вспомнила их первую встречу и побег с корабля.
- А помнишь…- вторила ей Мария. И они принялись вспоминать смешные истории, приключившиеся с ними, перебивая друг друга восклицаниями: ”А ты тогда…А я…”
Подруги вдоволь насмеялись. Хюррем разрумянилась, и Мария с облегчением подумала, что всё не так уж страшно. Возможно, лекари ошибаются. Но Хюррем вдруг стала серьёзной и спросила Марию, назвав её именно этим именем:
- Мария, ты помнишь ту женщину, которая делала нам тумары?
Мария растерялась. Хюррем уже много лет не называла её родным именем.
- Конечно, помню, Хюррем, и хотела бы забыть, да не смогу. Как сейчас, вижу её связанную, с безумным взглядом. Брр! Ты хочешь, чтобы я нашла её? Так я мигом, Хюррем, возможно, она ещё жива. Как я сама не догадалась. Её молитвы слышит сам Аллах! Она поможет тебе, я уверена! – с надеждой проговорила Мария.
- Подожди, Мария, я не то хотела сказать. Ты помнишь, как она сказала, что видит во мне силу? Так вот она была права, во мне была эта сила! Я могла видеть будущее. Сейчас этой силы нет. Я вижу впереди тьму.
У Марии пробежал мороз по коже. Пытаясь подбодрить подругу, она с усилием улыбнулась и сказала:
- Хюррем, сегодня тьма, завтра будет свет. Сейчас вечер, завтра утром будет всё по-другому. Тьма исчезнет.
- Нет, Мария, моя тьма не исчезнет. Это тьма вечного сна. Я чувствую его холодное дыхание.
Мария, не в силах совладать с чувствами, обняла подругу и зарыдала.
- Моя Гюльнихаль, что ты, успокойся, я не хотела расстроить тебя. Где твоя хвалёная выдержка? Ну-ка улыбнись, твоя улыбка всегда успокаивала меня и настраивала на борьбу, - строгим тоном стала успокаивать подругу Хюррем. И это ей удалось. Мария вытерла слёзы, и женщины ещё долго мирно беседовали, делясь друг с другом новостями.
Мария стала приходить к Хюррем каждый день. А однажды, тёплым весенним днём, дверь ей отворила служанка в траурных одеждах с заплаканным лицом. Сердце Марии упало, она поняла, что её горячо любимой подруги больше нет. Не стало человека, который долгие годы шёл с ней по жизни рядом. Когда-то давно, будучи юными, они дали друг другу клятву верности и ни разу не нарушили её.
Присутствуя на поминальном намазе, Мария не могла сосредоточиться на молитве. В её глазах стоял образ весёлой Хюррем, и звучали её слова, когда-то вернувшие Марию к жизни: ”Я совсем не собираюсь тебя оплакивать, подруга…”
“А я вот тебя оплакиваю, моя Хюррем, моя неистовая Александра, когда-то я защитила тебя от смертельного удара кинжала, а от болезни не смогла защитить”, - думала Мария, и слёзы бесконечными ручейками бежали по её лицу.
Вернувшись домой, Мария с тяжёлым сердцем легла спать.
Но жизнь справедлива. После тёмных ненастных дней она всегда посылает ясные солнечные времена.
Наступивший день принёс свежий утренний ветерок, который высушил слёзы Марии.
Во дворец прискакал гонец от Хасана. Он вручил Марии послание, в котором говорилось, что супруга сына, Айше-хатун, благополучно разрешилась от бремени тремя маленькими ангелами, двумя мальчиками и девочкой. Теперь у Марии было трое внуков, а вместе с Максимилианом-Махмуттом – четверо.
Айше-хатун часто приезжала с детьми во дворец к Марии. Хасан постоянно находился в морских походах. Он достойно продолжал дело своего знаменитого отца.
Забегая вперёд, скажем, что в 1567 году Хасана-пашу призвали в Стамбул, где он был назначен командующим флотом Османской империи, как в своё время его отец. Марии довелось застать это знаменательное и такое важное для неё событие.
