Вскоре из похода с победой вернулся повелитель.
Все, а особенно дети султана Сулеймана, с нетерпением ждали его появления в зале для встреч.
Наконец, он вошёл в комнату, где выстроилось ровным строем его многочисленное семейство.
Первым делом Сулейман подошёл к матери, поцеловал ей руку и коснулся ею своего лба. Валиде-султан приветствовала сына тёплыми словами.
Не обойдя вниманием каждого члена семьи, султан дольше всех задержался около Разие. Увидев перед собой копию своей матери, он немного оробел, настолько поразило его сходство бабушки и внучки. Быстро придя в себя, позволил дочери поцеловать свою руку и неожиданно для всех обнял девочку, чем несказанно удивил присутствующих. Каждый из членов семьи султана по-своему оценил его неординарный поступок.
Валиде-султан догадалась, что почувствовал сын, увидев подросшую и ставшую похожей на неё, Разие, и посмотрела на сына с благостной улыбкой на лице. Махидевран-султан и Мустафа с нежностью наблюдали за проявившейся любовью отца к дочери.
Ещё две пары глаз, наблюдавшие за сценой встречи султана с младшей дочерью, загорелись жгучей ревностью. Это были ставшие в один момент одинаковыми глаза Хюррем и Михримах. Их уязвлённое самолюбие не предвещало ничего хорошего. Спровоцированный Хюррем и её дочерью конфликт не заставил себя долго ждать.
- Мама, почему отец так холодно приветствовал меня, он что, меня больше не любит? - c нотками недовольства в голосе спросила Михримах мать, когда они вернулись в свои покои.
- Ну что ты, доченька моя, как такое могло прийти тебе в голову. Конечно, ты самая любимая его дочь, самая красивая и самая достойная, - попыталась успокоить дочь Хюррем.
- А почему тогда он обнял этот черкесский хвост, а не меня? – надула губки Михримах.
Хюррем некоторое мгновение, широко раскрыв глаза, смотрела на дочь, а затем рассмеялась.
- Михримах, я сразу и не поняла, что ты имела в виду Разие-султан, - сказала она, - откуда ты взяла это прозвище, ты от кого-то слышала его?
- Нет, мама, не слышала, я сама его придумала. Я только слышала, как одна калфа называла Махидевран-султан гордой черкесской. Она повсюду таскает с собой свою Разие, словно хвост, - ответила с раздражением Михримах.
Хюррем посмотрела на дочь и строго сказала:
- Ты не должна так больше говорить, это не подобает султанше. Да и потом, не приведи Аллах, кто-то услышит и доложит повелителю. Не смей, ты поняла меня, Михримах?
- Хорошо, мама, больше не буду. Но всё равно эта Разие противная, - не унималась дочь.
Через пару дней ближе к обеду султан Сулейман, приятно удивлённый поведением Мустафы и Разие, пригласил в свои покои Махидевран-султан, собираясь похвалить её за хорошее воспитание детей.
- Махидевран, я рад видеть, что Мустафа и Разие ведут себя почтительно, умеют поддержать разговор, их речь грамотна. В этом твоя заслуга. Я решил повысить тебе жалованье и выделить средства на совершение благотворительных дел.
- Благодарю Вас, повелитель, Вы оказали мне честь, признав мои скромные заслуги в воспитании детей. Да продлит Аллах Ваши благословенные дни! – промолвила султанша и, поклонившись, попросила разрешение удалиться.
- Да, возвращайся к детям, Махидевран, - разрешил султан, и женщина вышла из покоев.
С улыбкой шла она по коридорам Топкапы, предвкушая, как обрадуются дети, узнав, что их мама удостоилась похвалы и награды повелителя.
Навстречу ей шла Хюррем-султан. Она бы и прошла мимо, но радостная улыбка Махидевран, возвращающейся от султана, так взбесила её, что она не выдержала и ядовито проговорила, поравнявшись с госпожой:
- Махидевран, почему ты одна, а где же твой черкесский хвост?
Махидевран остановилась. Когда до неё дошёл смысл сказанных слов Хюррем, улыбка медленно покинула её лицо, которое вмиг вспыхнуло красными пятнами. В глазах потемнело, горло перехватил комок с закипевшими слезами, и она одной рукой вцепилась в волосы Хюррем, а другой схватила её за щеку.
