Возвращаясь к письму принцессы Елизаветы, которое она написала императрице с просьбой о свободе, невольно возникает вопрос: действительно ли, принцесса сама написала письмо? Может быть, ей кто-то помогал? И если сама, то кто научил ее так изысканно и правильно писать?
По этому поводу выдвигаются разные версии: от банальных до невероятных. В монографии М. Корфа «Брауншвейгское семейство» высказывается предположение, что текст писем принцессы сочинил сам губернатор Головцын, через которого были переданы эти письма. И сделал он это из добрых побуждений – помочь несчастным принцам и принцессам обрести свободу. Однако такое предположение, на мой взгляд, весьма сомнительно. Именно Головцыну, в первую очередь, был вынесен от Панина строгий выговор за письма. К тому же Головцын хотя и был добр к Холмогорским узникам, он все же не был столь наивен, чтобы всерьез считать, что изысканно написанные душевные просьбы тронут сердце императрицы, и она смилостивится над теми, кто без вины виноват. Похоже, последствия от поступка принцессы стали для него неожиданными. Возможно, переправляя письма принцессы в канцелярию, он не стал их перечитывать. Или не усмотрел опасность в словах, проникнутых смирением и доброжелательностью.
Есть еще другое предположение. Возможно, к принцессе был приставлен секретный агент, который натренировал ее изыскам русского языка, тайно поставлял ей книги и сведения. Наверное, таким образом готовил ее к возможному вступлению на престол. Кто же этот нарушитель? Может быть, кто-то из охранников? А сведения он получал от иностранного шпиона, с которым встречался, когда выезжал в город.
Но нет, все гораздо проще. Не нужно искать истину в придуманных тайниках, когда она лежит на поверхности.
Сведения о бракосочетании наследника престола принцесса Елизавета могла получить от кого угодно. От того же архангельского губернатора Головцына, который периодически навещал их. Никакой тайны здесь не было. Эта информация была общедоступной. А что касается сообщников и грамотности…
Считается, что детей Анны Леопольдовны и Антона Ульриха запрещено было обучать грамоте. Следовательно, они не должны были быть грамотными. Я хотела бы немного подправить эту версию. Официального запрета на обучение не было. Во всяком случае, документально это не закреплено. А, как известно, что не запрещено, то разрешено. Следовательно, охранники не следили за тем, что пишут, рисуют, читают дети царской фамилии, не запрещали пользоваться бумагой, перьями и чернилами. Ведь на то не было соответствующих указаний! Впрочем, для порядка Антон Ульрих не единожды обращался к императрице с просьбой позволить его детям учиться. Но ответа не получал. Похоже, власть имущие не придавали значения образованности или необразованности потомков царской фамилии. У них были заботы поважнее. До того момента, пока в их канцелярию не пришли письма принцессы Елизаветы Брауншвейгской.
И тогда власть имущие серьезно забеспокоились. Но это было не то беспокойство, на которое рассчитывала принцесса Елизавета. Они беспокоились не о судьбе безвинно наказанного семейства, а исключительно о собственных интересах. Власть имущих не интересовало содержание писем, и они остались глухи к просьбам узников, но сам факт, что эти письма были написаны грамотно и с пониманием сути, вызвал смятение и негодование. А если эти письма не единственные? А если принцессе придет в голову завести тайную переписку с иностранными дипломатами или нашими аристократами? А те проникнутся сочувствием к несчастным узникам? Так и до государственного переворота недалеко! Как, вообще, подобное могли допустить?