А пока Мария, из собственного опыта зная, как нелегко женщине оставаться одной, без мужа, старалась во всём помогать невестке. Молодую женщину, Айше-хатун, так и тянуло к доброй и открытой Гюльнихаль, которая умела не только отогреть душу проникновенными словами, но и зарядить терпением.
Невестка с детьми поначалу приезжала один раз в две недели, затем один раз в неделю, а когда вновь забеременела, и вовсе стала оставаться во дворце Гюльнихаль-хатун на время отсутствия супруга.
Мария восприняла это с удовольствием. И хотя её не тяготило одиночество, она была не из тех, кто предаётся скуке и тоске, но присутствие в доме маленьких внуков очень радовало её и держало в тонусе. Она не была строгой бабушкой и разрешала делать деткам всё, что сопровождало их возраст: играть, бегать, смеяться.
Как-то раз Айше-хатун подошла к Марии и, виновато опустив голову, произнесла:
- Простите, Гюльнихаль-хатун, я не доглядела. Дети зашли в кабинет покойного Хайреддина-паши, сняли с полок все макеты его кораблей и устроили на полу морской бой. Я пожурила детей и всё расставила по местам, но не уверена, что правильно.
- Айше, а как дети отнеслись к твоим действиям? – спросила Мария.
- Ну, они заплакали и пообещали мне, что больше так не будут, - ответила, покраснев, Айше.
- Идём со мной, - позвала женщину Мария, и они вдвоём пошли искать детей. Малыши, притихшие, с красными щеками сидели на диване в гостиной, рассматривая свои пальчики на руках. У Марии от увиденного сжалось сердце.
- О, вот я и нашла вас, мои золотые, - весело обратилась она к деткам, - я только что узнала, что мама вам не разрешила играть с дедушкиными кораблями. Знаете, она права в том, что вам сначала нужно было спросить разрешение.
Дети, подняв на бабушку загоревшиеся надеждой глазки, заговорили, перебивая друг друга:
- Бабушка, прости нас, мы обязательно будем спрашивать разрешение. Можно нам поиграть в те красивые корабли? Они, как настоящие.
- Ну, конечно, можно. Я рада, что они вам нравятся. Иншалла, кто-то из вас станет отважным мореходом, как дедушка, - улыбаясь, сказала Мария. – А теперь идём вместе, я тоже люблю играть в эти корабли.
- Ты тоже любишь? – c изумлением посмотрели внуки на Марию и, увидев её кивок головой, опрометью бросились к кабинету Хайреддина-паши.
Целый час в комнате великого флотоводца шёл настоящий бой. Одна эскадра схватилась с другой. Бой, как и положено, сопровождался криками, смехом, громкими командами.
Мария тихонечко покинула разыгравшихся внуков, подошла к портрету Хайреддина-паши и сказала, глядя на него:
- Мой Хайреддин, я верю, что там, в своих райских садах, ты слышишь этот весёлый детский смех и радуешься также, как я.
На миг ей показалось, что супруг улыбнулся и нежно прошептал ей на ухо:
- Душа моя ликует, видя тебя счастливой, моя Гюльнихаль. Я люблю тебя, моя юная нежная роза! Спасибо тебе!
В сердце Марии разлилась такая благодать, что женщина умиротворённо закрыла глаза.
Но находиться в состоянии безмятежного покоя ей пришлось недолго.
Детки, потеряв самого главного воина в лице бабушки, подошли к ней и стали просить вернуться к сражению.
Мария, гладя деток по их нежным головкам, и вслушиваясь в их убедительные просьбы, приговаривала: “О, Аллах, вот и мне довелось поучаствовать в морской битве”. Закончив играть, внуки вспомнили, что у них ещё есть неотложные дела и попросили бабушку помочь им в их решении. Мария согласилась.
Жизнь с её радостями и заботами продолжалась!
Конец истории.
Многоуважаемые мои подписчики, друзья!
От всей души благодарю Вас, что читали и этот мой рассказ, давая ему высокую оценку в своих комментариях!
Я возьму небольшую паузу, соберусь с мыслями и, если вы не против, расскажу вам новую историю.
Поздравляю вас с праздником, желаю крепкого здоровья и всего самого доброго!
С глубоким уважением к вам,
Наталья Лаврукова.