К счастью, поблизости оказался Сюмбюль-ага, и быстро растащил женщин.
Хюррем-султан, с разлохмаченными волосами и поцарапанной щекой, угрожающе пообещала Махидевран:
- Ты за это ответишь, и очень скоро.
Махидевран, не замечая ничего перед собой, кое-как добрела до своих покоев.
Мустафа и Разие, увидев мать в подавленном состоянии, поняли, что случилось что-то плохое.
Гюльшах, взглянув на госпожу, тревожно промолвила:
- Я, как знала, Аллаху молитву утром всё читала, чтоб беду отвёл, да, видно, сон мой в руку оказался. Две чёрные крысы мне приснились, тьфу ты, до сих пор противно. Рассказывайте, госпожа моя, что случилось. В себе-то не гоже держать. Авось, не так всё и страшно.
- Страшно, Гюльшах, ещё как страшно, - еле сдерживая слёзы, проговорила Махидевран.
- На Хюррем-султан я напала и лицо ей исцарапала, - продолжила она.
Физиономия Гюльшах вытянулась от изумления. Но, желая подбодрить госпожу, она сказала:
- Да правильно и сделали. Это Вы такая спокойная, я бы давно уже её рыжие космы-то повыдирала.
И чуть тише продолжила:
- Да как же так-то, госпожа моя, что ж Вы не удержались, столько лет прошло, я думала, что Вы и в голове не держите злобы на Хюррем-султан?
- Да нет у меня к ней злобы, Гюльшах, я и думать забыла про их с султаном личную жизнь, пусть будут счастливы, если уж Аллах так решил. Самое дорогое для меня мои детки, люблю их до безумия, да как их не любить? Ты сама видишь, умные, красивые, добрые, уважительны ко всем, к той же Хюррем, - бойко заговорила Махидевран-султан словно её прорвало.
- Дак что случилось-то? – не вытерпела Гюльшах, не заметив, что прервала госпожу.
- В коридоре я столкнулась с Хюррем, она назвала мою милую девочку черкесским хвостом, ну я и не выдержала, - разрыдалась Махидевран.
Слова султанши повергли Гюльшах в смятение. С одной стороны, она и сама готова была глотку перегрызть любому, обидевшему деток госпожи, которых полюбила всей душой. С другой, поступок Махидевран – нападение на мать шехзаде, по законам гарема считался тяжёлым преступлением.
Не имея сил терпеть страдания бедных детей с матерью и не зная, как их утешить, Гюльшах подошла и, широко раскинув руки, обняла всех троих, словно наседка своих цыплят.
Так, обнявшись, просидели они все вместе, пока в дверь покоев не постучали. На пороге появился Сюмбюль-ага и менторским тоном, словно зачитав обвинение, сказал:
- Махидевран-султан, повелитель приказал передать Вам своё решение. В связи с произошедшим сегодня происшествием султан Сулейман хан Хазретлери распорядился отправить Вас в ссылку в Старый дворец. Шехзаде Мустафа и Разие-султан останутся во дворце Топкапы.
В комнате повисла мёртвая тишина.
- Ты не ошибся, Сюмбюль-ага, Разие-султан останется во дворце Топкапы? Она не поедет со мной в Старый дворец? - засыпала евнуха вопросами Махидевран, - но ведь по закону девочки могут оставаться с матерью, - продолжила она, зная, что Сюмбюль не ошибался никогда.
- У-у, ворон, прилетел, накаркал, - зло проговорила Гюльшах.
Стараясь не обращать внимания на служанку, Сюмбюль-ага уважительно промолвил:
- Госпожа Махидевран-султан, таково решение повелителя. Вам приказано начать приготовления в дорогу.
Низко поклонившись, евнух просочился в узкую полоску открытой двери и тихонько закрыл её за собой.
У Махидевран зазвенело в ушах. Маленькие молоточки выстукивали в голове мысли: “Оставить Разие? Она же ещё маленькая, у неё ещё не такие острые зубки, которые необходимы для защиты всем, живущим в этом месте. Мустафа сможет постоять за себя, если не силой, так своим дружелюбным характером, сыновья Хюррем, как ни странно, тянутся к нему. Мою Разие будут обижать, коварно, исподтишка, я знаю, как это делается”.
Роившиеся в голове мысли стали невыносимы. Махидевран встала и решительной походкой направилась в покои султана.
Получив разрешение войти, Махидевран-султан, поклонившись, начала говорить без вступления, прямо с порога:
- Повелитель, я не смею оспаривать Ваше решение, с покорностью принимаю его, но прошу не отрывать дочь от матери и отправить Разие-султан со мной.
Султан Сулейман без злобы посмотрел на любимую когда-то женщину, ему стало даже жаль её.
Но ещё больше ему было жаль свою мать, которая двумя часами ранее побывала в его покоях. Узнав о происшествии и грозящем наказании Махидевран, валиде поспешила к сыну с надеждой смягчить наказание. Прослушав её просьбу, сопровождаемую хвалебными речами невестке, Сулейман ответил:
- Валиде, соглашусь с Вами, что в последние годы поведение Махидевран достойно матери главного наследника трона. Не далее как вчера я оценил это, наградив её по заслугам. Однако, валиде, её проступок согласно нашим законам требует наказания, которое я не имею права отменить. Вы сами знаете, что пошатнувшийся камень может разрушить в дальнейшем даже самое крепкое строение. Я выбрал для неё мягкое наказание. Махидевран с Разие отправятся в ссылку в Старый дворец, Мустафа, как и положено, останется в Топкапы. Таково моё решение.
- Сулейман, оставь мне Разие, - только и смогла вымолвить мать и, закрыв лицо руками, заплакала.
Султан растерялся. Он вспомнил, что никогда не видел плачущей свою мать. Она была сильной женщиной, лишь один Аллах ведает, что пришлось ей вынести, защищая своего сына и довести его до престола. Да и с просьбой она обращалась впервые, хотя имела полное право делать это каждый день. Думая так, султан изменил своё решение и оставил Разие во дворце.
Вспомнив недавнюю беседу с матерью, султан Сулейман спокойно продолжил:
- Махидевран, в первую очередь, Разие моя дочь, - сделал он упор на слове “моя”, - дочь повелителя Мира, и останется там, где и подобает находиться султанше, во дворце великой династии османов. Ты можешь идти, Махидевран.
Взглянув в лицо Сулейману, Махидевран поняла, что спорить бесполезно, султан не уступит её мольбам. За долгие годы она хорошо изучила не только звук его голоса, но даже по меняющемуся цвету глаз могла понять настроение повелителя.
Поклонившись, женщина покинула покои султана. От отчаяния и безысходности ей хотелось плакать. ”Ну должен же быть какой-то выход, - думала она, - я не смогу оставить мою девочку”. Пришедшая ей в голову шальная мысль заставила остановиться. Приободрившись, произнеся молитву Аллаху, она резко развернулась и направилась в сторону покоев Хюррем-султан.
Постучав, Махидевран смело вошла в покои султанши. Хюррем сидела рядом с Михримах и заплетала ей волосы. У Махидевран ёкнуло сердце: “Кто будет заплетать мою Разие?”.
- Махидевран? – недоумённо обратилась к вошедшей женщине Хюррем, словно не веря своим глазам. - Вот уж не ожидала тебя увидеть. Если ты пришла ссориться, можешь не тратить время понапрасну, у меня сегодня хорошее настроение. Если хочешь извиниться, я слушаю тебя.
- Нет, Хюррем, я пришла не за тем и не за другим. Хотя, если желаешь, я могу попросить у тебя прощения. Ведь я поступила неправильно, решив наказать тебя за нанесённую мне обиду. Лишь Всевышний вправе выносить наказания. Я пришла просить тебя о помощи, - спокойно сказала Махидевран.
Изумлению Хюррем не было предела, её брови поползли вверх, а красивые большие серо-зелёные глаза стали ещё больше.
Хюррем была умной женщиной и с ходу поняла, что разговор предстоит серьёзный. Она встала, велела служанкам увести Михримах, и заинтересованно сказала:
- Говори, Махидевран, я тебя слушаю.