… не только рукопись, но склад сих писем не соответствуют той простоте, в которой дети сии выросли, но и расположение мыслей каждаго письма меня в великое удивление привело особенностию слога. Я по сей день всегда того мнения был, что они все безграмотны, и никакого о том понятия не имел, чтоб сии дети свободу, а паче способности имели куда-то писать своею рукою письма. Думал я, что у них никакая и никуда переписка быть не может, ни чрез их самих, ни чрез кого бы то ни было из находящихся при них. Посему и поверить можете, в какое я удивление пришел, получа в одно время четыре письма, слогом свыше кажется могущаго в них быть понятия, а рукою будто бы меньшой дочери писанныя. / Из письма Панина Головцыну от 9 декабря 1773 г
Похоже, письма принцессы хорошо встряхнули осиное гнездо. Осы закружили и зажужжали. Главный советник Екатерины II Никита Панин немедленно потребовал к ответу архангельского губернатора Головцына. А секретарь императрицы и ее личный придворный злодей Теплов (замешанный в убийстве императоров Петра III и Ивана Антоновича) в переписке признался Головцыну, что эти письма доставили им «немало хлопот и труда».
Панин также предположил, что письма написаны не принцессой Елизаветой, а кем-то другим. Возможно, ее кто-то наставлял. В связи с этим событием Головцыну пришлось провести внутреннее расследование и дать подробный отчет Панину на все предписания.
Сообщника, который бы наставлял Елизавету и помогал бы ей писать письма, не выявили. Принцесса оказалась достаточно грамотной и сообразительной, чтобы писать письма самостоятельно. Кроме того, грамотными оказались все принцы и принцессы. И не только они! Но даже дети их кормилиц, выросшие вместе с ними. Как объяснил Головцын, принцы и принцессы освоили грамоту самостоятельно и научили других. А обучаться они начали еще при жизни Анны Леопольдовны! При ней была азбука, которая и стала началом начал. На первый взгляд, это выглядит неправдоподобным. Анна Леопольдовна умерла, когда Елизавете было чуть больше двух лет, Екатерине – около пяти, а младшие братья, вообще, находились в колыбели. Но если вдуматься, Анна Леопольдовна могла читать дочерям азбуку, например, на ночь, вместе со сказками. Она также могла изучать с ними картинки из книг, знакомить с буквами. Ведь именно с таких простых и известных вещей начинается интеллектуальное развитие ребенка. Притом, старшая дочь Анны Леопольдовны Екатерина не с рождения была глухой. В ту пору она, возможно, еще могла слышать. Иначе каким образом глухая девушка смогла бы научиться читать и писать? Елизавета могла запомнить голос мамы, ее наставления. Довольно часто родной голос врезается в детскую память.
В своем отчете архангельский губернатор Головцын также сообщил одну интересную вещь. Оказывается, принцы и принцессы оттачивали свои навыки русского языка на указах, ордерах и челобитных, которые хранились у их отца. Это же Клондайк! Эльдорадо! (как говорил Жеглов в фильме «Место встречи изменить нельзя») Изучать историю своей семьи по настоящим живым документам – это вам не байки из десятых уст слушать!
… и когда дети слова выписали, то читать скорописи учились по имеющимся у отца указам, челобитным и ордерам, сколько при отправлении его оных взять с собою удалось, кои при нем и есть, и они их многократно сверх учения, а более для слогу читали / Из письма Головцына Панину от 3 января 1774 г.
Как ни странно, все эти объяснения Головцына, будто дети обучились грамоте сами собой, вполне удовлетворили Панина.
Что дети известныя обучалися сами собою грамоте, тому уже быть так, когда прежде оное не предусмотрено. Остается, однако ж, вам в таких обстоятельствах крайнее иметь наблюдение, дабы сия их способность к чтению и письму не произвела каких-либо иногда нечаянных худых следствий /Из письма Панина от 3 февраля 1774 года
В качестве вещественного доказательства ему была предъявлена ветхая азбука Анны Леопольдовны. Панин строго наказал следить, чтобы у принцессы Елизаветы не было ни с кем переписки. Для надежности у всех забрали любые принадлежности для письма. С тех пор ни принцесса Елизавета, ни ее сестра, ни братья не писали подобные письма в канцелярию императрицы.
Продолжение читайте в следующей публикации:
В начало:
